Классик любого жанра: Как Эннио Морриконе изменил музыку и кино

На прошлой неделе не стало итальянского композитора Эннио Морриконе, которого уместно и не пошло назвать «культовым» и «маэстро». Он озвучивал фильмы Бертолуччи, Полански, Ардженто, Малика, Тарантино и многих других — и это для них считалось большой удачей сотрудничать с Морриконе, а не наоборот. Например, композитор долго отказывался от предложений Тарантино: ему не нравилась манера режиссера работать с музыкой и обязательные реки крови. Сошлись только на «Омерзительной восьмерке» — и именно саундтрек к этому фильму принес Морриконе единственный профессиональный «Оскар» (до этого была только статуэтка за заслуги).

Морриконе плохо укладывается в дихотомию «мейнстрим или андеграунд». С одной стороны, его композиции ставили на звонок телефона и собирали для «романтических сборников» на кассеты и CD. Некоторые считают, что итальянец слишком далеко ушел в эту сторону: якобы поздний Морриконе стал скучным, а его мелодии — приторными и лишенными оригинальности. С другой стороны, он экспериментировал с фри-джазом и техникой musique concrète, перенося результат в популярные фильмы.

Как говорил сам Морриконе, в работе композитора есть только идеи, которые ты развиваешь. И ему удалось развить очень много идей.

Новые вестерны, новый подход

Есть ли мелодия, ассоциирующаяся с вестернами прочнее, чем тема из «Хороший, плохой, злой»? Морриконе озвучил больше 30 спагетти-вестернов, в том числе самые известные фильмы Серджио Леоне — этот тандем принес успех обоим. Работой над фильмом «За пригоршню долларов» 1964 года с юным Клинтом Иствудом ознаменовался переход Морриконе-аранжировщика в статус композитора.

Именно в спагетти-вестернах оформились многие черты мастера. Например, начинать тему с очень простого и запоминающегося звучания. В той же ленте «За пригоршню долларов» варган на несколько нот сменяется незамысловатым, но неповторимо талантливым насвистыванием, которое постепенно усложняется и разворачивается в выразительный гимн.

Морриконе также любил эклектичный подход и постоянно комбинировал электрогитару или клавишные с трубой, губной гармошкой и другими традиционными инструментами — что никак не походило на академическую помпезность музыки классических вестернов. Его заглавная тема для «Меня зовут Никто» вообще больше похожа на веселый поп-хит, но с серьезными отсылками к академической и фольклорной музыке.

У Леоне сначала не было больших бюджетов, так что композитору вместо оркестра приходилось задействовать доступные в студии инструменты. Нехватку ресурсов Морриконе компенсировал находчивостью. Например, он первым начал использовать в музыке для вестернов свист, удары хлыста, звуки выстрелов, вой койота (сымитированный музыкантом Алессандро Алессандрони) и другие немузыкальные шумы.

Мелодии Морриконе не подчеркивали уже сделанное режиссером, а добавляли новый пласт, даже перетягивали внимание на себя. Так он постепенно переписывал и правила создания кино: разве Леоне позволил бы себе снимать столь неприлично долгие сцены, построенные лишь на обмене взглядами, без гениальных мелодий Морриконе? Часто саундтреки для вестернов Леоне — Морриконе накладывались не на постпродакшене, а писались еще до съемок и проигрывались прямо на площадке — так у актеров получалось лучше вживаться в роль и находить правильные эмоции.

Неприлично долгие сцены на одних взглядах появились только благодаря саундтреку.

Спустя почти сорок лет в «Омерзительной восьмерке» Морриконе обошелся уже без выстрелов или препарированных гитар. Здесь композитор использовал тему, которая когда-то не вошла в хоррор «Нечто» Карпентера, — и в этом оммаже 70—80-х чувствовалась ирония автора, хорошо осознающего свое прошлое и нынешнее место.

Полный спектр

После вестернов мастеру подчинялись практически любые жанры. В 60—70-х Морриконе играл в импровизационном ансамбле Gruppo di Improvvisazione di Nuova Consonanza, а также общался с психоделическими и прог-группами — все это находило отражение в его работах для кино.

Например, в начале 70-х Морриконе стал сочинять музыку для криминальных драм и детективов: переплетал тревожные минорные мотивы с хитрыми аранжировками, фьюжен-импровизациями, психоделическими узорами и «воющими» электрогитарами. А в теме для «Магдалены» сочетал джазовый ритм с хоровым пением в традициях раннего барокко и даже условным эмбиентом. Мелодия для «Сицилийского клана» (которая среди гангстерских мотивов уступит по узнаваемости разве что «Крестному отцу») в одной версии сыграна на электрогитаре, в другой — на вибрафоне.

Он переплетал тревожные мотивы с психоделическими узорами и «воющими» электрогитарами.

