Чужие среди чужих:
Можно ли стать европейцем, если ты беженец

Школа Грундтвига находится в городе Хиллеред, в часе езды от Копенгагена. Она открылась еще в 1895 году и изначально была местом, где могли учиться дети фермеров из соседних деревень. Сегодня школа помогает молодежи в возрасте от 18 до 28 лет определиться с дальнейшим образованием.

Каждый год из-за военных конфликтов в странах Африки и Ближнего Востока в Европу прибывает все больше беженцев. Только за прошлый год Дания зарегистрировала более шести тысяч заявок на получение статуса беженца. Теперь в Школе Грундтвига, как и во многих других, действует правительственная программа, помогающая приезжим ассимилироваться — здесь они могут изучать язык, культуру, литературу, историю и другие предметы. В этом году по такой программе учатся десять мигрантов. Всего в учебном заведении 150 студентов.

Решан — 25 лет, она выросла в сирийском городе Эль-Камышлы. Из-за усилившегося притеснения курдов и войны, охватившей страну, шесть лет назад семья девушки переехала в Данию, где к тому времени уже жил старший брат Решан. Она приехала на три года позже.

«Когда я родилась, отец хотел дать мне курдское имя — Решан, но его отговорили, потому что тогда у меня могли бы быть проблемы. Сирия — мусульманская страна, где не любят курдов, поэтому ему пришлось поменять мне имя в паспорте на арабское — Раша. С тех пор у меня два имени. Дома меня называют Решан, а по паспорту я — Раша. В сирийской школе мне запрещали говорить на курдском языке. Если учителя слышали, что мы говорим по-курдски, нас наказывали», — поделилась Решан.

Учеба в старшей школе имени Грундтвига для Решан — возможность выучить датский и познакомиться с новыми людьми. Девушка хочет получить высшее образование и найти работу. Для этого необходимо сдать языковой экзамен.

Мохаммед попал в Данию 20 лет назад. Он и его старший брат бежали из Ирака после вторжения американской армии, тогда Мохаммеду было всего восемь. У семьи мальчиков не было денег на покупку фальшивых паспортов, поэтому, чтобы попасть в Болгарию, братьям пришлось переплывать Черное море вместе с другими беженцами на корабле. После облавы пограничной службы беженцы пытались добраться до берега вплавь. Спасательных жилетов на всех не хватало, и старший брат отдал Мохаммеду свой.

«Мой брат утонул. Я доплыл один. В чужой стране я был без еды и денег, питался травой и заболел. В Болгарии мне помогли беженцы из Палестины и Эритреи, они отвели меня к доктору, а после взяли с собой. Из Болгарии я попал в Германию, затем в Данию, где меня остановили и закрепили надо мной опеку. Так я и остался в этой стране. Через три года семья переехала ко мне», — вспоминает Мохаммед.

«Когда моя семья переехала в Данию к брату, я училась в Бейруте. Там было очень одиноко. Я трижды пыталась покончить жизнь самоубийством, но каждый раз меня кто-то останавливал. Мой путь к воссоединению с семьей был непростым, — говорит Решан. — Из Ливана я поехала сначала в Турцию, так как туда не нужна была виза, потом в Грецию. В Греции я купила фальшивый паспорт и пыталась улететь в Данию. После восемнадцатой неудачной попытки я улетела в Италию. Из Италии я, наконец, смогла попасть в Данию к семье.

Самым трудным в Дании для меня было то, что я не знала языка. Датский очень сложный, из-за этого мне поначалу было тяжело. Дания — богатая страна с высоким уровнем жизни, но если бы у меня была возможность не уезжать из Сирии, я бы осталась там. В Дании очень долгая и холодная зима, когда все сидят по домам и редко выходят гулять, я ненавижу зимы здесь.

Мой брат настоял на том, чтобы я пошла учиться парикмахерскому делу. Обучение проходило на английском, датского я тогда совсем не знала. Брат был прав, это помогло мне на какое-то время отвлечься от тяжелых переживаний, связанных с переездом и мыслями о войне в родной стране. И я познакомилась с новыми людьми».

Мохаммед находится в школе по государственной программе для бывших преступников.

«Первый раз я попал в тюрьму, когда мне было 16 лет, — я угнал машину. Там я познакомился с людьми из мафии. Они нашли меня спустя год, когда я освободился, и мы стали работать вместе, — вспоминает Мохаммед. — С тех пор я был в тюрьме еще три раза и в общей сложности отсидел четыре года и шесть месяцев.

Я решил завязать с преступностью ради двух моих дочерей. Я принял это решение еще в тюрьме, когда отбывал последний срок. Мой брат рассказал мне о программе в старшей школе имени Грундтвига, возможности жить там и учиться. Так я начал новую жизнь. После школы я хочу получить диплом повара и работать по специальности».

В школе есть традиция — в середине дня во время обеда делиться новостями, происходящими в жизни студентов. Мохаммед рассказывает студентам историю своей жизни. В школе не все знают о его криминальном прошлом. Два дня назад ему позвонили из полиции с требованием отсидеть недельный срок за вождение машины без прав. Это правонарушение он совершил два года назад. Мохаммед воспринял новость очень тяжело, потому что восемь месяцев назад решил никогда больше не возвращаться тюрьму.

В старшей школе учится всего 150 студентов, из них 10 беженцев. Студенты могут сами выбирать предметы для изучения. Для студентов-беженцев существуют обязательные предметы — датская культура и датский язык, остальные уроки они выбирают сами. Решан выбрала физкультуру, историю войны в Европе и современную датскую литературу. Кроме того, в школе проводятся экскурсии в протестантские храмы, где студентам рассказывают об основах христианства для знакомства с религией принимающей страны.

Отношение датчан к беженцам постепенно меняется в лучшую сторону, но культурные и религиозные барьеры разделяют вынужденных мигрантов и коренное население.

«У меня мало близких друзей-датчан. Есть подруга в Копенгагене, мы живем в одном районе. Датчане очень закрытые, наверное, поэтому с ними сложно подружиться. У меня много знакомых в школе, но не могу сказать, что мы близко общаемся. Мои друзья — это в основном другие беженцы, Мариам и Моххамед», — отмечает Решан.

Решан рассказывает, что до сих пор следит за происходящим в родной стране. Пять месяцев назад разбомбили дом, по соседству с которым жила ее семья. Погибли 150 человек, из них двое были ее близкими друзьями.

«Моя соседка по комнате часто спрашивает меня про войну, но я не могу говорить об этом даже с курдами, которые живут в Дании. Вместо этого я рассказываю, как хорошо было в Сирии до войны. У меня есть возможность общаться с психологом, но даже спустя три года, как я уехала из Сирии, я не чувствую, что готова рассказывать ему о своих переживаниях. Люди в Европе думают, что мы, беженцы, едем к ним за высоким уровнем жизни и большими зарплатами. Нет, мы едем просто для того, чтобы выжить», — говорит Решан.