Дальневосточные робинзоны: Жизнь в погребе на острове

В нескольких километрах от Владивостока находится остров Елены. В советское время здесь была расположена радиотехническая часть, где работали разведчики. Доступ на остров был закрыт, а после ликвидации части — ограничен короткими поездками.

В конце 80-х Нина Король работала в медицинском институте Владивостока, воспитывала шестилетнего Николая и ждала, когда ее муж Борис вернется из морской археологической экспедиции. Подруга по институту предложила Нине отдохнуть на острове Елены. Женщина влюбилась в него. «Я смогу найти здесь участок?» — спросила Нина у подруги. «Конечно. Тут почти никто не живет, а сам остров — километр на полтора», — ответила она.

Когда Борис вернулся из экспедиции, супруга сказала ему, что хочет жить на острове Елены. Он согласился. Место было ему знакомо: дед Бориса строил здесь Владивостокскую крепость, а отец, служивший на острове Русский, прокладывал электрические кабели. Каждый раз, когда отец брал его на военные учения, Борис жил в крепостных сооружениях.

Поначалу семья бывала на острове время от времени. В 1996 году на Елену стало можно приезжать без ограничений. Примерно тогда же Николай разбился на мотоцикле — он несколько дней пролежал в коме, а когда очнулся, не мог говорить и ходить. Семья решила, что на острове ему станет лучше, и окончательно переехала, оставив на материке две квартиры.

С тех пор они — три единственных постоянных жителя острова.

— Впервые о семье, живущей на необитаемом острове, я узнал во время первой поездки во Владивосток ранней весной. Перебравшись на лодке через узкий канал, отделяющий остров Елены от острова Русский, я провел с Королями меньше дня. Они водили меня по острову, показывая остатки некогда величественных фортификационных сооружений; кормили котлетами в погребе, который приспособили под свой быт; рассказывали о своей жизни.

Что заставляет людей, у которых есть жилье в городе, переселиться на остров? Почему им комфортнее находиться вне цивилизации? Как отшельники видят себя и мир вокруг? На эти вопросы я не нашел ответа и решил обязательно вернуться к Королям. Следующей зимой я снова прилетел во Владивосток и перешел по замерзшему льду к магическому острову и людям, сохраняющим его таким.

Семья обустроилась в погребе — помещении примерно 30 на 20 метров. Из постройки убрали мусор, Борис смастерил печи для обогрева. Привезли мебель: столы, ящики и стулья, которые нашли на поломанном корабле во владивостокской бухте. Короли перетащили на остров кунги — маленькие летние домики, недалеко от жилища нашли два старых колодца, которыми пользуются и сейчас. Все тумбочки и кровати сделал Борис, он же занимался газом и электричеством.

Полки уставлены книгами, стопки лежат на столе Бориса: история, фортификационные сооружения, детективы. У семьи нет телевизора, только радио.

У Королей нет телевизора, только радио и книги.

Погреб завален артефактами прошлого. Портрет Нины Александровны в молодости; бутылки из-под алкоголя, подаренного многочисленными гостями острова; оленьи рога, где-то найденные Борисом; иконы в углу. Благодаря им помещение кажется живым и неподвластным времени.

Продукты Нина Александровна закупает в магазине на острове Русский, овощи выращивает в огороде. Семья живет на пенсии супругов по старости и Николая — по инвалидности. Он постепенно восстановил здоровье: разговаривает (долго подбирая слова) и ходит (прихрамывая). Последнее время он все чаще ездит на материк — хочет общаться с новыми людьми и найти жену.

На скуку семья не жалуется. «Здесь у меня база для самых разных занятий, — говорит Борис. — Это и биологический раздел, и подводный, и плотницкий, и исторический. Здоровья бы побольше только». Нина Александровна руководит приведением острова в порядок. В этом начала помогать молодежь из Владивостока: под руководством Королей очищали фортификационные сооружения и дороги.

Но сил активистов недостаточно. Чтобы остров выглядел обустроенным, а не своеобразной Нарнией, нужны действия местной администрации. Однако с чиновниками у Королей отношения не ладятся: семью хотят выдворить из погреба, который она занимает нелегально.

В последний вечер перед моим отъездом мы с Королями готовим ужин и пьем чай за большим столом в их жилище. Одежда пропахла печным дымом и котлетами, в рюкзаке лежат подарки — старинная карта и архивные семейные фотографии. Пока снаружи бушует ветер, а будущее дальневосточных робинзонов не определено, они беспечно рассказывают, что мы будем делать в следующий мой приезд.