Запретите им: Как в Штатах цензурировали великие романы XX века

Сразу оговоримся: американская цензура не имеет ничего общего с тем, что может нарисовать воображение постсоветского читателя, — никаких кровавых застенков и нелегального самиздата. Запреты на книги в США почти никогда не исходили сверху. А вот на местах то и дело находились высокоморальные родители и преподаватели, изымавшие романы из библиотек и учебных курсов своих школ. Иногда под самыми удивительными предлогами.

Судебный процесс «Соединенные Штаты против книги, именуемой „Улисс“» (1933) заслуженно считается историческим: по сути, он изменил правовое определение «непристойности» в американской литературе и открыл путь к публикации многим другим авторам. Если раньше под понятие «порнография» могла подпасть любая книга, так или иначе касавшаяся вопросов секса или грешившая откровенной лексикой, то на этом процессе судья Джон Вулзи впервые провозгласил: порнография имеет целью возбуждение похоти, а если книга такого эффекта не имеет, то она не может считаться порнографической. Таким образом, спустя 13 лет после первого запрета (случившегося еще до окончания романа, когда его отрывки были опубликованы в журнале) в США «Улисс» был оправдан и полностью опубликован. Причем издатели подстраховались и поместили в качестве предисловия статью адвоката, защищавшего книгу в суде, и решение судьи Джона Вулзи.

Так США стали первой англоязычной страной, снявшей запрет на роман Джойса: в Великобритании книга была разрешена в 1936-м, а на родине автора, в Ирландии, ее опубликовали лишь в 1960-х.

На родине роман Ремарка нацисты публично сжигали, а в 1933 году окончательно запретили. О том, что цензоры зачастую «не читали, но осуждали», свидетельствует рассказанный Ремарком курьез: «Один венский писатель переписал слово в слово главу из романа, дав ей другое название и имя автора. Он послал это в порядке шутки в редакцию гитлеровской газеты. Текст был одобрен и принят к публикации с кратким предисловием, что после таких подрывных книг, как „На Западном фронте без перемен“, здесь читателю наконец-то предлагается чистая правда».

В США книгу изящно отредактировали перед публикацией, вычеркнув несколько крепких выражений и два эпизода целиком (в одном шла речь о сексе героя с женой, в другом — об особенностях устройства походных уборных для солдат). Издатели стыдливо объяснили, что «некоторые слова и выражения слишком грубы для нашего американского читателя».

Принесший автору Пулитцеровскую премию, этот роман Стейнбека впервые столкнулся с цензурой уже через месяц после выхода: в 1939-м книга была изъята из ряда библиотек Нью-Йорка, Сент-Луиса, Канзас-Сити и Буффало. Формально — из-за «вульгарности» и «непристойных выражений», фактически — из-за слишком реалистичного изображения Великой депрессии. Особенно досталось «Гроздьям гнева» в Калифорнии, где происходит действие романа: ассоциация тамошних фермеров объявила роман «враньем» и «коммунистической пропагандой» и даже устраивала публичные акты сожжения книги.

Интересно, что в СССР роман считался «идеологически правильным» и имел бешеный успех, но вот одноименный фильм (1940) в широкий прокат так и не вышел. Нельзя же показать советским зрителям, что «обнищавшие» американские фермеры поголовно ездят на собственных машинах, шутили по этому поводу современники.

Роман Сэлинджера в XX веке стал одной из самых запрещаемых книг в школах и библиотеках США. Роману вменяли «аморальный» облик главного героя, сленг и ругательства (которые в русской версии сглажены переводчицей Ритой Райт-Ковалевой), пропаганду пьянства, бунта и разврата. В числе выдающихся обвинений – «оскорбление белых и расизм» (одна из средних школ Огайо, 1963) и «пропаганда гомосексуализма, внебрачных связей, порнографии, попрание морали и коммунистический заговор» (родительский комитет штата Нью-Джерси, 1977). Тот факт, что экземпляры книги обнаружили при задержании сразу у трех знаменитых преступников (застрелившего Джона Леннона Марка Чепмена, покушавшегося на Рейгана Джона Хинкли и убившего актрису Ребекку Шеффер Роберта Джона Бардо), только убедил противников книги в ее дурном влиянии на умы.

