Сторож брату своему: Как женщина 20 лет добивается отмены смертного приговора

Статья публикуется в сокращении. Оригинал читайте на сайте Pacific Standard.

Терри Бин почти перестала спать. Она по 18 часов в сутки просиживала за компьютером и рассылала обращения к политикам и общественным деятелям, умоляя о помощи. У нее оставался всего месяц на то, чтобы спасти брата.

В мае 2016 года штат Техас назначил дату казни ее 42-летнего брата Джеффа Вуда. 24 августа 2016-го Джеффа доставят в «дом смерти» в Хантсвилле и введут смертельную инъекцию.

Терри организовала акцию протеста перед особняком губернатора Грега Эббота в Остине. Шторы на окнах были плотно задернуты, и было непохоже, что губернатора хоть немного волнуют техасские заключенные, ожидающие смертного приговора (которых на тот момент насчитывалось 240), а уж тем более их семьи.

Техас — американская столица смертной казни. Система смертных приговоров здесь почти не поддается разумному объяснению. Суд очень по-разному относится к обвиняемым, совершившим сопоставимые преступления. У бедняков и афроамериканцев гораздо больше шансов получить смертный приговор. А между тем, согласно данным Информационного центра по смертной казни, с 1973 года 160 приговоренных к высшей мере по всей стране позже были признаны невиновными. Расследования недвусмысленно указывают на то, что в Техасе с 1980-х были казнены несколько невинных людей. Тем не менее с тех пор как Эббот занял свой пост, ни он, ни Совет по помилованиям и условно-досрочным освобождениям не подписали ни одного помилования приговоренным к смерти.

Расследования недвусмысленно указывают на то, что в Техасе с 1980-х были казнены несколько невинных людей.

…В том, чтобы считать дни до того момента, когда штат убьет твоего брата, нет абсолютно ничего нормального. Жизнь родных меняется настолько, что они и представить себе не могли. Вина, стыд и боль становятся постоянными. И всегда есть что-то, из-за чего казнь кажется незаслуженной — будь то насилие, которое подсудимый пережил в детстве, его душевная болезнь или тот факт, что в момент преступления его не было в помещении. Или, как в случае Джеффа Вуда, все три причины.

…Младший брат Терри всегда был особенным. Подростком он развлекал друзей фантастическими историями и сам не всегда мог отличить правду от вымысла. У него была симпатичная внешность, атлетическое телосложение, неспособность к обучению и IQ чуть больше 80. Он был не в состоянии понять, что некоторые из так называемых друзей просто использовали его, что он — мишень для насмешек. Терри была главной защитницей Джеффа задолго до того, как он попал в тюрьму. Даже повзрослев, он продолжал прибегать к старшей сестре, как только у него случались неприятности: «Терри, сделай что-нибудь!» И она всегда что-нибудь придумывала.

…С Дэниелом Рено Джефф был знаком всего пару месяцев, но был очарован его самоуверенной бесшабашностью. Перекати-поле без дома и работы, Рено постоянно ходил с пистолетом. Но Джефф был рад человеку, которые его не критиковал и не подчеркивал свое интеллектуальное превосходство. Поэтому он был готов идти за Дэниелом куда угодно.

Джефф и Дэниел решили ограбить заправочную станцию в Кервилле. Менеджер, Уильям Банкер, в обмен на долю в украденной сумме заранее показал им, где находятся сейф и камеры. Но в назначенный день Джефф и Дэниел почему-то не осуществили план и отправились на заправку днем позже, 2 января 1996-го. Перед выходом Джефф и его подруга Надя видели, что Дэниел оставил свой пистолет под диваном в трейлере, где они вдвоем жили. Но позже Надя сказала, что, пока Джефф ждал снаружи, Дэниел все-таки взял пистолет.

На заправке Джефф остался в машине, а Дэниел отправился за сейфом. Услышав выстрел, Вуд бросился в здание и обнаружил, что Рено застрелил кассира. После этого Дэниел заставил Джеффа увезти их с места преступления. Джефф, напуганный угрозами приятеля, подчинился.

