Аббас: «Храбрость — это нехватка воображения»
Член культового агентства Magnum иранский фотограф Аббас — о том, почему запрещает себя снимать, о своём споре с Сальгадо, о кризисе в Magnum и о том, каково это — снимать революцию в своей стране.
С 1970-х фотограф иранского происхождения Аббас снимал в основном войны и конфликты — в Биафре, Бангладеш, Северной Ирландии, Вьетнаме, Чили, Южной Африке и на Кубе. Знаковой для него стала революция в Иране: Аббас снимал протесты в 1978–1980 годах, был активным участником событий, а после этого решил эмигрировать. Только спустя 17 лет он вернулся на родину, чтобы закончить книгу «Иранский дневник 1971–2002» — она стала интерпретацией истории Ирана в формате личного дневника фотографа.
Особая для Аббаса тема — мировые религии. В 1987 году он сосредоточился на теме возрождения ислама и по итогам съёмок в 29 странах представил проект «Аллаху Акбар: Путешествие по воинственному исламу». В 2000 году Аббас опубликовал книгу «Лица христианства: Путешествие в фотографиях» и начал исследовать анимизм, а с 2008 по 2010 год работал над серией о буддизме. Сейчас фотограф занимается проектом о евреях по всему миру.
Война — очень сложный феномен. Большинство фотографов, которых называют «военными», на самом деле баталисты. Война — это не только насилие, это ещё и политические, социальные, экономические составляющие. Как фотографа меня больше интересует то, что происходит до и после конфликта.
Мой первый день на войне едва не стал последним. Рядом взорвалась мина — солдат передо мной был ранен, а мне повезло. Это был конфликт в Восточном Пакистане (Бангладеш).
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_12.jpg", "alt": "", "text": "Восточный Пакистан. Бода (к северу от Саидпура). Декабрь 1971 года. Капитан пакистанской армии Ittefaq укрывается от индийской артиллерии на линии фронта. Позже он был ранен."}
Мой стиль называется «подвешенный момент». Я хочу передать чувство того, что люди продолжают заниматься своими делами даже после съёмки.
Когда ты освещаешь конфликты, то считаешь себя бессмертным. Вопрос лишь в храбрости. Очень часто храбрость — это нехватка воображения. Ты просто не можешь представить себя мёртвым. Но потом ты идёшь на риск, потому что должен, и снимаешь.
Заир. 1976 год.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_02.jpg", "alt": "", "text": "Бангладеш, Мименсингх. 20-летний Шахин принимает душ во дворе своего скромного дома. Обе его ноги были ампутированы после серии взрывов, организованных джихадистами, в городских кинотеатрах 12 декабря 2002 года."}
Революция в Иране для меня была совсем другим видом конфликта. К Вьетнаму или Южной Африке у меня просто был интерес, но в Иране я был ещё и вовлечён. Потому что это была моя страна, мои люди и моя революция — по крайней мере, на ранних этапах. Когда я снимал и кто-то просил меня не делать этого, я говорил: «Это для истории».
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_05.jpg", "alt": "", "text": "Иран, Тегеран. 15 февраля 1979 года. Тела четверых генералов, казнённых после секретного суда в штабе аятоллы Хомейни, лидера исламской революции в Иране, в школе для девочек в Рефе. Их тела лежат в морге. Наверху слева — генерал Хосровдад, наверху справа — генерал Рахими, внизу слева — генерал Наджи, внизу справа — генерал Нассири (бывший глава секретной полиции министерства государственной безопасности Ирана)."}
Иран, Тегеран. Вооружённые боевики во дворе посольства США, где держали в заложниках дипломатов с 4 ноября 1979 года. На заднем плане — плакат с американской статуей Свободы.
Была этическая проблема: должен ли я публиковать снимки в тот же момент? Некоторые мои друзья считали, что мои фотографии выставляют революцию в невыгодном свете. Да, я иранец, но я и фотограф — историк настоящего, и моим долгом перед читателями было показывать всё происходящее сразу.
