Фешн-фотограф Шейла Мецнер: «Мягкость и романтичность не зависят от пола»

Шейла Мецнер — одна из самых влиятельных фотохудожниц XX века. Начав карьеру в рекламе, в 60-е она стала первой женщиной-арт-директором агентства Doyle Dane Bernbach. На этой должности она сотрудничала с Ричардом Аведоном, Мелвином Соколски и Дианой Арбус; параллельно Мецнер снимала сама. В 1980-м она стала первой женщиной — постоянным фотографом Vogue.

Шейла была одним из первых фотографов, работавших с цветом. Она снимала Ким Бейсингер и Тильду Суинтон, Милу Йовович и Дэвида Линча; работала с модными домами Valentino, Fendi и Ralph Lauren; публиковалась в Tatler и Vanity Fair.

Все лето в московском Центре фотографии имени братьев Люмьер проходит масштабная ретроспектива художницы. Наталья Володина поговорила с Шейлой Мецнер о ее творческом стиле, работе и жизни.

Когда вы пришли работать в Vogue, от вас ждали, что вы займете какую-то нишу, или вам дали полную свободу действий?

В журнал меня привел Александр Либерман — он увидел портрет Жанны Моро, который я сняла для Vanity Fair, и дал мне полную свободу, всегда поощрял быть собой. Так я стала первой женщиной-фотографом, с которой Condé Nast заключил контракт.

Вы верите, что женская фешн-фотография более мягкая и романтичная, чем мужская?

Мягкость и романтичность не зависят от пола. Возьмите, например, Синди Шерман: никакой мягкости и романтичности в ее работах нет и в помине. Синди Шерман — не фешн-фотограф, но ведь фешн-фотография не только про одежду, но и про стиль жизни.

Но вы видите своих героинь иначе, чем Хельмут Ньютон или Ги Бурден?

Я люблю работы и Хельмута Ньютона, и Ги Бурдена. У них обоих есть свое видение, у меня — свое.

Сара Мун говорила, что намного лучше чувствует моделей и знает, как их подать, потому что сама женщина. Вы с ней согласны?

Сару Мун тоже очень люблю, и, знаете, мужчин она снимает не хуже женщин. Есть мужчины и женщины, но среди них обязательно встречается индивидуальность. Найти это, не зацикливаясь на том, какого она или он пола, — главное.

Какой вы видели героиню своих съемок? У вас был какой-то условный образ?

Девушки играли обычно ту роль, которую диктовала ситуация. И девушки, и их роли время от времени менялись. Иногда я думала: «Почему именно эта девчонка оказалась в этом месте?»

Насколько я знаю, раньше не было стилистов, которые подбирали одежду для съемок. Сложно ли было это делать?

Главная проблема фешн-съемки — не подобрать вещи, а соединить их с конкретным местом, вписаться в него. Стилистов не было, но были редакторы отделов моды — большинство съемок мы с ними продумывали вместе. Когда у редактора много творческих идей, то совместная работа дает блестящий результат.

На что вы ориентировались, когда продумывали сюжеты, — на литературные произведения, живописные работы?

И на литературу, и на живопись, и на фотографию, и на жизнь. Может быть, даже так: опирались в какой-то момент на какую-то конкретную песню, поэму или полотно.

Когда фотографы опираются на сюжеты живописи, то пытаются воспроизвести, как ложится свет в произведениях искусства. Вам это тоже было важно?

Вообще, свет для меня больше связан со скульптурой, чем с живописью. То есть мне важнее создать с помощью света объем, чем что-то другое. И потом, я изучала природу света не только в искусстве, но и в реальной жизни — и конечно, воспроизводила свои открытия в фотографии.

Почему вы не хотели впустить в свои работы современную жизнь?

Позвольте задать вам вопрос: а что такое современная жизнь? Я проживаю какой-то момент и снимаю то, что происходит перед моими глазами, — разве это не современность?

Вы снимали семейную серию в стиле Джулии-Маргарет Кэмерон. Чем вас заинтересовали ее фотографии?

Мне нравилась ее искренность и то, что дети и друзья Кэмерон становились главными героями ее историй. Мои первые проекты были посвящены детям, друзьям и разным предметам, украшавшим дом. И да, возможно, я вдохновлялась работами Кэмерон, но никогда не собиралась копировать ее стиль, ее постановки.

Мне кажется, ее снимки — совершенно оторванные от реальности.

Работы Кэмерон принадлежали тому времени, в котором она жила, и я не представляю их в отрыве от ее жизни и времени. Наоборот, между ее снимками и ее семейными делами была глубокая связь, было преклонение перед своей семьей.

У вас фантастические портреты Умы Турман. Вы были с ней хорошо знакомы?

Да, ее семья входит в круг моих друзей, и дома у нас недалеко друг от друга. У Нены Турман (матери Умы) четверо детей, у меня пятеро. Брат Умы ходил в ту же школу, что и мои дети, так что Уму я знаю с рождения.

В чем секрет удачного портрета?

Я не знаю каких-то особых секретов. Просто стараюсь быть правдивой, когда делаю съемку. Сейчас хочу снять портреты своих внуков и выразить таким образом всю свою любовь к ним. Возможно, они тоже что-то дадут мне взамен, когда придет время.

Вы до сих пор снимаете на пленку?

Да, по-прежнему использую для своих проектов пленку. К сожалению, многие виды пленки уже не продаются, но я продолжаю поиски и эксперименты.

Коммерческие проекты снимаю на цифру, которая достаточно чувствительна к свету, — он, как я уже говорила, помогает создавать объем на снимках. Вообще, цифровые технологии — это серьезное подспорье, потому что когда ты работаешь с пленкой, то постоянно зависишь от погодных условий, разных технических особенностей и просто человеческого фактора.

Выставка «Магия Мецнер» пройдет в Центре фотографии имени братьев Люмьер до 1 сентября.