Не верь инстаграму: Честный фоторепортаж с черноморских курортов
Железный Порт: Гадания, покой, кафе Hemingway
— Царевна, где вас носило? — под руку меня берет Александр Дмитриевич, вожак 47 матросов-спасателей Железного Порта. — Вы такой марш пропустили! Настоящий духовой оркестр выступал, все просто обалдели!
Александр Дмитриевич нарочито по-хозяйски здоровается со всеми: «Танечка, вы прелесть!», «Лерочка, прекрасно выглядите!», «Наташенька, где ваши браслеты?».
Я будто отматываю пленку назад: возвращаюсь к колесу и иду дальше по берегу. Временные постройки становятся все более устойчивыми, кабаки с «Ласковым маем» сменяются лаундж-барами и кальянными. Только цыганки с картами типа Таро равномерно распределены вдоль всего побережья. <...>
Мимо проносят декорацию в виде пиратского корабля для «тематического заведения». На «банан» не хватает пассажиров, и зазывала надрывается в рупор. Утром от Александра Дмитриевича не удается добиться ничего, кроме сексуальных домогательств и одного лимонада.
— А может, коньячку? — елейно интересуется он.
— В девять утра как-то рановато.
Кинбурнская коса: украинский Гоа.
Я ищу хотя бы намек на цивилизацию, где можно принять душ и спастись от обезвоживания, но желтый домик, маячащий на горизонте, предательски отползает от меня по мере того, как я к нему приближаюсь. Воздух плывет от жары, я чешусь от комариных укусов.
На косе есть лес, но он далеко от меня — здесь же ни тени, ни ветерка. Я чуть не наступила на ящерицу. Прячась, она юркнула в хрустящую растительность. В лесу водятся волки. Еще ядовитые и неядовитые пауки, змеи, комары — опасности на каждом шагу. Люди приезжают сюда, чтобы причаститься к дикой природе. <...>
Мы останавливаемся у дяди Саши, который отвел часть своего дачного участка под жилые корпуса. Дядя Саша — крупный мужчина с круглым лицом и мозолистыми руками. Каждое утро он поливает кусты роз, высаженные вокруг участка. Зимой, когда в деревне оставалось всего 40 человек, он возил им хлеб на своем городском «ланосе», чуть не остался в снежных заносах на съедение волкам. В мертвый сезон электричество часто отключают, и жизнь на косе тухнет под траурное волчье пение.
Но сейчас сезон, жара, дядя Саша смеется и курит американские сигариллы.
— Контрабанда, — хвастается мне, угощая вишневой.
Затока: Веселье. Недорого
Главная курортная улица — мясорубка. В сумерках горят аттракционы: настольный хоккей, дартс, бесчисленные тиры, из которых пялятся на прохожих плюшевые призы. Чем ярче — тем лучше, чем громче — тем веселей. Кабаки силятся перекричать друг друга. Люди семьями высыпали на улицу, будто во время землетрясения; я протискиваюсь сквозь влажную потную людскую массу, натыкаюсь на дымящиеся мангалы, на обжаренных well done мужчин и женщин, наступаю на детей, на брошенные обертки от конфет — втаптывай либо втопчут тебя.
Кажется, выпивка — единственное, что может спасти здесь от перемалывания. Я выскакиваю из потока к ближайшему ларьку с вином, где смешливый мужчина с седыми усами наливает мне пол-литра сладкого белого в пластиковую бутылку с этикеткой Pepsi. Вооружившись ею, я снова погружаюсь в толпу и понимаю, что здесь нет ничего, что можно считать едой. Тут и там предлагают шашлык, чебуреки, в мини-маркетах — ряды алкоголя и сладкие булки.
— Скажите, а с чем это? — спрашиваю я у сердитой, похожей на узбечку дамы за прилавком очередного фастфуда.
— С мясом.
— А с сыром есть?
— Нет. Бери с мясом.
До одиннадцати вечера напротив моего номера гремела детская дискотека. Затока заточена под детей: в продаже — игрушки, мороженое, молочные коктейли; кажется, даже море нарочно похоже на лягушатник. В пансионате «Солнечный позитив» днем рисование и плескание в бассейне, вечером — детское шоу. Постояльцы сидят на верандах за пластиковыми столиками, едят копченую рыбу и пьют пиво. После часа спокойствия под всепроникающий шум дрянных русских шлягеров я отправляюсь на поиски ночных приключений.
Все фото: Сергей Поляков.
