Все свои: Как в киевской мифологии появились «чешки» и «кубинские корпуса»

У всех своя Чехия

В разговорах о советском жилье часто появляется слово «чешка». Оно настолько вошло в обиход, что иногда начинающие исследователи советской архитектуры пытаются найти чешских авторов этих проектов — и обнаруживают, что к чехам советские панельные дома не имеют отношения.

Обычно «чешками» называют 9-этажные и 12-этажные панельные и кирпичные жилые дома, сооруженные с конца 1960-х до конца 1970-х. По сравнению с хрущевками у них выше потолки (2,7—2,75 метра) и лучше планировка: большая площадь, раздельный санузел, увеличенная кухня.

В Киеве так называют панельную серию, разработанную в институте «КиевЗНИИЭП», — в частности, массивы этих домов возводили на Оболони, Никольской Борщаговке, Березняках, Русановке, Лесном и Железнодорожном. Существует даже легенда, что на Оболони в такие дома временно селили чешских специалистов, строивших пивзавод «Оболонь».

Однако «чешский проект» — понятие не киевское, а общесоюзное. «Чешки» — это местные проекты в Москве, адаптированные ленинградские серии в Минске, московская серия «со скошенными балконами» в Харькове, харьковские девятиэтажки Укргорстройпроекта в Одессе. В Житомире «чешками» и вовсе называют силикатные пятиэтажки 1980-х годов. Главное, что все их объединяет улучшенная по сравнению с хрущевками планировка. Советский (а зачастую и постсоветский) человек был склонен считать, что все лучшее приходит из зарубежья, — так комфортное жилье стали приписывать чехам.

В Харькове «чешки» московские, в Одессе — харьковские, в Киеве — киевские.

В Чехословакии тоже строили массивы 9-этажных панельных домов: они есть и в Праге (Петрины), и в Братиславе (Петржалка). Однако они стали появляться в 1970-х и не могли быть даже прообразом киевского и московского проектирования. Скорее это была часть общей тенденции к большей этажности и комфорту жильцов.

Немцы, да не те

В отличие от чехов немцы к «немецким» домам действительно имеют отношение — но масштаб часто преувеличивают.

«Немецкие» кварталы — скопления двухэтажных и трехэтажных «немецких» домов, построенных в послевоенные годы с использованием труда военнопленных. Существуют упоминания о таких домах в Аварийном поселке, кварталах Дарницы, застройке Нивок, Сырце, Соломенках, поселке ГВФ на Чоколовке, застройке Новокараваевых дач. Однако проверить, какие именно дома были построены военнопленными, невозможно: подобных официальных списков просто не существовало. Поэтому конкретные «немецкие» кварталы — лишь местная легенда, пересказы воспоминаний.

Порой в фантазии киевлян вся застройка 1940-х и 1950-х отождествляется с немцами. Но хотя военнопленных действительно задействовали в восстановительных работах, длилось это недолго. Уже в 1946-м их начали активно отправлять домой, а после того как в 1949 году СССР подписал Женевскую конвенцию, согласно которой военнопленным нужно было платить за их труд, домой были отправлены остальные. Поэтому если сразу после войны в СССР было почти полтора миллиона немецких военнопленных, то к 1950 году осталось только несколько тысяч осужденных, подследственных и больных.

В Киеве пленных изначально было немного — около 7 тысяч. Большинство разбирали руины Крещатика, остальные были заняты на строительстве малоэтажного жилья. Именно этот труд пленных в общественном сознании превратился в миф о «немецких проектах». И вот уже краеведы рассказывают, что «пленные строили дома, вспоминая архитектуру родных городов» и что «немцев допускали к чертежам». Некоторые идут дальше: якобы на кварталах «остался отпечаток градостроительных норм, принятых на тот момент в Германии», а то и вовсе — «вольнонаемные немецкие строители и архитекторы вместе с пленными немцами придали этим постройкам характерный европейский колорит».

Участие пленных разнорабочих превратилось в «немцы строили дома, вспоминая архитектуру родных городов».

