Человек в гидрокостюме: Как журналисты раскрыли тайну, с которой не справился Интерпол

(Bird in Flight публикует фрагментарный пересказ статьи — оригинал можно прочитать на сайте газеты или послушать в изложении одного из авторов расследования на конференции TED)

2 января 2015 года пожилой мужчина из деревни на юге Норвегии вышел прогуляться к морю и увидел на берегу выброшенный волнами гидрокостюм. Он направился к находке, от которой шел запах водорослей, моря и чего-то тошнотворного. «Ноги» гидрокостюма заканчивались двумя голубыми ластами, из которых торчали белые кости.

Апрель 2015 года. Шериф Коре Уннхаммер из полицейского участка города Фарсунн включает компьютер и читает запись: «В 15:02 2 января 2015 года в Листе был найден гидрокостюм с человеческими останками».

Когда стало известно о находке, в Листу прибыли судмедэксперты из Кристиансанна, но тело провело в воде столь много времени, что изучать особо было нечего. На нем не было никаких признаков травмы от винта моторной лодки или следов ножевых или пулевых ранений. Шериф Уннхаммер решил, что найденный, вероятно, пропал без вести в Северном море и что проблем с его опознанием не будет. Однако найденные останки не подходили ни под одно из описаний пропавших в открытом море.

По словам шерифа, тела утопленников периодически заносит в эти края, но до сих пор не было ни одного, которого власти не смогли бы опознать. На стене его кабинета висит морская карта Листы и окрестностей. Течения здесь так непредсказуемы, что даже профессиональные рыбаки неспособны предугадать, как поведет себя океан на следующий день. Понять, откуда на берег приплыл труп, невозможно.

Когда дело на месте зашло в тупик, его передали полицейскому инспектору Перу Ангелю, который идентифицировал трупы с конца 1980-х годов и возглавлял национальную группу по идентификации Kripos, к услугам которой обращались при находке неопознанных тел. На то время число пропавших без вести в Норвегии с 1947 года составляло 1443 человека, при этом опознать личность не удалось только в 16 случаях. Судя по всему, человек в гидрокостюме мог стать номером 17.

Под описание трупа, найденного в Листе, не подходил ни один человек из заявлений о пропаже. Единственное, что было у экспертов, это образец ДНК. Но для того, чтобы опознать тело только по нему, генный код умершего должен был быть зарегистрирован где-либо в мире или же член его семьи должен был подать заявление о пропаже, предоставив свой ДНК-образец. 5 февраля 2015 года Kripos отправила по сетям Интерпола так называемое черное уведомление, в котором содержались ДНК-профиль трупа и подробное описание находки в Листе. На следующий день норвежцы получили ответ: Листа оказался не единственным местом, где на берег выбросило труп в черно-сером гидрокостюме Triboard.

Утром 27 октября идентичную находку обнаружили и на острове Тексел в Нидерландах. «Мы называем его „человек в гидрокостюме“», — говорит Джон Вельценбах, следователь нидерландской полиции в отделе, занимающемся пропавшими в Северном море. Каждый год Вельценбах и его группа получают на опознание от 20 до 30 трупов или останков. Большинство дел раскрываются быстро. «Этот случай не такой», — отмечает Вельценбах.

Сколько времени человек в гидрокостюме провел в море, было неясно — пребывание в холодной воде мешало оценить скорость разложения. Отпечатки пальцев взять не удалось. Откуда он приплыл, тоже было неизвестно. Документов никаких не было, а образец ДНК и заявление о пропаже человека, отправленные через Интерпол, не принесли никаких результатов. Особых физических характеристик у трупа тоже не наблюдалось. Единственное, что удалось заметить, — очень темные волосы на теле. «Я подумал, что он может быть из Испании. В Европе не найдется других мест, где можно встретить такой цвет волос, по крайней мере, среди этнических европейцев», — говорил Вельценбах.

