10 любимых фотографий Алексея Горшкова

Уже около 15 лет я так или иначе зарабатываю фотографией. Половину этого времени я проработал штатным и внештатным фотокорреспондентом в киевских газетах. Вначале я не задумывался глубоко о фотодокументалистике, серьезных проектах. Я не воспринимал фотографию в качестве medium, как сейчас модно говорить, — просто ловил кайф от репортерства, ощущал себя зрителем, который вживую смотрит новости из первого ряда. Камера была для меня двигателем, достаточно было взять ее в руки — и она сама тащила меня в места, которые иначе я бы никогда не увидел.

Часто у меня было по пять-шесть съемок в день: утро начиналось с кровавого ДТП, днем интервью или статья, затем футбольный матч или какая-нибудь вечеринка. Это изматывающая и не особо денежная работа, но я рад, что когда-то осмелился за нее взяться. Моя тяга к наблюдению за жизнью происходит именно из опыта работы фоторепортером. По просьбе Bird in Flight я заглянул в архивы и вспомнил несколько историй того времени.

В любой газете есть набор тем и сюжетов «к дате», которые повторяются из года в год по одному сценарию. Парады, национальные праздники, первый весенний запуск речного трамвайчика по Днепру. На фабрику новогодних игрушек в Клавдиево я ездил раз пять или шесть. В декабре там обычно очередь из съемочных групп, журналисты готовят материал о том, как создается праздничное настроение для киевлян. На самом деле, это весьма жуткое место, напоминающее стекловарни из вселенной Виктора Гюго: везде грязь, копоть, пыль, острый химический запах. Изможденные и не очень-то приветливые женщины выдувают шарики в три смены, вяло и неохотно отвечают на вопросы бодреньких девочек-журналисток. Никаких эльфов, никакой атмосферы праздника. Только адский труд за копейки.

Как-то мы ездили снимать репортаж о народном целителе. Закрытая территория, частный дом, что-то вроде коммуны. Собираются группы желающих оздоровиться и живут там по нескольку недель. На занятиях целитель вводит подопечных в состояние транса и они с криками «Я здоровый! Я счастливый!» собираются в человеко-пирамиды, швыряют друг в друга ножами, прыгают в битое стекло, ходят по раскаленным углям. И постоянно хохочут. Все это напоминало мне сюжет книги Чака Паланика «Уцелевший», описывающей жизнь в тоталитарной секте. Подопечные целителя постоянно предлагали мне попрыгать в костер, но я дал понять, что хорошо себя чувствую.

Это было задолго до оккупации Крыма. В Феодосии находилась база отдельного батальона морской пехоты Украины. По задумке редакции мы с пишущим журналистом должны были провести неделю «в шкуре морпеха»: поселиться в казармах, жить по внутреннему распорядку, питаться в солдатской столовой и посещать занятия вместе с военными. Я отлынивал под предлогом съемок, а вот мой писатель очень даже втянулся. В конце недели нас доставили на полигон, привезли целый УАЗик оружия: два ящика гранат, ручной и станковый гранатометы, пулемет, автоматы и пистолеты. Командир базы сказал: «Вы должны запомнить нас на всю жизнь. Стреляйте!» Кидать гранаты быстро надоело. Где-то еще неделю после этого у меня стоял гул в ушах.

Я снимал митинги и съезды практически всех крупных политических партий и движений, которые были в период между двумя Майданами. Обычно это скучные события, развивающиеся по шаблонному сценарию. Единственный приятный момент — можно увидеться с друзьями, коллегами из других изданий. Не знаю, как сейчас, — раньше мы отдавали карты памяти самому молодому фотографу, просили поснимать «на всех», сами же компанией шли искать ближайший буфет. В поездках по регионам сложнее, там ты все время на ногах. Однажды я ездил с партией БЮТ в предвыборный тур по Тернопольской области. После одного из митингов я побежал к кортежу Юлии Тимошенко, чтобы сделать ее портрет через стекло «мерседеса». Это такое клише, которое очень любят фоторедакторы. Внезапно сквозь оцепление охранников к машине прорвалась бабушка-фанатка. Увидев мою камеру, Юлия Владимировна быстро сориентировалась, открыла окно и начала целовать и обнимать старушку. Все это выглядело совершенно театрально. В тот момент я остро почувствовал себя не просто наблюдателем, а участником этого спектакля. Он был разыгран специально для меня.