…Суд быстро установил, что стрелял именно Дэниел, и в марте 1997-го он был приговорен к смертной казни. А в следующем году Джеффу предъявили обвинение в убийстве согласно крайне спорному техасскому закону о соучастии. Принятый в 1973-м, закон гласит, что человек может быть привлечен к ответственности за убийство, которого он не совершал, если помогал его планировать или не попытался предотвратить, имея такую возможность. Прокурор Люси Уилк настаивала, что хотя Джефф и не стрелял, он должен нести такую же ответственность, и пыталась представить его организатором ограбления.

Чтобы приговорить человека к смерти, присяжные в Техасе должны единогласно прийти к выводу, что обвиняемый совершит насилие в будущем (даже несмотря на то, что исследования доказали: прогнозы экспертов о том, насколько человек потенциально склонен к насилию, ошибочны в 95% случаев). Чтобы убедить присяжных, обвинение наняло Джеймса Григсона, психиатра с печально известной репутацией.

Прогнозы экспертов о том, насколько человек потенциально склонен к насилию, ошибочны в 95% случаев.

Григсон (которого прозвали Доктор Смерть за то, что подавляющее большинство дел, где он давал показания, заканчивались смертным приговором) даже ни разу не осмотрел Джеффа. Он полагался исключительно на версию Люси Уилк. На момент суда над Джеффом Доктор Смерть уже был исключен и из Американской психиатрической ассоциации, и из Техасского общества врачей-психиатров за многократные нарушения этики. Но присяжным об этом никто не сказал, и они безоговорочно поверили его свидетельству о том, что Джефф совершенно точно представляет угрозу для общества.

Все, кто знал Джеффа, прекрасно понимали: он вряд ли способен организовать хоть что-нибудь. В 1997 году его признали неспособным предстать перед судом из-за умственной неполноценности. Но после недолгого пребывания в психиатрической больнице Джеффа посчитали достаточно вменяемым для суда. Во время заседания он попытался отказаться от адвокатов. Судья отклонил его просьбу, но Джефф приказал адвокатам молчать и, в сущности, представлял себя сам. Свидетельства, которые могли бы стать смягчающими обстоятельствами — о его неспособности к обучению, эмоциональных проблемах, пережитом в детстве насилии, влиянии Дэниела Рено, — в суде так и не прозвучали.

Приговоренные к смертной казни в Техасе в среднем ожидают наказания 11 лет. Дэниела Рено казнили в 2002-м. Джефф же почти два десятилетия находился в полной изоляции в камере смертников.

…«Меня учили верить в нашу систему правосудия, и 35 лет я верила, — говорила Терри небольшой группе людей, собравшихся на ее акции протеста. — Теперь мне стыдно, что я когда-то одобряла смертную казнь. Действительно ли отнять жизнь у убийцы означает восстановить справедливость, или это лишь продолжает цикл насилия? Разве смертная казнь не делает убийцами тех, кто вынес и осуществил приговор? Имеет ли значение, что „им“ платят за то, что „они делают свою работу“? Не должны ли и они быть обвинены по закону об убийстве по найму или, по крайней мере, по закону о соучастии за то, что получают деньги за убийства?»

Но вопросы Терри мало кого волнуют в Техасе — штате, где с 1976 года были казнены 545 человек. Это в пять раз больше, чем в Вирджинии и Оклахоме, которые занимают второе и третье места по количеству приведенных в исполнение смертных приговоров.

Адвокат Уолтер Лонг, основатель проекта Texas After Violence, убежден: система смертной казни наносит тяжелейший вред не только осужденным, но и десяткам тысяч других людей. Его организация занимается сбором свидетельств, которые это доказывают. На одной видеозаписи Джим Уиллетт, бывший надзиратель, вспоминает, как он однажды был вынужден провести пять казней за 17 дней и как это отразилось на его собственной семье. На другой записи бывший окружной прокурор Вик Физелл рассказывает, как его травмировала эта работа: «Это выматывает физически и морально, будь вы прокурор или защитник. Семьи жертв думают, что если убийцу предадут смерти, это поможет им „перевернуть страницу“. Но все они со временем узнают, что это не так. Единственное, что может перевернуть страницу — хотя непросто говорить такое членам семьи жертвы, — это прощение».

…Эта история началась еще в детстве, говорит Терри. «Мой отец хотел, чтобы мы были идеальными, поэтому избивал нас за любую провинность. Особенно Джеффа: он все бил и бил его ремнем за то, что Джефф не мог ничего запомнить. Я плакала и умоляла его прекратить, но это было бесполезно».