Единственной зацепкой оставался гидрокостюм — и в Норвегии, и в Нидерландах трупы были одеты одинаково. Неопреновый костюм с капюшоном был изготовлен для дайвинга и плавания с маской при температуре 16-24°C. Температура воды в Северном море редко поднимается выше 15°C, а в период, когда нашли тела, она и вовсе была ниже 10°C.

С помощью вшитого в костюм радиочастотного идентификационного чипа полиция Нидерландов смогла проследить, когда и где костюм был продан. Оказалось, что во вторник, 7 октября 2014 года, в 20:03 в магазине спорттоваров «Декатлон» во французском портовом городе Кале покупатель приобрел гидрокостюм Triboard Subsea за 79 евро. Он также купил ручные и обычные ласты, маску, трубку, гидроноски и непромокаемый пластиковый конверт формата А4. Но самое интересное, что всех покупок в чеке было по две.

Где находился один гидрокостюм, было очевидно — в хранилище улик в Нидерландах. Когда серийный номер второго гидрокостюма отправили в Норвегию, стало понятно, что именно его 2 января нашел мужчина в Норвегии, в городке Листа, в 850 километрах от Кале, через 87 дней после покупки. Общая стоимость вещей составила 256 евро. Покупатель заплатил наличными. Съемок с камер наблюдения в магазине не было. Так дело получило статус «глухаря».

Французский город Кале с 70 тысячами жителей — ближайший к Англии населенный пункт Франции. Он находится в месте, где Ла-Манш максимально сужается, и в ясную погоду с него можно разглядеть скалы на британской стороне пролива. В нескольких километрах от Кале проходит Евротуннель. А на окраине города находится неофициальный лагерь беженцев, известный как «Джунгли». В палатках, собранных из палок, проволоки и пластиковых пакетов, живет более 2 тысяч нелегальных мигрантов со всего мира. У них практически нет воды, электричества и отопления. Главная цель живущих в «Джунглях» — Англия. Единственный вопрос — как туда попасть.

Теория о том, что найденные тела — тела беженцев, появилась у голландской полиции после того, как удалось определить, что гидрокостюмы купили в Кале. Если бы это был кто-то из местных или туристов, его стали бы искать. Так родилась идея о том, что это были два человека, собиравшихся переплыть пролив и попасть в Англию. Однако полиция расследование не продлила. Вместо этого делом занялись журналисты норвежской газеты.

В конце апреля журналист Андерс Фьеллберг и фотограф Томм Кристиансен приехали в Кале и сразу отправились в магазин «Декатлон», где были проданы костюмы. Молодая женщина, распаковывающая товар, сразу же понимает, о чем они спрашивают. «Я работала на кассе в тот день. Я помню их, но не точно. Они были молоды, вероятно, лет 20. Они были беженцами, похожими на афганцев», — говорит она. Ей показывают фоторобот, составленный голландской полицией, но она не может никого узнать. Но добавляет, что кто-нибудь из беженцев покупает гидрокостюм в магазине примерно раз в месяц. Что происходит потом, она не знает.

Проблема с беженцами началась в Кале еще в 1999 году, когда Красный Крест открыл в пустующем ангаре возле Евротуннеля лагерь бежавших от войны на Балканах косовских албанцев. С тех пор пристанище превратилось в лагерь для тысяч беженцев из Африки и с Ближнего Востока. Каждую ночь сотни из них пытаются попасть в Англию, прячась в грузовиках, отправляющихся туда на паромах или через туннель. Сегодня лагерь называют «Джунглями». Чтобы избежать межэтнических конфликтов, беженцы стараются держаться поближе к своей этнической группе.

Помня слова продавщицы, которая сказала, что покупатель походил на афганца, Андерс и Томм отправляются в лагерь и находят там афганские общины. Они показывают «местным» фоторобот, но расспросы ни к чему не приводят, более того — журналистов пытаются ограбить, и мужчины покидают территорию. «Если они увидят, как вы фотографируете, вас убьют», — говорит на прощание француз-волонтер.

