Уже не живо, еще не фото: Портфолио художника Ивана Грабко

— Я вырос в большой шумной семье. У нас было множество книг, за домом начиналась роща и степь. Дедушка подолгу рассказывал о своих путешествиях — об Италии, Китае, Севере. Он привил мне интерес ко всему, что происходит в мире.

Искусство заинтересовало больше всего остального, уже в детстве я начал рисовать. Мне разрешали рисовать на стенах — была даже целая комната, которую мне отдали для занятий, моя первая мастерская. Рисовал на бабушкиных чертежах (она инженер), делал макеты городов из картона и старых макетов папы (он архитектор). Летом мы с младшим братом работали в саду, а в перерывах все время что-то строили, красили, переделывали одно в другое.

После школы я четыре года учился в художественном училище в Днепре, потом поступил в Национальную академию изобразительного искусства и архитектуры в Киеве — в мастерскую монументальной живописи. После первого курса нашел полузаброшенный дом и вместе со знакомыми художниками переехал в него жить. Там я начал писать свои первые работы. Сейчас живу на старой одежной фабрике.

Живопись — моя ежедневная деятельность, мой способ существования. Это процесс, который нельзя прерывать: подготовка холстов, сама работа, куча других дел.

Ассамбляжи — отдельный формат, который я не отношу ни к живописи, ни к скульптуре. Он возник у меня в мастерской; там собирается много остаточного материала от работы — можно выбросить, но хочется, чтобы он еще пожил. Со временем я нахожу способ к нему подойти. Иногда вещи оказываются готовыми сами по себе, иногда нужно что-то доделать. Бывает, «упражнение» не хочет оставаться временным, нужно доводить его до законченного состояния.

Фотография появилась в академии. Мой друг делал серии среднеформатных снимков во время академических просмотров — мне стало интересно, что может получиться у меня. После нескольких проб с пленкой я понял, что увлечением это быть не может, а серьезному занятию нужно посвятить много времени. Необходимости в фотографии у меня не было, поэтому пленку я отложил.

Я вернулся к фотографии, уже живя на фабрике, — стал снимать на простую цифровую камеру. Когда работал в галерее, фотографировал мероприятия, учился пользоваться более сложными камерами. Но для себя оставил «примитив», быстрые снимки на мобильный или простую камеру. Отснятый материал я пересматриваю, оставляю пару изображений для фотопотока в инстаграме, остальное удаляю.

Пятна меня интересуют больше, чем характер фигуры или сюжет. У пятен тоже есть характер — поэтому фон, дальний план не менее важен, если в кадре есть фигура или лицо. Я бы даже сказал, что фигура в этом случае — условность по отношению к фону и деталям. Освещение или цвета могут быть важнее.

У пятен тоже есть характер — поэтому фон, дальний план не менее важен, если в кадре есть фигура или лицо.

Недавно я участвовал в довольно масштабной рекламной съемке для бренда одежды. Мы с Машей Ревой вместе занимались декорациями и самой съемкой, работы было много. Нам повезло: это было похоже на то, с чем мы обычно сталкиваемся, — создаем что-то из ничего. Но такие истории случайные, основное мое занятие — это живопись. Я делаю картины, рисунки и скульптуры, а к фотографии и работе с деревом отношусь как к отдыху для головы.

Фотография не поможет мне в живописи — она не передает того цвета, который видит глаз. В ней свой микрокосмос. Поэтому для меня она остается отдельным инструментом.

Внутри снимка, как и любой плоскости, действуют те же законы восприятия, что и в живописи, — законы природы. Но фотография с первых своих дней абсолютно независимо с ними обращается. Она повлияла и на живопись, показав много чего нового, на то время недоступного.

Фотография не поможет мне в живописи — она не передает того цвета, который видит глаз. В ней свой микрокосмос.

Фотография может иметь такую же силу, как и живопись, — например, «Смерть республиканца» или «Падающий человек». Она может появиться из простого документирования или даже неосознанного действия человека с камерой — но иногда, независимо от автора, получается не просто снимок.

В работе всегда должно быть чуть больше, чем просто «надо». Хорошо, когда это «надо» идет изнутри: тогда ты что-то отдаешь работе.