Терри была старшей из восьми детей и единственной девочкой. Она опекала всех, но особенно Джеффа — одного из двух своих единоутробных братьев. «Я сторож брату своему. И я за ним не уследила. Это я во всем виновата и ненавижу себя за это. Я худшая сестра в мире».

«Я за ним не уследила. Я худшая сестра в мире».

Отец Терри, Дэнни, и сейчас продолжает верить в силу физических наказаний. Когда он рос, его постоянно били и дома, и в школе, и ему казалось абсолютно логичным перенести эту систему воспитания на собственных детей. Наказание, которое не причиняет боли, ничему не научит, говорит он. Боль — обучающий механизм. Вот почему современные дети совсем от рук отбились: родители и учителя слишком уж гуманны.

Техас — один из 22 штатов, где учитель имеет право ударить ученика. «Телесные наказания, которые большая часть страны давно уже рассматривает как жестокое обращение с детьми, безо всяких помех продолжают существовать в тех же частях Америки, где широко применяется смертная казнь», — говорит Уолтер Лонг. Обе практики отражают и поддерживают друг друга в местах вроде Техаса, укрепляя принципы вины, возмездия и боли.

Во многих смыслах у Джеффа было более благополучное детство, чем у его отца. Он всегда был сыт (Дэнни часто приходилось довольствоваться черствым хлебом и картошкой), у него был телевизор (у Дэнни не было) и отец, который брал его с собой на охоту и рыбалку (отец Дэнни никогда и никуда его с собой не брал). Дэнни даже занимался с ним допоздна, но наутро Джефф забывал все, что выучил накануне. «Это как выключить компьютер и не сохранить информацию», — вспоминает Дэнни. В конце концов Джеффа перевели на специальное обучение.

…24 августа 2016 года было уже второй датой казни для Джеффа. В первый раз исполнение приговора назначили на 21 августа 2008-го. За неделю до этого семья Джеффа приехала в тюрьму, чтобы, как они считали, попрощаться навсегда. Как обычно, их разделяло стекло, и они разговаривали по телефону. Они смогут прикоснуться к Джеффу только после его смерти. Терри отказывалась покидать брата — из здания ее пришлось выводить охранникам.

Но за пять часов до казни федеральный судья отложил ее и назначил новое слушание. Странные заявления Джеффа на суде и в тюрьме (временами он считал себя жертвой масонского заговора) «как минимум заставляют предположить, что у него отсутствует понимание причинно-следственной связи между его ролью в преступлении и причиной, по которой он приговорен к смертной казни», написал судья Орландо Гарсия. Но отсрочка оказалась недолгой.

«Вот почему современные дети совсем от рук отбились: родители и учителя слишком гуманны».

Преступления не происходят в вакууме. «Стоит заглянуть в прошлое подсудимого — и там всегда обнаружится травма в той или иной форме», — говорит Дана Кук, которая руководит центром по смягчению приговоров в Филадельфии и уже 14 лет собирает свидетельства, которые могут послужить смягчающими обстоятельствами для приговоренных к высшей мере. «Цель нашей работы — не скрыть совершенные преступления, а помочь присяжным понять, как такое могло произойти. Когда мы решаем купить дом, мы тщательно изучаем район, потому что хотим принять взвешенное решение. Думаю, мы должны делать то же самое, когда решаем, жить человеку или умереть».

На суде над Джеффом специалистов по смягчению приговора не было, и, поскольку он в основном представлял себя сам, некому было рассказать судье и присяжным ни о его неспособности к учебе, ни об избиениях, ни о страхах. Или о том, как он заботился о своей дочке Пейдж. Звучала только версия обвинения — согласно которой он был расчетливым преступником.

Пейдж было всего два года, когда ее отец попал в тюрьму. Сейчас ей двадцать два, она замужем и у нее самой двое сыновей. Она работает на двух, а иногда и на трех работах. Все эти годы она посещала Джеффа в тюрьме, но никогда не имела возможности обнять его или хотя бы прикоснуться. «Но он все равно вел себя как все папы: „Окончи школу. Повремени с сексом. А когда все-таки начнешь — предохраняйся“. Даже за этим стеклом он всегда оставался моим отцом». В конце этих встреч они всегда прикладывают руку к стеклу на прощанье — каждый со своей стороны.