Перед тем как покинуть Кале, переводчик говорит, что в фейсбуке есть сообщества для афганцев, и помогает с размещением фоторобота в Сети. Спустя два дня пост в фейсбуке читает француженка, которая знает сирийца в Англии, который знает другого сирийца, уже несколько месяцев ищущего своего племянника, находившегося в Кале. После трех созвонов и разговоров на ломаном английском журналисты узнают историю Муаза.

7 октября 2014 года на северо-западном побережье Франции стоял юноша. Он только что прибыл в Кале и оказался в тысячах километров от родного города — Дамаска. Его семья — мать, отец и четыре сестры — бежали в Иорданию. Он расстался с ними пять месяцев назад.

Юноша открыл приложение Whatsapp и написал своему дяде, жившему в британском Брэдфорде. «Я вижу Англию», — говорил он. А также что собирается преодолеть пролив — на лодке или вплавь. Дядя просил, чтобы он даже не пытался его переплыть. Говорил, что Ла-Манш похож на Мраморное море в Турции: ты видишь его берег, но он гораздо дальше, чем кажется. «Я попробую сегодня», — ответил юноша, не уточнив, как. В тот же вечер он написал сообщение родным в Иорданию: «Я скучаю по вам». А спустя несколько часов в магазине «Декалтон» были проданы два гидрокостюма. Больше о 22-летнем Муазе аль-Балхи из Сирии никто не слышал.

38-летний дядя Муаза Бади сам когда-то прибыл в Англию как беженец. Он получил статус переселенца и с тех пор живет с семьей в типичном английском доме в иммигрантском районе Брэдфорда. Именно туда хотел попасть Муаз. На следующий день Бади пытался дозвониться к Муазу, но телефон был выключен. Спустя неделю неудачных попыток связаться с племянником Бади приехал в Кале и отправился в полицию, чтобы узнать, не арестован ли Муаз, но там ничего не знали. Через месяц Бади приехал в Кале снова. Он показывал фотографию Муаза в лагере, расспрашивал местную полицию, после, уже дома, — британскую, но никто ничего не знал.

Рассказ Бади многое объясняет, но, по словам семьи, Муаз собирался в Англию сам, а костюма было куплено два. Чтобы узнать, мог ли он решиться переплыть пролив с кем-то, журналисты взяли ДНК-образец Бади и передали его норвежским следователям. Те в свою очередь запросили ДНК-код второго трупа у полиции Нидерландов. Пока данные изучали, журналисты общались с семьей Муаза по скайпу.

Муаз и его сестры выросли в столице Сирии, Дамаске. Их отец был оппозиционером режима, за что одиннадцать лет отсидел в тюрьме. Жили они в многонациональном районе в окружении шиитов, суннитов, христиан, евреев и алавитов. Муаз дружил со всеми. Он любил кино и плавание.

Вместе с миллионами сирийцев семья Муаза бежала из охваченной гражданской войной страны в 2013 году, но Муаз остался в Дамаске, чтобы закончить обучение. Он продержался в родном городе всего шесть месяцев, устав от того, что каждый день его останавливали правительственные войска, и несколько раз ему пришлось провести время в полицейском участке. Он воссоединился со своей семьей в Иордании.

Муазу необязательно было покидать Иорданию, но, по словам сестры, он не смог поступить в университет. Отец не мог найти работу, и Муаз чувствовал ответственность за семью. Он решил отправиться в Турцию и поступить в университет там, однако неудача ждала его снова. Вернуться в Иорданию юноша уже не мог, поэтому решил добраться до Англии, где для беженцев «хорошие законы» и где жил его дядя.