На деле, когда НКВД искал среди пленных высококвалифицированных специалистов, на весь СССР нашлось всего 257 профессиональных архитекторов и строителей. Такие ценные кадры отправляли на спецобъекты, а не на типовое жилищное строительство, которое спокойно обходилось без них. Малоэтажную застройку конца 1940-х вели даже без строительной техники вроде подъемных кранов. Пленные чаще всего выполняли подсобные работы, максимум — были каменщиками и штукатурами. Поэтому картина, где неквалифицированные пленные дают советы советским архитекторам и учат их строить по немецким нормам, выглядит абсурдной.

Легенда подкрепляется представлением о пресловутом немецком качестве, но только скрывает незнание имен советских архитекторов, создавших эти проекты: Маслиха и Яфы на Сырце и ДВРЗ, Слотинцевой на улице Щусева, Криппы на улице Донецкой и Ветряных горах, Селивановского и Тургенева в Аварийном и Авиационном поселках, Меерсона, Катка, Киселевича, Наумова, Копоровского. В серии главного архитектора Киева Анатолия Добровольского есть даже элементы украинского барокко. Ее можно увидеть на ДВРЗ, Сырце и Зверинце.

При этом в Киеве есть и «настоящие» немецкие проекты — только они относятся к застройке 1990-х. Это дома Турецкого городка, построенные турками по проектам немецких архитекторов для личного состава выводимых из бывшей ГДР советских войск.

Печерские финны

Есть легенды и о «финских проектах» — к ним, например, любят причислять возвышающийся над Печерским путепроводом дом 36б на улице Леси Украинки. Легенду активно поддерживают сами жители дома. К особенностям финского строительства они относят большие окна (якобы нужные для лучшего освещения в северных широтах), сделанные за счет низких подоконников.

На самом деле дом проектировали в Киевпроекте архитекторы Колчинский и Хараш, а также инженер Линович.

В финских панельных домах иногда действительно встречаются крупные окна с подоконником ниже обычного — легенда возникла не на пустом месте. Однако в Финляндии, где в это время (1969—1971 годы) тоже возводили модернистские здания и даже целые микрорайоны, 16-этажные дома не попадаются: чаще всего там строили 3- и 4-этажные жилые дома, в центральных частях городов — 9-этажные и максимум 14-этажные.

Финны участвовали в строительных проектах в СССР — однако не как архитекторы, а как рабочие. После войны в восстановлении населенных пунктов задействовали финских военнопленных, а в конце 1960-х пятьсот финских рабочих были наняты для строительства в Таллине гостиницы «Виру» по проекту эстонского архитектора Хенно Сепманна.

Куба: не тюрьма, так учеба

Пожалуй, самая экзотичная легенда — о «кубинском проекте». Так любят называть корпуса механико-математического, радиофизического и кибернетического факультетов университета имени Шевченко на киевском ВДНХ.

На крыше этих корпусов были установлены световые фонари — это давало возможность использовать больше дневного света. Однако на практике такое решение (предположительно, из-за неправильной эксплуатации фонарей) привело к тому, что уже с 1980-х зимой аудитории не могли прогреться.

Мерзнущие студенты решили, что проект был предназначен для южных стран.

Мерзнущие студенты быстро предположили, что проект был предназначен для гораздо более южных стран — например, для Кубы. Легенда даже обросла подробными версиями: не то советские архитекторы подарили его Кубе, не то кубинские отдали СССР проект тюрьмы, которая почему-то превратилась в учебный корпус.

В действительности проекты этих корпусов разрабатывали архитекторы Киевпроекта Будиловский, Ладный и Коломиец — для киевского университета. Другие сооружения по этому проекту не строили, ни на Кубе, ни где-то еще. В кубинских учебных корпусах и не могло быть световых фонарей: в местном климате они превратили бы аудитории в теплицы.

Все фото: Семен Широчин. Архивные снимки — из его личной коллекции, если не указано иное.