Первый запорожец, Киев 60-х и строительство АЭС в спасённом архиве Ирины Пап

Автором работ оказалась Ирина Пап. В архиве мастера репортажа снимки начала строительства Чернобыльской атомной станции соседствуют с фотографиями реконструированного после войны Крещатика, а портреты молодого Бориса Патона — со снимками Фиделя Кастро.

Супруг Ирины Борис Градов сделал самый растиражированный кадр Гагарина. Он тоже был фоторепортёром, но считался мастером не момента, а постановки, лирики и различных технических приёмов.

Bird In Flight публикует часть этого архива украинской фотохроники.

Мы поговорили с фотографами Валерием Милосердовым и Валентином Карминским, внуком Ирины Пап и Бориса Градова. Своими воспоминаниями также поделились внучка Ирины и Бориса, певица Катя Роговая, и ученик Ирины фотограф Виктор Марущенко.

«К сожалению, я была очень маленькой, когда бабушки не стало, и я очень сожалею, что мне не довелось хорошо её узнать. Но по рассказам родных и её коллег у меня сложился портрет нереально крутой женщины. Мало кто знает, что её настоящее имя — Фрейда. Невысокого роста, она была впереди планеты всей, энергичная и улыбчивая. Вся обвешанная фототехникой — к слову, лучшей в Союзе. Ирина Пап была ещё та модница; у неё было много сумочек, одна из них — золотого цвета — досталась мне по наследству. Она была очень западной для тех времён: уверена, сейчас у неё были бы все новомодные гаджеты.

Градов не мой родной дедушка. После войны, вернувшись в Украину после эвакуации, бабушка узнала, что у её мужа новая семья. С Градовым они прожили вместе 35 лет. Это была очень творческая пара. Думаю, они никогда не скучали. У них было прекрасное чувство юмора. Однажды Боб (так в семье называли Градова) открыл бабушке двери полностью обнажённым. Он не знал, что бабушка пришла с моей сестрой. Градов делал отличные фотоколлажи со смешными рисунками и подписями — лучшие поздравительные открытки в нашей семье. Говорят, что портрет Гагарина в его исполнении стал любимым портретом космонавта. Я других и не знаю, честно говоря. Для меня Гагарин — смеющийся и лучезарный, как на фотографии Градова.

Градов и Пап тесно сотрудничали. Двое коллег высокого уровня! Обсуждения, творческие споры, подготовка и участие во всеукраинских фотовыставках, разложенные по всей квартире работы претендентов.

В последние свои годы она работала в Институте журналистского мастерства при Союзе журналистов Украины. Бабушка руководила отделением фотожурналистики. Как тогда говорили, именно на её зов приезжали фотознаменитости выступить перед её студентами».

«Мы жили по соседству, на одном и том же перекрёстке Ленина (Хмельницкого) и Коцюбинского — Пап с Градовым получили квартиру в новой высотке, а я обитал с семьёй в старом доме в коммунальной квартире. Был конец 70-х, я только начал интересоваться фотографией и, когда встречал их на улице, с благоговением за ними наблюдал. Они были крутые для того времени: импортные кофры, в которых лежали настоящие „Никоны“. Мы ещё не были знакомы, но я уже знал, что это великий Градов, а с ним — его жена Ирина Пап.

Потом был Институт журналистского мастерства при Союзе журналистов Украины, который организовала Ирина Пап вместе с Еленой Полищук: хорошая и полезная фотографическая школа, через которую прошли многие из моего поколения. Два года учёбы. Методика была простой: Ирина Иосифовна, будучи лично знакомой со многими ведущими фотографами страны, приглашала их для проведения мастер-классов. Приезжали лучшие — из Прибалтики, Москвы. В конце двухлетнего обучения мы сделали сборную выставку нашего курса, представлять которую доверили мне и моему другу Александру Бронштейну. Первая презентация наших работ состоялась на Всесоюзном семинаре фотографов в Ниде (Литва), куда мы вылетели вчетвером: Пап, Полищук, Бронштейн и я.