17 августа 2014 года Муаз вылетел из Турции в Алжир. Оттуда он проследовал в Ливию, где провел 10 дней, прежде чем получил место на одной из лодок, перевозивших беженцев в Италию. 5 сентября он прибыл в Дюнкерк. За последующие две недели он предпринял 10 провальных попыток спрятаться в грузовике и попасть в Англию. Муаз часто писал родным, но на все вопросы отвечал просьбой не беспокоиться. Потом он отправился в Италию: кто-то сказал ему, что он сможет вылететь оттуда в Англию. Это оказалось не так, и он вернулся в Дюнкерк, где предпринял еще две попытки спрятаться в грузовике. У него не было денег, чтобы заплатить контрабандистам, поэтому приходилось пытаться самому. 7 октября он перебрался из Дюнкерка в Кале.

Последней, кто разговаривал с Муазом, была его сестра. По ее словам, брат говорил ей, что попытается попасть в Англию, но о том, как именно, — ни слова. «Муаз рассказал бы нам, если бы собирался сделать что-то опасное, так что мы уверены, что он не пытался переплыть. Мы думаем, что он в тюрьме во Франции или Англии», — говорит она.

Образец ДНК, полученный от дяди Муаза, показал, что между телом, найденным в Норвегии, и Бади нет родственных связей. Что касается трупа в Нидерландах, то полученного образца для проверки оказалось недостаточно. Журналисты берут ДНК-примеры у родителей и сестры парня. Один набор отправляется в Норвегию, другой — в Нидерланды. Сначала с Томмом и Андерсом связываются из норвежской группы Kripos: образцы семьи не совпадают с образцами, взятыми с трупа, найденного в Листе. Ответ из Нидерландов приходит несколькими днями позже.

…Томм и Андерс не узнали, как далеко он заплыл, каким был его план и боялся ли он. Но они узнали, как его звали и о чем он мечтал. На кладбище острова Тексел есть безымянная могила. Под покрывалом из маргариток и одуванчиков лежит юноша, который видел Англию. Его звали Муаз аль-Балхи. Он родился 6 ноября 1991 года в Дамаске и мечтал о лучшей жизни. Он прожил всего 22 года.

19 июня 2015 года Андерс получил сообщение: «Привет, Андерс, у меня есть новости. Похоже, мы нашли второго человека. Его кузен увидел ваш пост на какой-то странице и сказал, что его кузен пропал в тот же месяц. Еще он упомянул про гидрокостюм. Он хочет связаться с вами. Можно, он позвонит вам в скайпе?» Писала сестра Муаза.

На фотографии в фейсбуке он плывет над коралловым рифом в чистейшей воде у берегов Ливии. Он смотрит прямо в камеру. Из-за маски сложно сказать с уверенностью, но кажется, что он улыбается. Его глаза блестят. Это глаза молодого человека, который точно знает, где он хочет быть, — в синем море, в окружении рыб, кораллов и мерцающего света. Он пропал без вести 7 октября 2014 года.

Тридцатидвухлетний Зияд Гатаф открывает дверь журналистам и ведет их в квартиру на втором этаже. Квартира практически пуста, не считая мобильного телефона, компьютера, пары обуви и небольшой коллекции мягких игрушек. Зияд — кузен человека с фото, 28-летнего Шади Омара Катафа из Дамаска. Зияд был последним, кто разговаривал с Шади до его исчезновения.

Вечером 7 октября 2014 года у Зияда зазвонил телефон, и он услышал голос своего кузена: «Это Шади. Я в Кале, во Франции. Тебе нужно приехать и забрать мой компьютер и рюкзак. У меня недостаточно денег заплатить контрабандистам, поэтому я куплю гидрокостюм и поплыву в Англию». Зияд рассказывает, как попытался отговорить кузена, как пытался уговорить его приехать в Бельгию, как в телефоне Шади села батарейка и разговор прервался. В тот и в последующие дни Зияд многократно пытался дозвониться до Шади, но телефон так и не включился. Шади больше не было.