Терри, которая помогала растить Пейдж, очень за нее беспокоилась. Ее травили в старшей школе, говорит Терри. «Твой отец — убийца, твой отец — чудовище, твой отец насилует детей!» Неважно, что это неправда, — взрослые рассказывали о нем всякий бред, а дети подхватывали.

Элизабет Бек, профессор и соавтор книги «В тени смерти: восстановительное правосудие и семьи приговоренных», говорит, что общественное сознание жестоко к таким семьям: «Для них вы либо тоже монстр, либо человек, который любит монстра и заботится о нем. В любом случае вам не доверяют, вас сторонятся, вы оказываетесь в отчуждении». И таких «невидимых жертв» — тысячи в одном только Техасе.

При этом нет никаких убедительных доказательств того, что суровое наказание действительно предотвращает насилие или хотя бы снижает процент убийств в штате. Наконец, это очень дорого: согласно исследованию 2004 года, рассмотрение дела, которое заканчивается смертным приговором, обходится бюджету более чем в $2 миллиона (а по некоторым оценкам, эта сумма доходит и до $7 миллионов, если считать все время до приведения приговора в исполнение). Бывает даже, что округа вынуждены поднимать налоги с продаж или на имущество, чтобы оплатить эти процессы.

Психологический ущерб подсчитать сложнее. Так, считается, что смертный приговор приносит успокоение семье жертвы, помогает ей «перевернуть страницу». Но, судя по всему, и это неверно. В 2012 году профессор Техасского университета Мэрилин Армор провела исследование, в ходе которого сравнила опыт семей жертв в Техасе и Миннесоте, штате, где смертную казнь отменили еще в 1911-м. Результаты поразительны. Семьи из Миннесоты демонстрировали гораздо более высокий уровень благополучия и чувствовали себя более уверенно, чем семьи из Техаса: возможно, потому, что пожизненное заключение предполагает гораздо меньше слушаний, апелляций и шумихи в СМИ, так что эти семьи избавлены от ежедневных напоминаний о подробностях гибели их близких. Более того, участники из Миннесоты гораздо реже страдали от бессонницы, депрессии, повышенного давления.

Еще более разрушительное воздействие эта система оказывает на семьи преступников. Мало того что они часто становятся объектами травли, мало того что на слушаниях им приходится сидеть рядом с семьями жертв, которые не скрывают своей ненависти, — разлад возникает и внутри семей. Так, вся семья Терри, кроме нее самой и одного из братьев, продолжает поддерживать смертную казнь. Они даже у постели умирающего дедушки умудрились страшно поссориться из-за этой темы.

«Мы с Терри действительно постоянно ссоримся из-за этого, — признается Дэнни. — Дошло до того, что теперь она даже не рассказывает нам о своих акциях в поддержку Джеффа. Она хотела, чтобы мы тоже выступали против смертной казни, но я не могу. Я только с законом о соучастии не согласен».

Вся семья Терри, кроме нее самой и одного из братьев, продолжает поддерживать смертную казнь.

…Ник, один из четырех сыновей Терри, говорит, что ребенком обожал поездки к дяде. В детстве он не понимал, почему мама во время этих визитов плачет, ведь Джефф всегда старался их смешить. Пока взрослые разговаривали, дети носились по комнате для свиданий вдоль стеклянной стены. Когда они видели одинокого заключенного, сидящего в ожидании семьи или охранника, который отведет его обратно в камеру, они брали трубку и здоровались с ним. Ник подружился с Вилли Пондекстером, молодым заключенным, который еще подростком совершил убийство. Они даже переписывались. Вилли обожал детей и всегда старался их рассмешить.

Первое столкновение с реальностью произошло, когда ему сообщили, что приговор Вилли был приведен в исполнение. Он не переставая рыдал несколько часов. Теперь Ник — постоянный участник акций в поддержку приговоренных. Он уже привык к тому, что на эти акции все время приходят агрессивные сторонники смертной казни и осыпают их оскорблениями. Однажды какой-то парень чуть не задавил Терри и Пейдж на своей машине. Еще один парень не пропускает ни одного мероприятия и всегда кричит «Убейте их всех!».

