Один медбрат и сотни жертв: В Германии заканчивается суд над серийным убийцей

Статья приводится в сокращении. Оригинал читайте на сайте The New York Times.

…Новый медбрат прибыл в отделение интенсивной терапии больницы Дельменхорста с рекомендательным письмом, которое характеризовало его как «самостоятельного и добросовестного» работника. Отдельно отмечалось, что в кризисных ситуациях он действует «с повышенным вниманием и технически правильно». В письме не было ни намека на то, что руководство на прошлом месте работы медбрата, в госпитале Ольденбурга, нашло глубоко подозрительным количество смертей в его смены. Или на то, что оно ограничило любые его контакты с пациентами, а позже вынудило покинуть больницу.

Довольно скоро аналогичные подозрения возникли и в Дельменхорсте. Не прошло и четырех месяцев, как пациентка Бриджит А. умерла под его надзором. Потом последовали новые смерти: Ханс С., Кристоф К., Джозеф З.

Сегодня 42-летний Хёгель считается самым «эффективным» серийным убийцей в послевоенной Германии (а возможно, и во всем мире). Следствие предполагает, что за пять лет, начиная с 2000 года, он убил до трехсот пациентов. Чтобы оценить масштабы его преступлений, властям пришлось эксгумировать более 130 тел в Германии, Польше и Турции. Сам медбрат признался в убийстве 43 человек, но не исключает убийство еще 52.

Количество смертей и, главное, время, которое потребовалось властям, чтобы хотя бы начать расследовать подозрительную активность медбрата, поставили перед Германией целый ряд неприятных вопросов. Включая и такой: возможно, тот самый пиетет к иерархии и строгое следование установленному порядку, которые когда-то облегчали задачу нацистам, позволили Хёгелю безнаказанно убивать в течение многих лет?

«Если в Германии стало возможным скрывать более чем триста смертей 15 лет, что еще там возможно? — говорит Кристиан Марбах, дедушка которого стал жертвой Хёгеля. Сейчас Кристиан проводит встречи в медицинских школах. — Что должно случиться, чтобы немцы обратили внимание на происходящее рядом с ними и вмешались?» По словам Фрэнка Локстерманна — единственного бывшего коллеги Хёгеля, который открыто дал показания о своей работе с ним, — подозреваемого много лет защищала «традиция отводить глаза и не лезть в чужие дела».

Чтобы оценить масштабы его преступлений, властям пришлось эксгумировать более 130 тел в Германии, Польше и Турции.

…Сейчас Хёгель отбывает пожизненное заключение за убийство двух пациентов и участие в убийстве еще четырех. Нынешнее судебное разбирательство уже третье с 2006 года. На этот раз Хёгеля обвиняют в убийстве еще ста пациентов: 36 — в главной клинике Ольденбурга и 64 — в Дельменхорсте, пригороде Бремена.

Судья Себастьян Бюрманн постановил провести расследование и в отношении восьми бывших коллег медбрата. Их подозревают в том, что, давая показания на процессе Хёгеля, они лгали суду или утаивали факты, чтобы скрыть свои собственные упущения. Факты явной халатности со стороны администрации больницы уже стали основанием для новых расследований. Двум докторам и двум главным медсестрам больницы Дельменхорста предъявлены обвинения в непредумышленном убийстве. Ожидается, что сам Хёгель даст показания по их делу после того, как суд вынесет вердикт по его собственному (предположительно, в июне этого года).

…Бывшие коллеги Хёгеля, работавшие с ним, когда он только начинал карьеру медбрата, говорят: он довольно быстро заслужил репутацию человека, способного уверенно действовать, если больной находится между жизнью и смертью. На самом деле, утверждают обвинители, он сам создавал ситуации, когда жизнь и смерть пациента зависели от него.

Он вводил пациентам дозы лекарств, способных вызвать остановку сердца (эти препараты обычно используются для лечения нерегулярного сердечного ритма, но в больших дозах могут быть смертельны), — это давало медбрату возможность совершать героические попытки спасения людей. Коллеги называли Хёгеля «Рэмбо реанимации» и в память о его таланте даже подарили ожерелье, сделанное из инъекционных трубок. Он носил его с гордостью.

Коллеги называли Хёгеля «Рэмбо реанимации».

Согласно официальным отчетам, из 411 смертей пациентов, которые случились в госпитале Дельменхорст за три года работы Хёгеля, 321 произошла во время или сразу после его смен. До сих пор неизвестно точно, сколько пациентов он мог убить. До суда дошли только те случаи, когда тела были эксгумированы и вскрытие обнаружило следы вызывающих остановку сердца препаратов (а это было возможно далеко не всегда: многие жертвы были кремированы).

Доктор Карл-Хайнц Бейн, ведущий немецкий невропатолог и главный психиатр больницы Сен-Мариен в Хамме, объясняет, что медбратом, по всей видимости, двигали нарциссизм и стремление повысить низкую самооценку. Аналогичный случай был зафиксирован в Великобритании, где врач Гарольд Шипман в 2000 году был осужден за убийство 15 пациентов путем ввода им смертельных инъекций. Правительственное расследование тогда выяснило, что он убил не менее 215 человек. В 2004-м Шипман покончил с собой.