Шади был первенцем в семье свадебного певца Омара Катафа и его жены Самиры. Он родился 2 июля 1986 года и вместе с двумя сестрами вырос в большой семье в Дамаске. Шади любил рисовать и фотографировать, играть в футбол и плавать. Повзрослев, он начал работать в шиномонтаже, а со временем открыл собственную автомастерскую «Катаф», чей номер до сих пор можно найти в телефонном справочнике Дамаска.

А потом наступил 2011 год. Сначала протесты, потом восстание, стычки на улицах, бомбежки и, наконец, одна из самых кровавых гражданских войн современной эпохи. В 2012 году дом семейства Катаф разбомбили, и они переехали в лагерь для беженцев из Палестины «Ярмук» в другой части города. Шади прожил там до 2012 года, после чего покинул Сирию. Отец сам попросил его уехать — в Дамаске не было работы.

Сначала Шади отправился в Ливию — в Триполи, где парикмахером работала его сестра Рахи, — чтобы добраться оттуда в Италию. Шади нашел работу уже в Ливии, и его начальник познакомил его с подводным плаванием. Юноша прошел несколько курсов, получил сертификат дайвера и влюбился в новое занятие. Когда 25 августа 2014 года он грузился на лодку в Триполи, то мечтал, что в Италии найдет работу инструктора или профессионального дайвера.

Двадцатисемилетняя Нагам Катаф — младшая сестра Шади. Она живет с мужем Бесамом и пятью маленькими детьми в турецком городе Османие, куда перебралась в январе 2015 года. В последний раз она видела брата летом 2014 года и также разговаривала с ним по телефону 7 октября, в день, когда он и Муаз исчезли. Журналисты привозят с собой набор, чтобы взять у нее образец ДНК. Она говорит, что давно подозревает, что ее брат умер, и плачет, когда ей сообщают, что ответа придется ждать неделю. Анализ ДНК, проведенный специалистами Kripos, подтверждает, что Нагам — сестра человека, чьи останки были найдены внутри гидрокостюма, выброшенного на берег в Листе 2 января 2015 года.

«Он был невероятно хороший парень. Его любили друзья, он повиновался своему отцу и был истинным верующим. Я ничего не могу поделать, это воля Божья. Я просто должен принять эту трагедию. Мой сын мертв», — говорит по телефону его отец. Семья Шади не знает всех подробностей пребывания Шади в Европе. Он покинул Ливию 25 августа 2014 года и спустя три дня оказался в Италии. Никто не знает, как долго он там пробыл или как добрался до Франции. В конце сентября или начале октября он дозвонился до отца и рассказал, как ему тяжело. Он жил на улице и не мог заплатить контрабандистам, чтобы те переправили его дальше. Отец и другие родственники в Сирии собрали небольшую сумму. Перевод прошел 7 октября 2014 года. «Это был последний раз, когда я разговаривал с ним. Он собирался купить гидрокостюм и поплыть куда-то. Во Франции было слишком тяжело», — говорит его отец.

7 октября 2014 года Шади был в Кале, там же был и Муаз аль-Балхи. Где они встретились, неизвестно. Они пересекли Средиземное море с разницей в несколько дней и могли познакомиться в Ливии или Италии, а могли уже во Франции. Вечером 7 октября два молодых человека вошли в магазин спорттоваров «Декатлон» неподалеку от центра Кале. Каждый из них купил по дешевому гидрокостюму, паре ласт, гидроносков, ручных весел и непромокаемому конверту. Вместе они заплатили молодой женщине, стоявшей за кассой, 256 евро наличными. Она подумала, что им лет двадцать и что они, наверное, беженцы из Афганистана. Вероятно, она была последней, кто видел их живыми.

Шади загрузил свою подводную фотографию в фейсбук 11 января 2014 года. На следующий день его друг прокомментировал публикацию: «Слушай, Шади, ты действительно бросил жизнь с нами на земле. Я думал ты шутишь, брат. Вернись». За 10 месяцев до того, как он исчез в окрестностях Кале, Шади ответил: «Некуда возвращаться. Я принял решение. Я хочу жить здесь, в море. Жду тебя».