Кукла Маша, не плачь: Снимки с киевских барахолок

С 1 июля законодательно установленный минимальный прожиточный минимум в Украине составил 1 936 гривен, но фактический прожиточный минимум превышает 3 000 гривен. При этом минимальная заработная плата — 4 173 гривны. По данным Государственной службы статистики, опубликованным в 2018 году, меньше фактического прожиточного минимума получало 28,9% населения. При этом, по информации Всемирного банка, за чертой бедности в 2018-м проживало только 4% населения Украины.

— Я живу возле Ялтинской барахолки, где продают всякий ширпотреб. Как-то, проходя мимо, я заметила ребенка, лежащего под деревом. Я оторопела. Но, подойдя ближе, увидела куклу-пупса.

Эта картинка отпечаталась в моем сознании. С того момента я начала обращать внимание на пластиковых детей. Они очень пугали, каждый раз напоминая мне о моем несостоявшемся материнстве. Я начала их маниакально фотографировать.

Просматривая снимки, я чувствовала жуткий дискомфорт, не могла есть, мыла руки по сто раз в день, как будто мне хотелось отмыться от этих образов. Как-то слишком гиперболизированно они воспринимались. Кусок пластмассы стал чем-то ценным, в нем отпечатался путь от разработки дизайна, выпущенного для конвейера, до личной истории каждой куклы. Все эти Машеньки и Светочки казались живыми.

Потом я решила их забетонировать. Этот проект был настолько личным, что мне не хотелось его объяснять. Я дала возможность зрителю додумать и увидеть свою историю. Идея была в том, чтобы столкнуться лбом со своим страхом — потому что чем ближе ты подходишь к страху, тем сильнее становишься. Страх превращается в союзника.

Следующим этапом были люди. Я увидела, как человек держит куклу, и человек стал главным, а кукла — дополнением к его каноническому образу.

Я делала эти снимки два года. К тому моменту, когда я начала фотографировать продавцов, меня на барахолке уже многие узнавали как «ту ненормальную, которая снимает кукол». С некоторыми продавцами эта узнаваемость играла на руку, и я легко делала фото. Бывало и наоборот. Некоторых продавцов я уговаривала месяц. А некоторые сами подходили и просили их сфотографировать.

Иногда я платила за снимок цену куклы. В какой-то момент я начала покупать кукол и за месяц скупила всех, что были на барахолке. Когда я пришла через неделю и не обнаружила ни одной куклы, шутила, что истребила целую популяцию.

Многие узнавали меня как «ту ненормальную, которая снимает кукол».

Основная часть фотографий сделана на Ялтинской барахолке или около нее. Это особое место со своей исключительной атмосферой — там переплелись настоящее и прошлое, но от настоящего у людей только укусы реальности. Цены начинаются от 1 гривны, средняя цена на любой товар — 10-20 гривен. Половина товара, если не больше, найдена продавцами на мусорках. В основном куклы современные, очень редко попадаются советские.

Первый вопрос, который я задавала, — «можно ли вас сфотографировать с куклой?». А дальше диалог либо складывался, либо нет. Это был такой эксперимент для социофоба — взаимодействовать с людьми. Я приближалась к ним, стараясь не давать оценку их жизненному выбору. Часто продавцы — это люди, злоупотребляющие алкоголем или наркотиками, живущие в бедности.

Я поняла, что когда пытаешься говорить с человеком об искусстве на его языке, когда показываешь картинки в телефоне, он начинает чувствовать причастность к происходящему. В его мире появляется новый предмет для размышлений.

Часто продавцы — это люди, злоупотребляющие алкоголем или наркотиками, живущие в бедности.

Вообще, я старалась быть немногословной, чтобы скорее сбежать с места съемки: вокруг много людей, чья реакция на фото непредсказуема. Один персонаж так возмущался тем, что я «фотографирую некрасивых и бедных людей», что чуть меня не ударил. Он потом еще долго за мной следил.

Я вдохновлялась рутиной своей среды обитания: утром идешь в магазин и спотыкаешься о спящих незнакомцев — будто это полоса препятствий или игра в классики. Когда друзья-художники приезжали ко мне «на район», их вопросы об источниках вдохновения сразу отпадали.

Мой сосед, среднестатистический житель Дарницы, которого я снимала для другого проекта, похож на бездомного. Это очень печально. Сейчас «невидимыми людьми» становится огромный слой населения.

Меня огорчает, что на человеческих слабостях у нас в стране строится бизнес. Вместо рехабов (центров реабилитации для зависимых. — Прим. ред.) растет число ломбардов, сетевых магазинов разливного крепкого алкоголя и аптек, в которых настойка боярышника — бестселлер.

Продавцы кукол были как святые, свергнутые с икон, лишенные позолоты и брошенные на ткань реальности. Я их назвала «бомженьками» и использовала их образы для серии икон. Иногда я представляю постапокалиптический мир, в котором исчезли все религиозные артефакты, но чудом остались целы образы «бомженек». Выжившие найдут их, и это будут единственные иконы, которым они будут поклоняться.