Молчание песков: Нефтяные ландшафты в фотопроекте Стюарта Холла
Нефтяные пески Канады — это не только миллиарды баррелей топлива, но и сравнимый объем расхода пресной воды и тысячи квадратных километров загрязненной почвы. Британский фотограф Стюарт Холл рассказал Bird in Flight, чему мы учимся, разрушая.
Родился и живет в графстве Ноттингемшир, Англия. Начал с коммерческой фотографии, работал с Надавом Кандером и Ричардом Аведоном, печатался в глянцевых изданиях. Позже переключился с рекламы на пейзажную фотографию.
Нефтяные пески
Битуминозные пески обеспечивают Канаде третье место в мире по запасам нефти после Саудовской Аравии и Венесуэлы. На 141 тыс. кв. км (это немного больше площади Греции) сосредоточено более 1,7 трлн баррелей битума, или 170 миллиардов баррелей нефтяных запасов. Чтобы произвести один баррель нефти, нужно две тонны битума и несколько баррелей пресной воды, в которой растворяют песок, — прямо внутри пласта, прокопав огромными экскаваторами туннель глубиной 70 метров и запустив в грунт горячий пар, или в бассейне (при разработке традиционным карьерным способом). В обоих случаях разрушается верхний слой почвы и растет риск ее эрозии, а выброс парниковых газов выше, чем про добыче нефти другими способами.
Фотопроект о нефтяных песках в Канаде я начал в 2011 году. Эта тема буквально преследовала меня: о ней говорили родственники, коллеги, постоянно подворачивались публикации и фото. Она возвращалась опять и опять, пока я наконец не сдался и не отправился посмотреть на это собственными глазами. Мне нужно много времени, чтобы понять свои чувства к тому или иному снимку, и хотя я закончил проект в 2014 году, многие фотографии еще не опубликованы: я все еще отбираю нужные.
Я предполагал, что мое присутствие в маленьком шахтерском городке не вызовет радости, поэтому держался тихо: днем фотографировал территорию добычи с взятого напрокат на местном аэродроме самолета, а после возвращался в мотель и ждал следующего дня.
В проекте только ландшафтные снимки, крупных планов рабочих или техники нет. Я бы хотел отправиться туда еще раз и сделать такие кадры, но это не так просто. Уже на въезде в страну начинаются препятствия: когда я прилетел в Канаду первый раз, меня более часа допрашивали миграционные работники. Когда ты говоришь, что ты фотограф и прилетел снимать нефтяные пески Альберты, тебе предлагают отправиться на природу и поснимать красивые озера и леса. Фотографам, желающим отправиться в Альберту или район реки Атабаска в Канаде (где находятся крупные разрабатываемые месторождения. — Прим. ред.) всячески препятствуют: один кадр перечеркивает все заявления работающих там компаний [о безопасности добычи]. Так что сопротивление понятно.
Я не участник зеленого движения, я художник. За 25 лет в фотографии я поработал на всех континентах мира и видел невероятные пейзажи. Нефтяные пески, несомненно, разрушительны, но мне удалось показать их красоту. Они очень молчаливы. Как и все мои снимки.
Нам нужна нефть, а разработка битуминозных песков — просто еще один способ ее получать. И нужно показывать, как это происходит. Города это тоже разрушение, но мы их так охотно снимаем. Как фотограф я нахожу эти пейзажи захватывающими и очень фотогеничными. Солнце, поднимающееся над горой, меня больше не впечатляет.
Я мог бы быть одним из тех шахтеров, так что я не буду ничего заявлять. Однажды я летел из Альберты в Торонто пятничным вечерним рейсом. Самолет бы полон шахтеров, возвращающихся на выходные к своим близким, которых они любят, к детям, которых нужно обеспечивать.
Огромные масштабы добычи — вот что самое притягательное в проекте для меня. Огромные экскаваторы похожи на гусениц, проедающих лист: такие маленькие по сравнению с ним, они оставляют такие огромные шрамы. Такова наша способность изменять мир: разрушение — это часть учебного процесса.
