В подворотне нас ждет Софи Калль: Как вторгнуться в личное пространство и создать шедевр

Пожалуй, самый главный факт о художнице Софи Калль — это то, что ее очень много. Ее фото — на билбордах скучной автострады: Калль предлагает отвезти ее куда угодно; она сама, одетая в оранжевый жилет, появляется в окошке сбора податей за проезд по платной дороге и спрашивает, куда вы ее повезете. Она очаровательно вторгается в ваше личное пространство, делая самые непредсказуемые и наглые вещи с невинной французской ухмылкой: мол, а что тут такого. Она поднимает много шума и влюбляет в себя даже самых застенчивых людей.

Необычная и непростая Софи Калль появилась словно из ниоткуда. У ее отца, известного доктора, на стене висели работы Дуэйна Майклса. Софи была нежно привязана к матери. Но она не знала, что делать со своей жизнью.

Поэтому свои работы Калль начала создавать интуитивно. Она просила незнакомцев поспать в ее кровати. Она следила за человеком — снимала его со спины — и даже поехала за ним в Венецию; эти фотографии она потом не могла показывать, так как ее обвинили в преследовании. Она установила на улице инсталляцию — будку для исповеди, где просто звучит ее голос.

Марина Абрамович в одном из перформансов предлагала людям делать с ней все, что они хотели, — щекотать перышком, резать, жечь, — но делала это в стенах культурной институции, в безопасной среде, для соответствующей аудитории. Калль же пошла с похожей работой в реальный мир — она позволяла незнакомцам вести себя с ней так, как они захотят, в жутком гетто Нью-Йорка.

И — как властная дама, привыкшая держать все в своих руках, — Калль отрепетировала собственные похороны: заказала гроб, пригласила «докладчиков» для прощальных речей, купила место на кладбище.

Само по себе явление Софи Калль — это плотное слияние искусства и личной жизни. Она пришла в пику тем, кто думает, что искусство должно быть серьезным, высоколобым и обособленным от реальности. Ее творчество доказывает, что искусства, оторванного от личной жизни, вообще не существует — потому что тогда оно никого не будет волновать.

Софи поражается обыденным вещам. Она преследует незнакомцев, обзванивает номера из телефонных справочников, посылает свой матрас поклоннику, желающему с ней переспать, ставит на мосту телефонную будку, «привязанную» всего к одному номеру, или просто наблюдает за соседями в купе во время недельного путешествия по Транссибу. И злиться на нее за ее милые шутки бесполезно. Даже когда она издевается над бедным кинорежиссером, мечтающим снять фильм о ней: Калль предлагает ему создать игру для нее, а потом скучающим тоном отвергает все его мучительные предложения. Похоже на творческую месть за все свои любовные неудачи.

Софи толком не укореняется ни в одной роли: ее нельзя назвать ни фотографом, ни оператором, ни писателем. У нее есть идеи — а все остальное за нее могут делать другие, как за нее сняли фильм о слепцах в Стамбуле, впервые видящих море. Калль использует фотографии, объекты, тексты, звуковые инсталляции.

При этом кроме связки «фотография — текст» ничего общего с концептуальным искусством ее работы не имеют. Многие утыкаются в эту формальность и называют Калль концептуальным художником, но это, скорее, такое «Наивно. Супер» от искусства — простое, доступное повествование человека, который притворяется незамысловатым. Калль ведет себя как мечтательный ребенок в мире взрослых.

Калль подвергает сомнению одну из смыслообразующих концепций нашей реальности — концепцию частного пространства, личностных границ. Софи бесстыдно нарушает чужие границы, да и к своим пиетета не испытывает.

Кажется, ей нравится приносить себя в жертву и эту жертвенность превращать искусство. Однажды она решила организовать свадьбу в аэропорту: надеть красное платье и официально выйти замуж за человека, который в этот момент улетал на три года в Китай. Все очень символично, хотя ничего и не получилось.

Наверное, она и не смогла бы существовать в обычном браке — поэтому ей нравятся мужчины, которые уходят. А их уход она «празднует» с помощью искусства, символических актов, почти магии повторения — чтобы перенести боль реальности.

Именно поэтому ее работы так близки всем, независимо от образования или социальной позиции. Кого из нас не бросали? У кого из нас нет странных маленьких секретов? Кому из нас не хотелось выйти из своей шкуры и примерить чужую?

Одно время Калль работала стриптизершей в Париже. Это не был сознательный художественный акт наподобие гонзо-журналистики, но свои любительские снимки она позже использовала как часть художественного высказывания об этой истории.

Искусство Софи до глубоких корней женское — оно имеет оттенок романтичности, ранимости, психоанализа и работы с личной историей (часто травматичной). Тут Калль встает в один ряд с Луизой Буржуа, Синди Шерман, Мариной Абрамович. В женском творчестве нет той искусственной рассудочности и доминирования, которые присутствуют в работах художников-мужчин.

Пример — душераздирающая и смешная до колик мультимедийная драма под названием «Take care of yourself». Калль попросила 54 женщин разных профессий интерпретировать брутальное и противоречивое прощальное письмо, полученное ею от бывшего бойфренда. Это смешно — потому что представьте себе балерину, женщину-мима, адвоката или специалиста по грамматике, интерпретирующих это письмо. Это как бы коллективный ответ женщин на единоличную эмоциональную власть мужского эго.