«Черная вдова», башня-бородавка и район-пастереллёз: Архитектура, которую ненавидят в Европе

Когда мы говорим «как в Европе», то обычно имеем в виду некий условный стандарт качества и Европу скорее воображаемую. Архитектурных проблем там и правда на порядок меньше, но в Европе реальной тоже могут воткнуть высотку в исторический центр, превратить главную площадь города в пустырь и покрасить прохудившиеся дома яркой краской.

Все эти примеры иллюстрируют, что реализовывать качественные проекты сложно в любом городе, а от ошибок никто не застрахован. Главное, делать выводы из этих архитектурных промахов — отечественных или европейских.

Дорогой стеклянный мост

В прошлом году Венецианская счетная палата обязала автора моста Конституции, известного архитектора Сантьяго Калатраву, заплатить 78 тысяч евро за многочисленные ошибки при проектировании. Однако вряд ли это достаточная компенсация: открытый в 2008-м по случаю 60-й годовщины итальянской конституции, пешеходный мост обошелся администрации в 11,6 миллиона евро вместо заявленных 7 миллионов.

Мост из стекла и стали длиной 94 метра расположен в туристическом квартале и соединяет железнодорожный вокзал Санта-Лючия с автобусным терминалом. Но из-за многочисленных ступенек он совсем неудобный для путешественников, особенно с багажом. Кроме того, в дождь и туман мост становится скользким.

Изначально объект планировали ремонтировать раз в 20 лет, но уже за первое десятилетие мэрия потратила на его поддержание около 36 тысяч евро — стеклянные ступеньки приходится часто менять. И, по мнению суда, этого можно было избежать.

Депрессивные спальные районы

В 1950-х во Франции был послевоенный кризис жилья, поэтому требовалось строить быстро и дешево. Так родилась концепция ZUP — зон приоритетной урбанизации, в которых менее чем за 15 лет сдали почти 2,2 миллиона квартир. За короткое время эти урбанизированные зоны были застроены «большими ансамблями» — комплексами из сотен жилых домов, похожих на бетонные коробки и башни.

Одним из первых появился комплекс Сарсель на 12 тысяч квартир — самый крупный на то время во Франции. Его масштаб, однообразность фасадов, изолированность от города и отсутствие социальной инфраструктуры способствовали возникновению «синдрома Сарселя». Так называют депрессивное состояние и проблемы, вызванные жизнью в «большом ансамбле». Он и сегодня остается олицетворением безработицы, криминогенности, социального и культурного неравенства.

Масштаб и изолированность комплекса от города способствовали возникновению «синдрома Сарселя». Так называют депрессивное состояние и проблемы, вызванные жизнью в «большом ансамбле».

Франция, признав архитектурный провал социального жилья, предпочла стереть прошлое, и в 2003-м эти кварталы начали сносить. Оставшиеся комплексы сейчас заброшены или считаются неблагополучными гетто.

Пенопластовое утепление

В Польше вместо тотального сноса послевоенных зданий 60—70-х решили их модернизировать: утеплили полистиролом и покрыли штукатуркой пастельных тонов. Но в итоге бледно-зеленые, желтые и розовые оттенки, отсылающие к палитре Майами или Средиземноморья, резко диссонировали даже не только с более северным польским климатом, но и со средой спальных районов. Кроме того, цветные блоки или паттерны из ромбов, зигзагов и растений обычно не подчинялись структуре фасада, визуально деформируя его.

Этот разноцветный ремонт прозвали «пастелез», сравнивая его с болезнью «пастереллез» — пятнами, возникающими у животных при коросте. Автор термина Филип Спрингер в своей книге «Ванна с колоннадой» объяснял, что выбор цветов зачастую не имел логического обоснования и зависел лишь от вкуса членов кооператива.

Разноцветный ремонт прозвали «пастелез», сравнивая его с болезнью «пастереллез» — пятнами, возникающими у животных при коросте.

«Пастелез» стал своеобразным бунтом против серого социалистического прошлого, но глобально ни к чему не привел: серый бетон превратился в пастельный. Качественная реновация подобных зданий будет стоить дорого, а утеплить их пенопластом и покрасить в оттенки Майями — это хоть и простое, но совсем не эффективное решение.

Во французском Нантере разноцветные фасады были частью архитектурного решения изначально. В 1973 году в квартале Фонтенель сдали в эксплуатацию 18 башен социального жилья — из-за облицовки из стеклянной мозаики их прозвали «облаками». В 2008-м эти башни даже внесли в список архитектурного наследия XX века, но эстетическое решение кажется все же сомнительным: фасады плохо стареют, а конструкция требует затратных ремонтных работ.

Высотки в историческом центре

В 1973 году в столице Франции вырос первый и последний небоскреб — башня Монпарнас, которая должна была стать символом современного Парижа.

