10 любимых фотографий Марии Турченковой
Все мои по-настоящему любимые фотографии — из Дагестана (хотя ниже речь пойдёт и о других кадрах). Именно там я училась искать истории и рассказывать их с помощью фотографии. Дагестан был до того, как я стала профессиональным фотографом, и там всё было проще и честнее. Не было дедлайнов, планов, редакторов и бюджетов. Я просто брала рюкзак и ехала как можно дальше по сёлам. Никому кроме меня это не было нужно. Я и сама не понимала, зачем это нужно мне. И это было прекрасно.
Из проекта «Скрытая война», Дагестан, Россия, 2013
Я мыслю образами и часто, снимая историю, фантазирую, как могла бы выглядеть фотография, которая точно передаст мои ощущения. Я долго искала визуальный образ рая — награды за праведную жизнь мусульманина, о которой так часто слышала в Дагестане. У одной женщины сын решил уйти в лес воевать, и она говорила мне, как кричала ему: «Ты что? Рай — под ногами матерей!». А он ей рассказывал про чудесный сад.
Девушке на этой фотографии 19 лет. За день до нашего знакомства исчез её 20-летний муж. Потом оказалось, что он в полиции. Его родственникам сказали, что в саду их дома найден схрон оружия и теперь муж этой девушки отправится в тюрьму за пособничество боевикам. Девушка показывает мне тот самый сад, плачет, что никакого раскопанного схрона нет. Ходят слухи, говорит она, что его, как и других парней с бородой, посадили «на всякий случай» перед Олимпиадой в Сочи, в целях безопасности.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_001.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Спор на рынке в посёлке Кубачи. Из проекта «Скрытая война», Дагестан, Россия, 2013
На рынке всегда весело, и когда истории о насилии полностью меня выматывали, я всегда шла снимать туда для подзарядки. А рынок в Кубачи — это самый красивый рынок в Дагестане.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_002.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Скрытая война», Дагестан, Россия, 2012
Рамазан, бывший милиционер, показывает раскрытое им место, где боевики устроили в лесу наблюдательный пункт и блиндаж, чтобы хорошо просматривать дорогу у села внизу на случай внезапной спецоперации. В этот лес давно никто кроме него или военных не ходит. Люди называют этот лес проклятым.
Несколько лет назад боевики убили родственника Рамазана и его приятелей, которые пошли на охоту. Один из убийц также был родственником Рамазана. До того как мы познакомились, в этом дальнем районе журналисты появлялись только 20 лет назад, там непролазный лес и нигде не найдешь правды.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_003.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Скрытая война», Дагестан, Россия, 2013
Весь праздник Ураза-Байрам я провела с этой прекрасной семьёй. Мы приехали в дом их стареньких родителей рано утром, дедушка уже зарезал барашка, и в 8 утра нас уже ждал завтрак.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_004.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Народная республика хаоса». Донбасс, 2014
Это тот случай, когда фотография живёт своей жизнью. Я сняла её на третий день после катастрофы «боинга». Группы шахтёров начали прибывать на место крушения одна за другой. Это были добровольцы, и до или после работы они рассеивались по полям и несколько часов прочёсывали высокую пшеницу в поисках тел. Этот образ безоружных людей, шахтёров, остановившихся и, может, потерявшихся в поле, стал одним из самых символичных в моей работе на Донбассе.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_005.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Народная республика хаоса». Донбасс, 2014
Костя — работник в морге. В августе 2014-го, когда из-за обстрелов в Луганске не было безопасного места, Костя жил на работе. В городе не было электричества, и холодильники в морге не работали, поэтому трупный запах висел в воздухе за километр, но к нему быстро привыкаешь, если не думаешь. За день до моего приезда в здание морга попал снаряд, и Костя, падая на осколки стекла, поранил руки. Когда мы встретились, он кричал, матерился на украинских военных, на снаряды, на то, что в морге уже не хватает места — столько жертв, что приходится хоронить людей в 500 метрах от морга самим, потому что кладбище обстреливают. А потом неожиданно говорит: «Пойдём в гости». Привел меня в свою комнатку в здании морга и стал играть на саксофоне «Strangers in the Night».
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_006.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Народная республика хаоса». Донбасс, 2014
Этих девочек зовут Лиза и Мария, я увидела их в детской больнице Луганска. С рождения оба ребёнка парализованы и могут жить только будучи подключёнными к аппарату искусственного поддержания жизни. Во время самых тяжёлых боёв в августе, когда отключили электричество, врачам надо было добывать в день по 120 литров топлива для генератора. Я стояла и думала, как им должно быть страшно — в городе всё время слышно было, как рвутся снаряды. Врачи говорили, что вывезти девочек невозможно, их всё время нужно держать у источника электричества. Но после публикации снимка в газете Sunday Times ходили слухи, что девочек всё-таки вывезли c помощью гуманитарных организаций.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_007.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Народная республика хаоса». Донбасс, 2014
Это боец батальона «Донбасс», я снимала его в феврале, на передовой у Дебальцево, за несколько дней до известного боя. Было очень холодно и дул сильный ветер, но он всё время снимал шапку, как только я направляла на него объектив. Он гордился своей причёской, это было так по-мальчишески, что меня тронуло, особенно учитывая, что уже ползимы этот парень сидел в окопе.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_008.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Народная республика хаоса». Донбасс, 2014
Взяв Славянск, украинские военные первым делом поехали к штабу Стрелкова. И хотя здание уже было пустое, там осталось несколько заминированных дверей. Корреспондент Le Monde Бенуа Виткин, с которым мы вместе работали, оказался у меня в кадре прямо перед взрывом, и я как закричу: «Бенуа, вон из моего кадра!». Как только он отпрыгнул, раздался взрыв, и на то место, где он стоял, посыпались кирпичи и арматура. Теперь эта фотография висит в офисе газеты, и гостям рассказывают историю про чудесное спасение их корреспондента.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_009.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Из проекта «Народная республика хаоса». Донбасс, 2014
Когда Славянск покинули бойцы ДНР и туда зашли украинские войска, я отправилась в подвал в штабе Стрелкова, где была тюрьма. Об этом подвале ходили страшные истории, и нескольким журналистам даже «посчастливилось» там побывать. Я была уверена, что найду там знаки, зашифрованные послания от тех, кто прошёл через этот ад. И я нашла много всего: точки, царапины, незаметные зарубки, даже имена. Среди прочего я увидела и этот рисунок неизвестного пленного, оставленный на стене так, что его не было видно под матрасом. Я до сих пор не знаю, кто это нацарапал и что это значит, но мне кажется, что тот человек не потерял присутствия духа и создал что-то прекрасное. Надеюсь, что он жив.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/07/Turchenkova_010.jpg", "alt": "Мария Турченкова", "text": ""}
Новое и лучшее
