Пляжный труд: Снимай, пока не исчезло

Джентрификацией называют реконструкцию зданий в нефешенебельных городских кварталах. Ее цель — сделать так, чтобы в обновленные районы съехались более состоятельные граждане. Термин, придуманный для описания того, как в 1960-е из Лондона «вытесняли» рабочих, оказался актуален для городов США: Бостона, Чикаго, Портленда и других.

Отношение к джентрификации неоднозначное. С одной стороны, она помогает городу стать более привлекательным; с другой — разрушает местное сообщество и делает жизнь менее обеспеченного населения еще более сложной.

— Пляж Венеция, или Венис Бич, — тонкая полоса песка близ Лос-Анджелеса длиной не больше трех километров. Когда впервые попадаешь сюда, легко испугаться: в глаза сразу бросаются грязные тротуары, бездомные, разрезающие толпы гуляк дикие длинноволосые скейтбордисты, огромные бодибилдеры со злобным взглядом. Но если присмотреться, видишь, что многочисленные субкультуры существуют в полной гармонии друг с другом. На пляже царит свободная, толерантная атмосфера, здесь приветствуют самовыражение и эксцентричность. Однако я советую заглянуть на Венис Бич побыстрее. Джентрификация стремительно меняет лицо этого богемного рая: еще лет пять — и моя реклама рискует оказаться полностью неуместной.

Пару лет назад меня лихорадило от вируса уличной фотографии, и я начал снимать по всему Лос-Анджелесу. У меня была парочка излюбленных кварталов, и Венеция быстро стала моим номером один. Я забросил съемки в других местах и стал работать только там. Моменты, которые я хотел снять, были столь мимолетными, а «модели» казались настолько пугающими, что сначала удачные фотографии получались редко. К счастью, наслаждение от процесса помогало не сдаваться, и наконец начались успешные кадры.

Одним из первых стал «Венецианский поцелуй». Две молодые привлекательные женщины, покрытые татуировками, сидели на скамейке с мороженым и маленькими собачками на руках. Я поджидал неподалеку, фокусируя объектив в предвосхищении чего-то интересного. Несколько секунд спустя они поцеловались, и я успел поднести камеру к глазу и нажать спуск затвора, прежде чем они встали и зашагали прочь. Уже дома, рассматривая кадр на экране компьютера, я обнаружил справа от дам двух ребят, которые оглядывались на парочку. По-моему, эта небольшая и сначала даже не замеченная деталь «делает» снимок.

Я подружился с завсегдатаями пляжа, и очень скоро они стали узнавать меня — я вписался в венецианский пейзаж. Когда я понял, что многие пляжники — завзятые собачники, я начал носить с собой угощение для их питомцев. Однажды я заметил, что у бездомного уличного художника заканчиваются цветные маркеры, и по внезапному наитию отправился в ближайший магазин и купил ему целый набор. Он был так тронут! Но большую часть времени я просто тусовался с хипарями или бездомными, сидя с ними на бордюре, болтая, куря или играя с собаками.

Большую часть времени я просто тусовался с хипарями или бездомными, сидя с ними на бордюре, болтая, куря или играя с собаками.

Я не верю в съемку уличной жизни с безопасного расстояния. Чтобы документировать ее изнутри, нужно погрузиться в нее с головой, и это гораздо приятнее делать, если тебе нравится наблюдаемая культура. Когда-то я искренне полюбил культуру Венис Бич, погрузился в нее — а дальше все произошло само собой.

Я не верю в съемку уличной жизни с безопасного расстояния.

Люди чувствуют искреннюю открытость и интерес. Они не против фотографироваться — просто никто не хочет, чтобы его использовали или насмехались. Поэтому я стараюсь быть как можно более уважительным — это единственный способ завоевать доверие людей.

Волшебным снимок делает возможность захватывать «сырые» кусочки жизни и превращать их в вечность. Это вскрывает нечто очень сильное в состояниях человека.

Возможно, разнообразный набор прошлых впечатлений помогает мне лучше приспособиться и сопереживать сумасшедшему миру пляжа Венеция. Кибуц, где я родился, парижский пригород, где взрослел, и мое нынешнее место жительства, Нью-Йорк, объединяют стремительные перемены. Вероятно, этот опыт сделал меня более чувствительным и чутким к необузданной джентрификации, которая сейчас угрожает культуре пляжа.

Кем я мог бы быть в этой истории, если бы не попал на пляж фотографом? Джеми Роуз, автор предисловия к моей фотокниге, уже дала прекрасный ответ на этот вопрос: «В каждом снимке этого проекта Сагий собирает свидетельства загипнотизированных наблюдателей. Из-за стены мальчик засматривается на пышнотелых женщин. Прохожий с увлечением следит за представлением. Эти зрители подражают очарованию Сагия сумасбродными, мультикультурными обитателями пляжа Венеция — и делают нас самих частью их любовной интрижки». Если бы я не был фотографом, то наверняка стал бы парнишкой, который с любопытством наблюдает за чудесными моментами пляжа.