Создавая свой самый известный роман, Набоков понимал, что публикация не обойдется без скандалов, и даже всерьез рассматривал возможность выпуска книги под псевдонимом. Рукопись «Лолиты», разосланная Набоковым в четыре американских издательства, была всеми ими решительно отвергнута («Мы с вами оба угодим в тюрьму», — отозвался один из редакторов). Поэтому «Лолита» впервые вышла в парижском издательстве Olympia Press, которое печатало «андеграундных» авторов вроде Берроуза, но главный доход получало от дешевых околопорнографических книжек (о чем, если верить писателю, он понятия не имел). Однако даже в либеральной Франции книгу официально запретили как непристойную через год после выхода; в Великобритании цензура отреагировала еще быстрее. Запреты в обеих странах были сняты только в 1959-м.

Чтобы подготовить почву для издания в США, Набоков в 1956 году опубликовал несколько отрывков из романа в респектабельном литературном журнале. Публикацию он сопроводил эссе «О книге под названием „Лолита“», где терпеливо отвечал на все потенциальные обвинения в порнографии и аморальности (эссе позднее станет послесловием к роману). И это сработало: в 1958 году «Лолиту» благополучно издали, причем только за первые три недели было продано 100 тысяч экземпляров. Раньше такими цифрами могли похвастаться только «Унесенные ветром».

Классический роман Харпер Ли не раз запрещался школьными советами разных городов и штатов, главным образом за «непристойность», «сленг» и «расовые оскорбления». Многие цензоры выражали обеспокоенность тем, что обсуждение на страницах книги изнасилования может покалечить хрупкую подростковую психику.

Узнав об одном из таких локальных запретов, взбешенная писательница отправила в местную газету письмо: в нем она усомнилась, что члены школьного совета умеют читать, раз обвиняют ее книгу в «аморальности». К письму был приложен чек: «Этот небольшой денежный взнос, я надеюсь, будет использован для зачисления членов школьного совета в любой из первых классов средней школы по их выбору».

Культовая книга Воннегута тоже не раз изымалась из школьных библиотек. Самые популярные обвинения — непристойность, аморальность, жестокость, неуважение к религии, неподходящий язык, а главное — непатриотичность. Ведь в этом романе писатель, который в 1945-м видел бомбардировку Дрездена союзными войсками, едва уцелел (будучи американским военнопленным) от атак своих же самолетов, а потом несколько дней доставал из-под обломков стертого с лица земли города тела мирных жителей, посмел утверждать, что бомбардировка Дрездена не имела никакой военной необходимости. Такая точка зрения не у всех нашла понимание: «антиамериканский, антихристианский, антисемитский и просто отвратительный» роман пытались убрать из школ даже после того, как Верховый суд США в ходе разбирательства 1982 года признал ограничение доступа к «Бойне номер пять» нарушением Первой Поправки.

Очередная попытка была зафиксирована в 2011 году. Инициатором выступила преподавательница одной из школ штата Миссури, которая писала, помимо прочего, что «Бойня номер пять» «содержит высказывания, которые заставили бы покраснеть даже матроса». В ответ Мемориальная библиотека Воннегута предложила бесплатно прислать по экземпляру романа каждому из обделенных школьников. В итоге книгу действительно ненадолго изъяли из школьной библиотеки, но через несколько месяцев вернули на место благодаря общественному резонансу.

Если суммировать ежегодные отчеты Американской ассоциации библиотек за XXI век, список самых запрещаемых книг пока возглавляет «Гарри Поттер»: сагу обвиняют то в оккультизме, то в сатанизме, то в отрицании семейных ценностей. Впрочем, Джоан Роулинг на это отвечает, что находиться в одной компании с Харпер Ли, Дж. Д. Сэлинджером и Джоном Стейнбеком ей даже приятно.