Морриконе проявил себя и в итальянских фильмах ужасов «джалло». Его эклектичный подход — сочетание атональности и тональности, классической школы и народных мотивов, завлекающего поп-вокала и разнузданного лаундж-звучания — помогал передать дух ужаса и эротизма этого жанра. В качестве примера можно вспомнить элегантную композицию для «Птицы с хрустальным оперением» режиссера Дарио Ардженто, где есть все, что является ключевым для жанра джалло: маньяк, красивая девушка, детектив, черные перчатки, шляпа и лезвие бритвы.

В богатой фильмографии итальянского композитора — как известные ленты вроде «Двадцатого века» Бертолуччи и скандального «Сало, или 120 дней Содома» Пазолини, так и полузабытые, вроде мокьюментари «Битва за Алжир». Первым голливудским фильмом с музыкой Морриконе стал не особо успешный «Изгоняющий дьявола 2», но за ним последовали криминальная драма «Неприкасаемые» Де Пальмы, притча «Дни жатвы» Терренса Малика и еще множество лент — автор всегда отличался работоспособностью и успел написать оформление для более чем 450 картин.

Ямайский дрифт

Менее известная часть биографии Морриконе — его влияние на жанр даб, ставший прародителем многих современных направлений.

Ямайский музыкант Ли Перри считается одной из ключевых фигур в регги и одним из родоначальников даба — жанра, изобретенного здесь в 70-е. В жаркое время Перри вместе с товарищами предпочитал отсиживаться в прохладных залах кинотеатров, где как раз крутили спагетти-вестерны. А потом друзья возвращались в студию и писали музыку под впечатлением от увиденного и услышанного.

Группа Перри The Upsetters выпустила несколько альбомов с говорящими названиями Return of Django, Clint Eastwood, Eastwood Rides Again, The Good, the Bad and the Upsetters. Именно фильмы Леоне — Морриконе были тогда на пике популярности, а снимавшийся в них Клинт Иствуд — главной звездой. Конечно, эти ленты не мог пропустить и Кинг Табби, эксперименты которого во многом сформировали даб. А ямайский диджей King Stitt, родившийся с деформированным лицом, вообще называл себя The Ugly One и обращался к Иствуду в треке Lee Van Cleef.

Из саундтреков ямайские артисты черпали не только общее настроение, но и приемы с шумами и эффектами реверберации, а также особенности аранжировки.

У техники даба многое перенял драм-н-бэйс, расцветший в 90-е годы в Великобритании; появились также дабтроника, даб-хаус и даб-техно. Формировались или развивались не без влияния даба хип-хоп, трип-хоп, эмбиент-хаус и другие направления — развернулась целая ветка традиционных для музыкальных жанров сложных взаимосвязей.

Морриконе навсегда

В одном из интервью Морриконе сказал, что не знает, кто такой Моррисси, — хотя с этим британским музыкантом он когда-то создал песню Dear God Please Help Me. Это свидетельствует не столько о плохой памяти маэстро, сколько о количестве коллабораций. Морриконе писал для Шарля Азнавура, Андреа Бочелли, Пола Анка, Дзуккеро, Франсуазы Арди и многих других; сотрудничал с синти-поп-дуэтом Pet Shop Boys.

Одни и те же мелодии мастера появлялись в различных картинах. Так, одна из самых узнаваемых композиций Морриконе Chi Mai перекочевала из «Магдалены» в более известную ленту «Профессионал», а также в сериалы «Замок англичанина» и «Жизнь и времена Дэвида Ллойда Джорджа», рекламу корма для животных Royal Canin, фильм про Астерикса и Обеликса и российскую фантастику «С ума сойти!».

О влиянии Морриконе на их творчество говорили Muse, Portishead, Radiohead и Metallica. Gorillaz в песне Clint Eastwood использовали строчку из «Хороший, плохой, злой». Многие делали ремиксы и каверы на композиции Морриконе: вот, к примеру, версия Come Maddalena от американской рок-группы Sun City Girls, а вот та же композиция от Тома Миддлтона.

Семплы из его музыки не счесть. Их можно найти, например, в треках электронщиков The Orb (из темы Man with a Harmonica фильма «Однажды на Диком Западе»), спид-гаражного проекта 187 Lockdown, рэперов Flying Lotus, Jay-Z, Skepta и Эминема (снова вестерн — та самая узнаваемая тема из «Хороший, плохой, злой»).

Кажется, многих смерть Морриконе поразила еще и осознанием того факта, что композитор до сих пор был жив. И дело не в том, что в свои 90 лет он бездействовал, — напротив, Морриконе активно писал и выступал. Просто он настолько прочно утвердился в массовом сознании как культовая фигура, будто не был живым человеком, а стал богом композиторского пантеона. Увы, теперь на самом деле.

Фото на обложке: прохожие возле граффити с портретом Эннио Морриконе (автор — уличный художник Гарри Греб). Изображение появилось в Риме на следующий день после смерти композитора — 7 июля 2020 года. Filippo Monteforte / AFP.