Пока на плаву: Ностальгия по-венециански

Средневековой Венеции пришлось нелегко: будучи важным торговым портом, она регулярно терпела эпидемии. Только с 1456 по 1528 год на нее обрушились четырнадцать вспышек чумы. Эпидемия 1630-го унесла жизнь более трети венецианцев, оставив след и в городском ландшафте, — Санта-Мария делла Салюте, мелькающая белоснежным куполом на каждой второй открытке, была построена в знак благодарности Деве Марии за избавление от болезни («salute» переводится с итальянского как «здоровье»). А в знаменитом венецианском уличном театре «Комедия дель арте» отдельная роль отведена Чумному доктору.

Неудивительно, что социальное дистанцирование и дезинфекцию поверхностей в Венеции начали практиковать еще в 1348 году. А через тридцать лет в адриатическом портовом городе Рагуза неподалеку от нее ввели первый в мире карантин: любой моряк или торговец, прибывающий из пораженной чумой Венеции, был обязан провести месяц на необитаемом скалистом острове Мркан или в деревне Кавтат.

Такой неоднозначный город стал местом и даже героем фотоисследования Сары Хэдли. В фотокниге «Утраченная Венеция», недавно опубликованной издательством Damiani, он предстает как пространство вне времени и географии. Потерянные, растворенные в воспоминаниях улицы, каналы и мосты в проекте американки отражают ее попытки пережить утрату влюбленного в архитектуру и искусство отца и воссоздать настроение ее личного «гения места»: гораздо более близкого к трагической истории столицы Венето, чем к привычному романтическому флеру, навязанному туристической индустрией в последние десятилетия.

— Для меня искусство всегда было способом пережить и передать сложные эмоции, помогало выражать и объяснять личную борьбу. Так случилось и с этой серией: когда умер мой отец, метафоры «Утраченной Венеции» отразили чувство потери и неуверенности, попытку воссоединения с ним.

Физический облик Венеции и ее архитектура Возрождения всегда производили на меня сюрреалистическое впечатление. В центральной части города почти нет машин и современных зданий, поэтому кажется, что время там размыто.

Я хотела поделиться ощущением дезориентации, а потому использовала технику размытых изображений. Сепия должна напоминать о прошлом (в том числе и о старых способах проявки фотографий). Мне было важно, чтобы, рассматривая изображения, зритель не мог определить время, когда они были сделаны.

Я оформила проект в фотокнигу. Во-первых, мне хотелось, чтобы у зрителей складывалось ощущение, будто они читают сборник стихов или книгу с рассказами. Во-вторых, снимки нужно рассматривать вблизи, чтобы возникало ощущение интимности. Работать над фотокнигой было сложно, но она стала данью уважения времени и месту, где я когда-то жила.

Мое возвращение в Венецию, с которой я чувствую глубокую связь, напоминает встречу со старым другом: прогулки по тем же улицам, посещение тех же баров и кафе. Когда я впервые вернулась туда в 2006 году — после десятилетнего перерыва, — я поразилась количеству туристов. Но этот шок заставил меня погрузиться в историю города в поисках Венеции из моих воспоминаний. В проекте город — идеализированная память о детстве.

«Утраченная Венеция» — это не только состояние человека, блуждающего по узким переулкам и мостам, и мое переживание ухода отца. Это и метафора потери города как такового: каждый год сантиметр за сантиметром Венецию все больше разрушают наводнения, приливы и массовый туризм. Так и неземная Венеция моих воспоминаний навсегда уходит в прошлое.