Башню возвели за четыре года, и ее тут же принялись ругать местные жители: слишком уж здание выделялось на фоне остальных. Президент Франции Жорж Помпиду планировал и дальше развивать высотное строительство в Париже, но его преемник Валери Жискар д’Эстен как раз из-за этих жалоб запретил сооружать что-либо выше 32 метров. В 2006 году запрет скорректировали — до 25 метров в центре и до 37 метров на периферии.

Спустя почти полвека небоскребу потребовался ремонт, и в 2017-м архитекторы представили проект реконструкции, цель которого — сделать башню визуально легче, но прежде всего менее энергозатратной. Работы хотели завершить к 2024 году, но их пока так и не начали.

В другом французском городе, Нант, 140-метровая башня Бретань, как и Монпарнас, ломает пейзаж, за это ее называют «бородавка». С момента постройки в 1976 году башня является поводом для споров из-за размещения в историческом квартале.

Цветное стекло и псевдоисторический фасад

В начале XXI века немецкие города столкнулись с дилеммой «деконструкции-реконструкции» постсоциалистической эпохи. Многие исторические здания были разрушены не только во время войны, но и режимом ГДР: компартия хотела стереть отпечатки довоенной Германии и строила на их месте свои дома.

Так случилось и с Паулинеркирхе в Лейпциге. Церковь, возведенная в XIII веке, с момента открытия Лейпцигского университета в 1409 году служила храмом учебного заведения. Ей удалось уцелеть после военных воздушных атак, однако в мае 1968 года коммунистическая партия подорвала здание, а на его месте возвела свое — с большим бронзовым барельефом в стиле соцреализма. В 2007-м и эту постройку снесли ради нового здания, названного Паулинум.

Если в Берлине и Потсдаме возвращали утраченное архитектурное наследие, создавая идентичные объекты, Лейпциг так делать не стал. По мнению немецких властей, Паулинум — это компромисс между исторической памятью и новой архитектурой, хотя единственное, что напоминает о некогда евангелической церкви, — щипец с готической розой и стрельчатым окном. В остальном получилась довольно странная постройка, чей фасад из цветного стекла и камня слишком контрастирует со средой. Так что новому зданию не удалось ни интегрироваться в актуальный контекст, ни удачно обыграть историю.

Монстр в Ливерпуле

В 2018 году отель «Шенкли» в Ливерпуле номинировали на премию Carbuncle Cup журнала Building Design, который ежегодно путем голосования читателей отмечал самые ненавистные британцам проекты. Скандал спровоцировала надстройка, которая совершенно не подходила зданию Викторианской эпохи.

По плану это должна была быть легкая стеклянная конструкция. Однако вскоре стало понятно, что результат не соответствует первоначальной концепции: терракотовый фасад и мягкие линии исторического здания Millennium House резко обрывает большой серый параллелепипед с четкими углами и крупными горизонтальными окнами.

В ответ на многочисленные жалобы недовольных горожан застройщик подал запрос на согласование видоизмененной конструкции. Комитет по планированию запрос удовлетворил, объяснив, что плюсы новой части отеля перевешивают причиненный зданию вред.

Площадь или парковка

Когда-то в центре французского города По были сады Шато-де-По, теперь — большая автостоянка. В 2015 году мэр Франсуа Байру пообещал, что вместо парковки здесь вновь появятся сады и платный подземный паркинг, но проект так и не осуществили из-за сложности и сроков. По словам представителей горадминистрации, мэру не хватило бы и двух мандатов на реализацию задумки. Тем не менее, чтобы доказать свою вовлеченность в проект (и тем самым получить больше голосов на выборах), Байру добился реорганизации площади. В 2017 году вместо 1 660 сделали чуть больше 1 200 платных паркомест, а освободившуюся территорию отвели под деревья и площадки для игры в петанк.

Несмотря на все старания, центр города по-прежнему скорее напоминает огромную парковку возле супермаркета, но никак не сады.

Мэр пообещал, что вместо парковки здесь вновь появятся сады. В результате вместо 1 660 сделали чуть больше 1 200 платных паркомест.

Пустырь над руинами

Бетонный пустырь среди заброшенных зданий и старых вывесок — именно так выглядит центр французского города Лимож. Площадь Республики прячет под собой руины аббатства Сен-Марсьяль — историческое прошлое, о котором никто не вспоминал, пока в 2018 году власти города не инициировали реконструкцию.

Бетонные плиты заменили на светопоглощающую брусчатку из натурального камня и фарфора, производством которого известен регион. Большая часть площади должна была стать пространством для концертов, фестивалей, а потом и для ледовой арены, но с момента завершения первой очереди работ территория пустует.

Здесь негде остановиться и присесть, за исключением летних площадок кафе, открытых только в теплое время года. При этом летом тут слишком жарко: температура достигает 37-40 градусов, а кроме зонтиков баров и туманообразователей спасаться нечем. Подземный паркинг, находящийся под частью площади, затрудняет посадку деревьев, как и монтаж крупных сцен и других объектов.