Я достаточно самонадеянный и считаю, что имею право снимать в общественных местах. Но у меня нет такого права в чьём-то личном пространстве.
Иран, Тегеран. Кладбище Бехеште-Захра. Апрель 1979 года. Женщины оплакивают случайно застреленного «мученика революции» на 40-й день после его смерти.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_09.jpg", "alt": "", "text": "Мексика, Мехико. Девочка держит черепа перед глазами. Черепа — часть ритуала Дня мёртвых. 1 ноября 1984 года."}
Когда я находился в опасной ситуации, то опускал что-то вроде эмоциональной шторы между происходящим и собой, чтобы иметь возможность действовать как фотограф и делать чёткие снимки. Но это не значит, что я ничего не чувствовал. Иранская революция была тяжёлой — мне снились кошмары. Утром я просыпался и не мог понять, почему настроение такое скверное. Но это цена, которую приходится платить.
Как фотограф я не могу стать невидимым, но могу оставаться анонимным. Поэтому я попросил вас не снимать меня. Фотограф должен находиться по ту сторону объектива.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_10.jpg", "alt": "", "text": "Южная Африка, Хамманскраал. 1978 год. Полковник С. Дж. Малан, директор полицейской школы для чёрных, с учениками."}
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_11.jpg", "alt": "", "text": "Мексика, штат Герреро. Деревня Сан-Агустин де Опан. Дети плавают и играют в реке Бальсас. 1985 год."}
Я не пытаюсь быть объективным, но стараюсь освещать позиции всех сторон конфликта. Где-то тридцать лет назад у меня был спор с Себастьяном Сальгадо. Он говорил: «Чтобы быть хорошим фотографом, нужно стать частью тех, кого ты снимаешь». А я говорил, что не стоит и пытаться стать их частью, потому что через неделю, месяц, несколько месяцев ты всё равно уедешь. У тебя нет того же воспитания или культуры. Ты можешь только притворяться таким же.
Афганистан, Кабул. На рассвете американский солдат патрулирует склон, где находится гробница Надир-шаха. Позади виднеется столица.
Я больше не фотографирую войны, потому что не могу бегать так же быстро, как раньше. Сейчас я приехал в Украину, чтобы снимать еврейские сообщества.
У меня очень простой инструмент — глаза. А еще я использую мозг и сердце.
Фотография — очень простое дело. Бабуину нужно всего десять дней, чтобы начать снимать, нам — пятнадцать.
Я сначала сделаю снимок, а потом помогу. Потому что я фотограф, а не медсестра. Но такой выбор мне никогда не приходилось делать.
США, штат Алабама, город Монтгомери. 12 ноября 2003 года. Христиане-фундаменталисты показывают Десять заповедей на митинге в поддержку председателя Верховного суда Роя Мура, которого собирались уволить (и уволили) за отказ убрать 15-тонную скульптуру Десяти заповедей из вестибюля Верховного суда.
В Magnum сейчас кризис, как и в любом агентстве. У нас меньше клиентов, раньше они делали заказы на восемь-десять тысяч евро, теперь — на одну-две тысячи. Они хотят, чтобы мы делали работу быстрее. Но мы развиваем экономическую модель: открываем платные фан-клубы, предлагаем специальные приглашения на мероприятия, подписываем книги — делаем всё, чтобы вовлечь широкую публику, а не пытаемся достать её через журналы. Но мы достаточно уверены, чтобы принимать новых членов. Мы задаём кандидату только два вопроса: что он может привнести в группу и что мы можем сделать для него. Мы стабилизируем кризис, ищем свежую кровь.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/09/Abbas_06.jpg", "alt": "", "text": "Израиль, Иерусалим, район Меа Шеарим. 2015 год. Ортодоксальные евреи отмечают фестиваль Пурим — еврейский праздник в память о спасении евреев от казни в Персидском царстве более 2 400 лет назад."}
Все фото: A. Abbas / Magnum Photos / East News.