Однажды, в седьмом классе, Ник пришел в школу в рубашке с лозунгами против смертной казни. «Учительница потребовала ответа: „Ты, конечно, против смертной казни только в отдельных случаях?“ Я ответил: „Нет, я против нее в принципе“. „Но ведь сказано в Писании: око за око“, — возмущалась она». Ник попытался объяснить, что Иисус проповедовал прощение, а времена изменились, но учительница осталась при ветхозаветных убеждениях.

…До 2005 года в свидетельстве о смерти казненных в Техасе в качестве причины указывалось «убийство». Сейчас — «казнь по решению суда». Терри называет это «убийством, которое санкционировано государством».

«В отличие от потери близкого по естественным причинам члены этих семей теряют своих любимых по чьему-то преднамеренному решению», — говорит Сюзанна Шеффер: она помогает семьям, потерявшим близких и в результате преступлений, и в результате смертной казни. Сравнивая травматический опыт этих двух групп, Шеффер нашла неожиданные параллели, но при этом второй группе приходится даже тяжелее, считает она. Во-первых, у них нет человека, на которого можно было бы возложить вину (как убийца государство более могущественно, но и более абстрактно). Во-вторых, годы неопределенности в ожидании исполнения приговора, когда угроза смерти всегда где-то рядом, усложняют процесс переживания горя. Если горе ожидаемо заранее и вместе с тем бесконечно, если у него не было шанса пройти обычные стадии, если общество не признает его и не принимает всерьез, боль становится невыносимой. И наконец, существует множество институтов, которые поддерживают семьи жертв преступлений, и ни одного — для семей приговоренных.

…Летом 2016 года Терри взяла отпуск за свой счет, чтобы провести последние оставшиеся дни рядом с братом (а потом организовать похороны). Она не знала, разрешат ли ей присутствовать при казни. Она никак не могла набраться храбрости и спросить Джеффа, хочет ли он, чтобы она присутствовала. Наблюдение за казнью было ее самым страшным кошмаром (ей не раз это снилось), но она чувствовала, что ради брата должна это вынести. Она не могла его подвести.

Они обсуждали, где он хотел бы быть похоронен. Джеффу не нравилась перспектива остаться на тюремном кладбище среди заключенных, чьи тела не забрали родные. На их могилах даже не было имен: только номера, начинающиеся с 999 (код, обозначающий смертную казнь), или вообще ничего. Статус изгоев пережил даже их самих.

До казни оставалась неделя. Список разрешенных посетителей Джеффа включал максимум 10 взрослых, и вносить в него изменения можно было только раз в полгода. Джефф внес туда Терри и Пейдж, их мужей, своих родителей и нескольких давних друзей по переписке; остальные члены семьи страшно расстроились, что их лишили возможности попрощаться. А Терри все еще не сдавалась. Она почти не спала, но зато успела собрать более 8 тысяч подписей и привлечь на свою сторону десятки католических лидеров и чиновников.

19 августа, за пять дней до даты казни, Джеффу исполнялось 43 года. За три недели до этого адвокат Джеффа, Джаред Тайлер, подал очередную апелляцию, но до сих пор не получил ответа, и Терри потеряла надежду. Но в пять часов вечера Джаред позвонил: судья постановил отложить казнь. Он принял во внимание претензию Тайлера относительно показаний психиатра Джеймса Григсона. Оказалось, что трое присяжных заявили, что если бы они знали, что Григсон дал ложные показания и что он был исключен из всех профессиональных организаций, это наверняка повлияло бы на их решение. Один из присяжных выразил возмущение действиями обвинителей. «Они обманули присяжных, представив его в качестве эксперта», — сказал он и добавил, что больше не верит, что Джефф заслуживает смертной казни.

Члены семьи обнимались и плакали от радости. Но надо было придумать, как сообщить новость Джеффу: прийти на свидание можно было только на следующий день, а они не хотели заставлять его ждать. Решено было позвонить на радиошоу, которое обычно слушал Джефф. Именно так, в свой день рождения, Джефф узнал, что не умрет в следующую среду.

P. S. В декабре 2017 года в прессе появилось письмо Люси Уилк, которая была прокурором на процессе Джеффа Вуда. Теперь она просила Совет по помилованиям заменить его приговор на пожизненное заключение. Тем не менее на сегодняшний день приговор до сих пор не изменен, и семья Джеффа продолжает бороться за него.

В коллажах использованы изображения: savejeffwood.com, YouTube, Depositphotos