Однажды я ввязался в совершенно сумасшедшую авантюру. Хороший приятель пригласил меня фотографом в экспедицию уакерос. Это такие нелегальные археологи, ищущие остатки древних индейских городов и цивилизаций в амазонской сельве. Я самонадеянно согласился. Две недели мы месили ногами чавкающую жижу и прорубали мачете тропу, все глубже погружаясь в джунгли где-то на границе между Перу и Эквадором. Вскоре у меня начались кратковременные приступы слепоты, я был настолько обессилен, что едва мог стоять на ногах. Группа пошла дальше, а мне предстояло добраться до ближайшего поселения индейцев чаяуита по уже пройденному маршруту. Иногда шел, иногда полз. Кое-как я дотащился до деревни и упал под деревом. Вокруг собрались дети. Я жестами попросил воды. До вечера я так и лежал под тем деревом, в каком-то совершенно чужом месте, не зная языка, без малейшего понятия о том, как это место покинуть. Ну а детям было очень интересно. Помню, я показывал им «танец маленьких утят», а они смеялись и приносили мне бананы, по вкусу похожие на сырую картошку. К тому времени я утопил в реке две цифровые зеркалки, осталась только старенькая камера с дешевой пленкой, которую я взял на всякий случай.

Запись телеконцерта в киевском дворце «Украина» всегда считалась «рыбным днем» для журналистов, пишущих о звездах. Бал Воланда, на который съезжаются все представители постсоветской эстрады. За один вечер можно было сделать пять-шесть интервью. Атмосфера за кулисами напряженно-спортивная: камеры и интервьюеры плотно выстраиваются возле гримерок, ждут. Звезда игриво выглядывает из-за дверей, происходит небольшая потасовка, и самая бойкая команда журналистов оттаскивает добычу на разговор в сторонку, отмахиваясь от остальных, — нужен эксклюзив. Снимать сложно. Однажды вышло так, что все коллеги убежали в другой конец зала, оставив меня в одиночестве у выхода к сцене. Появился Валерий Леонтьев. Мы посмотрели друг на друга. Было необычно тихо. Я сделал кадр из уважения к артисту. Мне он показался уставшим и не очень счастливым человеком.

В августе 2008-го началась война в Грузии. За год до этого я работал в Тбилиси во время антипрезидентских митингов и подружился с замечательным местным фотографом Сашей Климчуком. Мы договорились, что он будет моим фиксером и сможет протащить в места, к которым есть доступ только у своих. К тому же я знал, что туда едут многие мои коллеги и друзья. Выпрыгивая из штанов, я требовал, чтобы редакция отправила меня на войну. На войну поехал редактор отдела «Спорт» с мыльницей, а меня отправили на принципиальный матч «Спартак» — «Динамо» в Москву, так как больше не было фотографов, снимающих футбол. Я чувствовал себя оскорбленным и униженным. Машину, в которой ехали Саша и журналисты, расстреляли. Саша и еще один фотограф погибли, двое были тяжело ранены. «Динамо» тогда разгромило «Спартак» со счетом 1:4. Гол забивает Милевский. Не лучший мой спортивный снимок, но он был одним из самых тиражируемых.

Алла Борисовна Пугачёва ненавидит летать и по возможности использует только ж/д транспорт. Для путешествий у нее есть свой собственный вагон, который прицепляют к составам по маршруту следования певицы. Однажды приезд Пугачёвой в Киев наша редакция сочла событием, достойным публикации. Разузнали точную дату и время прибытия, отправили меня снять. Оказалось, что встреча звезды — не самый простой ритуал. Планировалось, что прямо к вагону подъедет белый лимузин, но почему-то поезд пришел не на тот путь, и лимузин никак не мог переехать рельсы, только царапал днище. Народ бегал вокруг, суетился, пробовал его толкать. Никак. После часового ожидания Примадонна наконец вышла. К этому моменту снимать уже запретили, но я не удержался. Кажется, даже крикнул «Доброе утро!».

Эта карточка из моего путешествия по Южной Эфиопии. Недалеко от границы с Южным Суданом. Самый сюрреалистичный вид дорожного рэкета, который мне встречался. При приближении автомобиля на дорогу выходит мальчик на ходулях, перегораживает проезд и начинает вяло пританцовывать. Не особо старается. В кустах на обочине сидят несколько вооруженных бандитов. Увидел мальчика — плати за шоу. Очень характерная деталь для Африки.

Эта фотография относительно свежая. Я приехал в гости к другу в Израиль, в это время там объявили штормовое предупреждение. Мы, конечно же, сразу пошли к морю. Хлестал ветер, все было залито водой, мне приходилось протирать камеру от брызг каждые несколько минут. По пляжу бегал мужик в остроносых туфлях и хохотал. Он показался мне прекрасным дополнением к пейзажу. Я, правда, снимал не столько мужика, сколько пытался зафиксировать свои личные ощущения о том дне. Именно такие снимки мне нравится делать сейчас. Без длинных историй.