Чувствительные к фотокнигам

Сегодня фотокнига — кубик Рубика, арт-объект, предлагающий массу интерпретаций, которые раскрываются посредством нескольких каналов восприятия. Устаревшим теперь кажется даже само понятие «зритель» применительно к фотокниге как форме презентации замысла. Сегодняшних зрителей, общающихся с фотокнигой, можно с уверенностью называть «читателями», «осязателями» или даже «обонятелями».

Конечно, главный бонус, привлекающий любого фотографа в фотокниге, — ее объектность. Фотокнига является единственной формой презентации искусства, которая способна одновременно транслировать авторскую концепцию через максимальное число каналов восприятия информации. Судите сами: живопись, графика, скульптура, инсталляции воспринимаются исключительно зрением. За восприятие музыки ответственен слух. Декоративно-прикладное искусство связано с осязанием лишь для того, кто это искусство создает, потому как в формате любой выставки прикоснуться к объектам вы сможете только при условии, что строгая женщина, следящая за порядком в музейных залах, случайно упустит вас из виду. Также в театре — при всем вашем желании потрогать одежду актеров или декорации на сцене — сделать это вам вряд ли позволят. Фотокнига же взаимодействует с нашим зрением, осязанием и обонянием. Есть случаи, когда книги даже пробуют на вкус. С натяжкой шелест переворачиваемых страниц тоже можно описать как незначительный, но все же приятный бонус к игре в прочтение.

Фотокнига, несомненно, может и должна быть нужна как молодому, так и зрелому автору по ряду причин. Первое — временная ограниченность выставки. При всех несомненных плюсах и радостях рассматривания фотографий, определенным образом развешенных по стенам, выставка имеет вернисаж и финисаж (торжественное закрытие), а память людей поверхностна и неглубока. Книга имеет гораздо больший жизненный цикл.

Второй плюс — возможность получить доступ к широкой читательской аудитории (при условии, если ваш проект заинтересовал жюри конкурсов, институции или издательства, готовые оплатить большой тираж). Третий — слава, любовь и признание.

Участник образовательной программы фотоагентства «VII», победитель Фонда документальной фотографии США, обладатель стипендии Magnum Foundation по правам человека и гранта National Geographic, украинский фотограф Артур Бондарь сделал проект, который в буквальном смысле изменит ваши привычки чтения.

«Тени звезды Полынь» — не только драматическая история о порой не очень легальных визитах в зону отчуждения вокруг чернобыльского реактора; это книга, которая воспроизводит тактильные и обонятельные впечатления от мира постапокалипсиса. Она колет пальцы, пахнет химией и пугает чернильными деревьями. Конъюнктурно привлекательный в год юбилея и победы Светланы Алексиевич, вопрос Чернобыля в интерпретации украинского автора становится психологически непростым трипом на дно то ли советского кладбища, то ли Зоны из романа братьев Стругацких, то ли самих себя.

Специалист по философскому ресайклингу архивной фотографии с нескончаемым потоком идей, Юлия Бориссова — прекрасный пример того, как можно делать по одной фотокниге в год и при этом умудряться никому не надоесть. Каждая работа этой российско-эстонской художницы — желанный экспонат коллекций «фотокнижников» из самых разных стран мира. Моим личным фаворитом является история одного петербургского детства под названием «Адрес». Иллюзию памяти и ее изменчивой природы фотограф передает, задействуя широкий спектр визуальных средств: от комбинирования разных типов бумаги и кальки до авторских аппликаций, постобработки и сочетания советского архива и актуальных снимков.

Дебютная фотокнига исследователя цвета и автора ставшей классикой «Живой цифры», основателя Творческой лаборатории «Среда» Павла Косенко «Непрояв.» — «Штирлиц» среди ее собратьев. Заметить прошитую тетрадку с 24 пустыми страницами сложно, но стоит ей попасть вам в руки, игра необычных практик рассматривания имеет все шансы затянуть похлеще гипноза Эриксона. Как и Юлию Бориссову, автора привлекает хрупкость памяти, которую он использует как метафору визуальной презентации воспоминаний. Содержание книги — негативы кадров пленки, отснятой в 1989-м и проявленной лишь сейчас, четверть века спустя. Мир 15-летнего Павла мало отличается от детства любого другого советского ребенка: пионерия, товарищи по двору, модные недоступные мотоциклы. Эти и другие образы полустертыми воспоминаниями «проступают на свет» под нужным углом луча и черной поверхности. На первый взгляд скучные кадры становятся ловушкой для узнавания в них себя.

Если Гронский начинает делать что-то даже очень странное, значит, это кому-нибудь нужно. Новая книга Брейгеля российской фотографии и тайного гостя подмосковных пляжей, «Схема» дает больше вопросов, чем ответов. Повторяющиеся или мимикрирующие под повтор кадры, снятые в городах Золотого кольца, в Азии и в Москве за почти 10 лет, тестируют «на профпригодность» не только ваши наблюдательность и внимание, но и практики всматривания. Насколько единично и уникально наше видение? Насколько пространства на самом деле меняются при смене точки и источника взгляда? Что видели на том или ином, казалось бы, банальном перекрестке авторы «Схемы» — и что окажемся способны рассмотреть мы?

Вам казалось, вы начали понимать, что именно занимает «тяжелые метафизические мысли» Александра Гронского? Просто почитайте «Схему».

У Дании есть Ларс Фон Триер, у США — Дэвид Линч, у белорусов — Андрей Ленкевич: куратор, фотограф и директор фестиваля «Месяц фотографии в Минске», на открытие которого несколько лет назад в белорусскую столицу приехал сам Мартин Парр. В своей новой фотокниге Ленкевич продолжает линию этнографического интереса к языческим корням культуры Беларуси.

«Загляни в глаза Первобогу» — в чем-то продолжение нашумевшего дебютного «Язычества», своеобразный визуальный саундтрек к коллекции «энергетически сильных вещей», изучением которых последние лет 10 занимается фотограф. Но в отличие от предыдущей книги в «Первобоге» в контакт со зрителями вступают не люди, снятые в экспедициях по глухим деревням Беларуси, а звери — точнее их чучела, обращенные к нам то ли мертвым, то ли преувеличенно внимательным взглядом. Рассматривание мистических животных может дать пищу для размышлений на нескольких уровнях: от мыслей об «эре тотема» до углубления в символическую нагрузку отобранных автором архетипов.

Итальянский философ Джорджо Агамбен отмечал: современным стоит считать того человека, который находит в себе силы не отводить взгляд от окружающей его реальности, однако при этом различает в ней не только свет, но и тьму — именно ее мыслитель считал истинной и вечной. Ленкевичу в «Загляни в глаза Первобогу» удается эту тьму не только увидеть, но и передать средствами фотографии. Из глубины застывших глаз «тотемных» животных на нас смотрит кто-то, кого мы, быть может, пока не узнали, а он нас — да.