Приехали в Ниду, а там Луцкус, Михайлов, Смелов, Корешков, Будвитис, Еремченко, Сперанский! Лучшие люди того времени. Потом была наша выставка в Каунасе. После этой поездки мы сдружились с Ириной Иосифовной, она стала частым гостем в нашем доме, приходила на кофе. Мы с моей женой, пианисткой Натальей Дереновской, всегда были рады ей. А потом она неожиданно пропала. Только через месяц мы узнали, что Ирина умерла.

С Борисом мы виделись реже: он был трудоголиком и постоянно работал. Снимал до последнего. Помню, после Ниды, году в 1983-м, приехал литовский фотограф Мацияускас — его интересовал архив Градова, литовцы хотели сделать выставку. Мы встретились вчетвером — Ирина Иосифовна пригласила меня, были Мацияускас и Градов. Сидели в кафе на террасе Речного вокзала. Борис показывал фотографии, он был не в теме и принёс всякую ерунду, которую снимал для журнала «Украина», — счастливые лица, цветущие веточки. Мацияускас молча смотрел и потом сказал: «Вы же снимали Горького, Днепрогэс. Можно посмотреть?». «Всё пропало, — сказал Градов. — Был пожар. Не сохранил».

Эти люди были фанатами своего дела, всегда ищущими, их никогда не интересовало материальное. Борис, например, питался всегда в самых простых столовых. Быту внимания не уделяли и всегда говорили только о работе и о фотографии. Когда мы познакомились с Градовым и я спросил у него его отчество, он ответил: «У фотографа отчества нет».

Как спасали фотоархив Ирины Пап и Бориса Градова, Bird In Flight узнал у фотографов Валерия Милосердова и Валентина Карминского.

Первый вопрос, который у меня возник: почему вообще сложилась такая ситуация, что эти фотографии были фактически забыты?

Милосердов: Я думаю, что это были фотографии, которые она тогда не сдала.
Карминский: Я поясню. Все фотографы, работавшие в то время в газетах, обязаны были сдавать свои исходники в архив кинофотофонодокументов на Соломенке.
М: У «Известий» в Москве был свой архив — у них до сих пор хранятся все фотографии ещё с 30-х годов. Но ни один фотограф не сдаст все свои негативы, поэтому снимки, которые нашёл я, — это скорее её личные работы, которые она решила сохранить.

Почему тогда она оставила их в «Известиях», а не забрала, например, домой?

М: В этом нет ничего странного. Фотографы не всегда посвящают свою семью в работу. У каждого есть архив, который он собирает, такая личная жизнь, о которой не принято рассказывать своим близким. Фотографии эти не были выкинуты, они именно что были забыты.
К: Когда она попала в больницу, она просто перестала туда приходить.
М: Когда я пришёл в фотолабораторию, там были ванночки, какие-то бачки, инструменты, покрытые ржавчиной.

К кому вы обратились в первую очередь, когда нашли эти снимки?

М: Я связался с Витей Марущенко, который учился у Ирины Пап, и так мы вышли на её родственников. Тогда уже сделали публикацию в газете «Киевские ведомости», которая впоследствии превратилась в полноценную рубрику «Архив Ирины Пап». Потом сделали выставку в 2000 году, которую посетило много людей. Была ещё одна выставка, посвящённая 90-летию Ирины Пап. Поэтому могу сказать, что архив этот живёт, постоянно появляется в различных публикациях.
К: Это вообще прекрасно, мама этому очень рада. После того как умерла бабушка в 1985 году, было очень много шансов, что её просто забудут.
М: Когда я просматривал первые негативы, я увидел, что это было очень мощно: фотографии, совершенно отличные от тех, что я привык видеть в газетах. Ирина была честным фотографом. Просто в те времена всё проходило через фильтры, и фотографии превращались во что-то совершенно другое. Эти снимки должны увидеть люди.