«Нильс Хёгель относится к абсолютному меньшинству», — объясняет доктор Бейн, который с 1989 года изучает серийных убийц, работавших в медицинской сфере. На суде Бейна поразило в Хёгеле полное отсутствие эмпатии — даже тогда, когда он общался с семьями жертв.

В прошлом году Хёгель, который на предыдущих судебных процессах хранил угрюмое молчание, впервые согласился дать показания перед судом. Часто он припоминал характерные отличительные детали, относившиеся к смерти пациента. В других случаях механически произносил одну и ту же довольно циничную фразу: «Я этого не помню, но не исключаю, что смерть произошла в результате моих манипуляций». В пяти случаях он отрицал убийство пациентов.

Хёгель также впервые заявил суду, что чувствовал «стыд», когда во время процесса знакомился с медицинскими картами своих жертв — пациентов в возрасте от 34 до 96 лет. «Даже просто читая о каждом из этих дел, я чувствовал бесконечное сожаление», — признался он. Эти извинения только обострили вопрос, можно ли вообще доверять его словам. Анре Шмидт, который с 2014 по 2017 год возглавлял специальное расследование совершенных Хёгелем убийств, считает, что медбрат наслаждался своей игрой в Бога и признался в преступлениях только тогда, когда полиция собрала неопровержимые доказательства, — так что его раскаянию веры нет.

…Хёгель вырос в Вильгельмсхафене, городе на северо-западе Германии, в полной семье с двумя детьми. Его отец тоже был медбратом, и мальчик еще в раннем детстве решил пойти по его стопам.

В какой-то момент коллеги Нильса стали замечать, что в его дежурство пациентам внезапно начинают требоваться реанимационные мероприятия. Конечно, в отделениях интенсивной терапии люди периодически умирают, объяснял медперсонал, но не так быстро и не в таком количестве.

«Поначалу казалось, что это просто невезение, — говорит Сюзанна К., бывшая коллега Хёгеля по больнице Дельменхорста. — Но чем дальше, тем сильнее становились подозрения».

«Поначалу казалось, что это просто невезение».

По ее словам, коллеги Хёгеля в Ольденбурге обсуждали свои подозрения между собой, но никто из них не пошел к начальству или не подал официальную жалобу. Почему? Кто-то боялся получить выговор, а кто-то просто считал, что это не его дело (вполне типично для страны, граждане которой тщательно оберегают свое личное пространство).

Когда другая медсестра в больнице Дельменхорста все-таки высказала руководству свои подозрения касательно Хёгеля, за этим не последовало никаких действий. Сама медсестра не попыталась за этим проследить.

Доктор Бейн надеется: судебное разбирательство привлечет внимание к тому, что иерархия, лежащая в основе работы больниц и других крупных бюрократических учреждений Германии, мешает оперативно реагировать на подозрения. Он цитирует принятый в немецких бюрократических учреждениях прусский лозунг «Отчетность освобождает», означающий, что достаточно официально сообщить о предполагаемых нарушениях — и можно больше не предпринимать никаких действий, чтобы остановить их.

«Но как медицинский работник вы должны понимать, что несете ответственность в первую очередь перед пациентами, а не перед имиджем больницы», — говорит доктор Бейн.

…Только в июне 2005 года медсестра больницы Дельменхорста Рената Т. предприняла хоть что-то, обнаружив Хёгеля стоящим над пациентом Дитером Маассом, у которого был рак легких. Его система жизнеобеспечения была отключена, а в мусорной корзине лежали четыре пустые ампулы от препарата, который Маассу никогда не назначали. Рената быстро взяла у пациента образец крови и отправила на анализ.

На следующий день пациент был мертв.

Когда результаты анализа показали смертельно опасную дозу сердечных препаратов, медсестра и дежурный доктор встретились, чтобы обсудить ситуацию. Но они дали Хёгелю закончить свою смену.

Именно в эти часы 67-летняя Рената Рёпер стала его последней жертвой.

«События того дня очень символичны, — говорит возглавлявший расследование Анре Шмидт. — Они показывают, как ошибки в оценке ситуации могут иметь трагические последствия для пациентов». Само это расследование и дальнейшее судебное разбирательство началось после того, как семьи жертв годами пытались этого добиться.

Два бывших прокурора из Ольденбурга тоже стали объектами проверки — за то, что в 2005-м они не смогли или не захотели провести результативное расследование деятельности Хёгеля. Но обоим так и не было предъявлено обвинение. Более того, один из них теперь занимает пост судьи в Ольденбурге.

Судья Бюрманн открыл нынешнее рассмотрение дела минутой молчания в память обо всех жертвах Хёгеля. «Цель этого процесса — дать ответы членам семей, которые потеряли близких», — заявил он.

Но 47-летняя Мария Тютер ожидает от суда гораздо большего. Три года назад полицейские сказали ей: они подозревают, что ее муж, Аднан, мог быть одной из жертв Хёгеля. С тех пор она борется с тяжелой депрессией.

«До того как это случилось, я считала врачей людьми, которые всегда поступают правильно, людьми, которым можно и нужно доверять, — говорит она. — Но этот процесс показывает, что они годами не выносили сор из избы. И я хочу, чтобы справедливость в конце концов восторжествовала».

Фото на обложке: Нильс Хёгель в зале суда. Ingo Wagner / dpa / AFP / East News.