Дорогой мой человек: Сколько стоит жизнь американского лётчика

Вторая ракета попала точно, и «Дуглас B-66» взорвался, убив пять членов экипажа. Несколькими секундами ранее успел катапультироваться штурман Айсил Хэмблтон. Теперь он висел на стропах — один над джунглями и заливными полями, над мутной рекой и 30 тысячами северовьетнамских солдат, идущих в крупнейшее наступление этой войны.

Ни тогда в небе, ни потом, сломав руку при ударе о землю, Хэмблтон сдаваться не собирался. Выживать, прятаться, до последнего отстреливаться и пробиваться к своим — для этого у него были три существенные причины.

Первая — до пенсии ему оставалось служить 9 месяцев. Вторая — в плену его будут пытать.

Шёл 1972-й, в следующем году США выйдут из войны, а Вьетнам освободит шесть сотен выживших в плену американцев. Дома они расскажут о бамбуковых клетках в лесных концлагерях, о бетонных мешках тюрьмы Хоа Ло, о кандалах, о дыбе и порке кнутом.

«В плену все мы поняли, что у каждого человека есть предел прочности. И я своего достиг», — Джон Маккейн.

Вернётся домой летчик Джон МакКейн, будущий кандидат в президенты США. Сын адмирала, он испытал на себе особое отношение охраны — связывание в болезненном положении с избиениями каждые два часа — и после неудачной попытки самоубийства подписал признание в преступлениях против мирного населения.

Третья причина не сдаваться — 53-летний подполковник Хэмблтон слишком много знал. Перед войной во Вьетнаме он командовал девятью пусковыми установками межконтинентальных баллистических ракет, но даже тема ядерной войны в разговоре Хэмблтона с советскими военными советниками была бы второстепенной.

Оглушённый падением, на рисовом поле лежал особо ценный для них приз — эксперт по радиоэлектронной борьбе, обнаружению, глушению и уничтожению радаров зенитно-ракетных комплексов С-75 «Двина».

Авиация США начала регулярные бомбардировки Северного Вьетнама в марте 1965 года, а уже 24 июля под Ханоем два дивизиона С-75 под командованием майоров Бориса Можаева и Фёдора Ильиных отстрелялись четырьмя ракетами по группе истребителей «Фантом», сбив один из них.

Следующие восемь лет войны прошли в жестоком противостоянии ВВС США и построенной СССР противовоздушной обороны. На американских самолётах появились устройства, предупреждающие о входе в зону излучения радиолокатора. Были созданы ракеты класса «воздух—земля», самонаводящиеся на сигнал зенитного радара, и мощные системы постановки помех.

В ответ советские специалисты прямо на огневых позициях в джунглях совершенствовали ракетные комплексы, разрабатывали новую тактику применения и обучали ей вьетнамцев.

Второго апреля 1972 года пара «Дугласов В-66» подразделения радиоэлектронной борьбы сопровождала в налёт на коммуникации северовьетнамцев три стратегических бомбардировщика. Их оборудование увело в сторону первый залп С-75. Но следующий ракетчики сделали прямой наводкой на точки в небе и включили радар только после пуска, чтобы его не успели заглушить.

Советские ракеты теряли цель при ускорении больше 2g. Поэтому, увидев в воздухе два 10-метровых «телеграфных столба», как их называли американцы, пилот попытался резко развернуться. В этот раз не успел — осколки первой ракеты повредили самолёт, второй — уничтожили.

Катастрофическая ошибка, почти преступление — из-за некомплекта лётчиков в кресло штурмана на боевое задание сел планировщик эскадрильи Айсил Хэмблтон. Теперь со всеми своими знаниями о радиоэлектронной борьбе, ядерном оружии и авиационной тактике он прятался в леске посреди развёртывающегося наступления Народной армии Вьетнама. В радиусе 8 километров вокруг него располагались три пехотные дивизии, 150 танков, полсотни артиллерийских орудий и самая большая в истории войны группировка ПВО, включавшая ракетные комплексы и 75 зенитных установок.

Минус — сломанные палец и кость в левой кисти, четыре компрессированных позвонка, осколочные ранения. Плюс — пройденные тренинги по выживанию в джунглях, две аварийные радиостанции, аптечка, нож, револьвер, компас, карта, пустая бутылка для воды.

Эвакуация сбитых пилотов требовала немедленных действий: уже через четыре часа после парашютирования шансы спасти их падали до 20%. Получив от Хэмблтона координаты по радио, к нему вылетела пара вертолётов «Хьюи» под прикрытием двух штурмовиков. Без шансов. Лётчики скажут, что огонь с земли в этом районе был плотным, как над Ханоем, столицей коммунистического Вьетнама. Один из вертолётов упал, трое членов экипажа погибли, четвёртый попал в плен.

Когда стало ясно, что быстрое спасение не состоится, Хэмблтон вырыл себе земляную нору. В ней он проведёт следующие шесть дней.

Всё это время противник слушал и понимал американский радиообмен — офицер военно-морского флота Джон Энтони Уокер за несколько сот тысяч долларов продал шифровальные коды посольству СССР в Вашингтоне. Зная о высоком статусе Хэмблтона, северовьетнамцы сделали его позицию ловушкой и плотно окружили ПВО. Только за один день, 6 апреля, расположенные там комплексы С-75 выпустили более 80 ракет. По американцам также стреляли орудия калибра 23, 37, 57, 85, 100 миллиметров, пехотные гранатомёты и впервые применённые советские ПЗРК «Стрела-2».

После войны Хэмблтон любил пофилософствовать о роли личности в истории. Ключевую в его истории личность звали Томас Ролланд Норрис. Один из последних «морских котиков», оставшихся в Южном Вьетнаме после вывода основной части американского контингента, служил советником в местных подразделениях.

Эвакуировав Кларка, он три дня пробивался к Хэмблтону мимо чужих патрулей и продолжал попытки, когда тяжело раненым был эвакуирован его американский напарник, а вся, кроме прапорщика Нгуен Ван Кайета, группа поддержки южновьетнамских коммандос вернулась на базу из-за слишком высокого риска.

Норрис нашёл на берегу и починил брошенное каноэ-сайпан. Вдвоем с Ван Кайетом, переодевшись рыбаками, они ночью смогли добраться до Хэмблтона, уже практически потерявшего способность двигаться.

Когда к нему в лодке подплыли два человека в местной одежде и с «калашниковыми» в руках, пилот вспомнил мать, жену — но тут услышал пароль.

— Красный!
— Белый! Подтверждаю.
— Подполковник, давайте мы вывезем вашу жопу отсюда.

Только через 11 дней после прыжка с самолёта Хэмблтон оказался на безопасной территории.