Как вы представляете идеальную работу с этим архивом и подобными ему?

К: Лучше, чем сейчас, уже не будет.
М: Пример правильной работы с такими архивами — это Америка. В библиотеках хранятся отсканированные работы — ты можешь прийти, запросить интересующего автора и там же, на месте, посмотреть работы. Вот это жизнь архива. Но это уже государственный вопрос.

Как к вам попали фотографии Бориса Градова?

М: Я был в гостях у Елены Полищук, соратницы Градова. Зашла речь о его фотографиях, и она сказала, что у неё как раз есть какая-то часть его снимков, которые я и отсканировал.
К: У меня дома стоят ещё четыре коробки из фотолаборатории журнала «Украина», которые мне вернули из архива на Соломенке. При этом там точно хранятся не все работы, так как мне не удалось найти некоторых фотографий, которые побеждали на различных конкурсах, например.

Как происходила первая аэрофотосъёмка?

К: Это сейчас есть дроны, а раньше надо было получить кучу разрешений от КГБ и милиции не то что на съёмку, а чтобы просто взлететь над городом. Да что там — нельзя было фотографировать мосты, здания вокзалов. Для аэрофотосъёмки они с Градовым получали специальные разрешения. Занимались этим газеты, в которых печатались снимки. У АПН, которые теперь РИА «Новости», был свой журнал «Спутник», для которого, скорее всего, были использованы эти снимки. Журнал этот нельзя было купить в Союзе, это было хорошее издание, напечатанное на правильной бумаге, которое распространяли через посольства на Запад. Такой имиджевый проект о красивой советской жизни.
М: Вообще для фотографов главная цель — снять. Для кого, почему — уже второстепенный вопрос.

Вы постоянно присутствовали на съёмках?

К: Да нет, лет с девяти меня начали таскать периодически на съёмки, в основном с дедом ездил, так как с возрастом Ирина всё больше времени отдавала факультету фотожурналистики.

Что это был за факультет?

К: Я окончил его в 1981 году. В то время нигде в Киеве не учили фотожурналистике, и эту миссию на себя взяла бабушка, стала инициатором создания факультета. Это не было высшим образованием, скорее факультативом. На нём не учили, например, проявлять плёнку; речь шла о видении, о фотожурнализме. Львиная доля украинских фотожурналистов, не только начинающих, училась там. К нам с лекциями приезжал Халдей — понятно, что это всем было интересно. На факультете происходили своего рода портфолио-ревью, ты мог прийти и показать свои работы метрам.

Как функционировал факультет?

К: Ирина была движущим элементом, приглашала известных фотографов с лекциями и мастер-классами. Они все тогда дружили, встречались, так что это был вопрос телефонного звонка. К примеру, литовцы, представители знаковой школы тех времён, приезжали.

Я так понимаю, Ирина была женщиной с характером.

К: Да, пробивной такой. Фонтаном энергии. Она была небольшого роста, но могла перевернуть горы. Для неё буквально не было каких-то невыполнимых задач.

А Градов?

К: Наоборот: сдержанный, неразговорчивый, спокойный. Они уравновешивали друг друга.

Когда я искал фотографии Ирины, толком ничего не смог найти. Была рубрика в «Киевских ведомостях», которую, понятное дело, никто не сканировал. А почему вы не стали выкладывать эти снимки в интернет?

М: Я всё-таки считаю, что эти снимки должны быть представлены цельно, чтобы они не расходились по каким-то пабликам в духе «Старый Киев», в которых никто не подписывает авторов и вообще всё смешано в одну кучу.

Ну вот сейчас мы сделаем интервью, и вполне возможно, что снимки постигнет эта судьба.

К: Есть надежда, что хотя бы ссылки поставят. Ну и тот, кто заинтересуется, копнёт глубже и найдёт.