Бабушкин сервант: Беларусь народная

— Первый раз я попал в Беларусь в рамках фотопрактикума «Визуальные документы» на курс американского фотожурналиста Билла Кренделла. Мы приехали снимать День независимости Республики Беларусь, и меня резанул контраст безудержного веселья и клаустрофобии. Зацепило так, что я приезжал еще семь раз в течение трех лет.

Я родился в Советском Союзе. Застал черно-белое телевидение, до третьего класса был пионером. Между моими ровесниками и теми, кто был рожден в новой России, — пропасть. Они — «непоротое поколение», а многие из нас живут иллюзиями и комплексами, навязанными в прошлом. Нам свойственна рефлексия и глупая ностальгия по стране, в которой мы почти не жили, и мы пытаемся ее склеить, как разбитую чашку, — хотя бы в своей памяти.

Большинство бывших советских республик, «переехав в новую квартиру», притащили туда старое барахло — бабушкину стенку, гжель и пыльный венгерский ковер. Многие люди моего возраста до сих пор живут в виртуальном СССР, как соседи в коммунальной квартире. Я бы рад вырвать этот гвоздь из моей головы, но пока мне не удается.

Мои герои аполитичны и дезориентированы, как порой и я. Они неспособны контролировать ситуацию в масштабе страны, не знают, кому верить, — их единственным выходом становится вымышленный мир. То мощное информационное поле, в котором мы живем, для них противоестественно.

Цель моего проекта в том, чтобы выявить болезненные точки соприкосновения советского прошлого с нынешней действительностью и таким образом попытаться проанализировать события, которые произошли и продолжают происходить на территории бывшего СССР.

Я снимал на нескольких Днях независимости и Дажынках (праздниках урожая), несколько раз зимой. Ездил почти по всей республике: Мышковичи, Брест, Лида, Жлобин, Минск. Безусловно, львиная доля усилий в таких проектах уходит на логистику и переписку — прописываешь тайминг, координируешь, созваниваешься, если у тебя нет фиксера. Занятие фотографией, а тем более собственными проектами, — это всегда лотерея. Можно убить кучу времени на поиск героя и сюжета, слить море пленки — и привезти из поездки пару кадров или не привезти вовсе. Но этот процесс зачастую важнее результата.

Занятие фотографией — это всегда лотерея.

Думаю, то, что происходит в Беларуси, можно охарактеризовать термином «внутренняя эмиграция». Радуйся, у нас есть готовые решения: удои, урожаи, «телевидение добра». Только не думай о «большом брате».

Россия провела «работу над ошибками» Советского Союза, и мы снова находимся на пороге холодной войны. Подрос «новый комсомол» — бравые молодчики и девочки, у которых есть ответы на все вопросы. Растет пионерия, которая может с утра в детском лагере заниматься сборкой-разборкой автомата. Мы живем в период мифотворчества и бравады. Мне хочется верить, что когда эти экраны погаснут, мы будем больше думать о том, чтобы быть, а не казаться. И тогда попытаемся понять друг друга.

Когда мой замечательный друг шведский фотограф Йенс Ластхейн спросил: «Почему ты смеешься в своих снимках?», я ответил, что смеюсь, чтобы не заплакать.

Когда я снимаю свои проекты, я дышу полной грудью. Все приобретает смысл. Ирония — это как смертельный прием в видеоигре: я могу отстоять силы добра, а злодеев превратить в козлов.

Итогом проекта должна стать книга и выставка, которая проедет по СНГ. Мне кажется, она будет иметь общественный резонанс и найдет понимание многих людей.

Безусловно, каждая страна имеет полное право на свою идентичность, историю и территориальную целостность. Только мой проект не про это. Он про то, что советское прошлое нельзя просто вырвать из сознания, как страницы из учебника истории, — так или иначе оно влияет на нашу жизнь.