Здравствуйте, меня зовут Оля, и я снимаю порно

«Девчонки, прячьтесь!» — кричит оператор, в то время как за окном выплывает довольная физиономия мойщика стекол. Девчонки и не думают прятаться. Вскрикнув «упс!», они картинно хватают горстку одежды с пола, чтобы прикрыть грудь, однако тут же продолжают целоваться, в перерывах кокетничая с мойщиком. Тот невозмутимо намыливает окно.

Я и не думаю выключать камеру: если в кадре происходит неожиданное событие, вызывающее спонтанную реакцию моделей, я как режиссер и оператор могу получить премию. В прошлый раз на пляже Австралии пять загорелых упитанных девиц весело брызгали друг друга водой, когда к ним неожиданно подвалил отряд мускулистых гребцов. Основатель весьма эксцентричной порнокомпании, на которую я уже второй год работаю, называет это иконическим примером «несрежиссированного происшествия».

Поначалу я все пыталась заполучить такое происшествие — скорее ради азарта, нежели ради премии. Премию заработать все равно почти невозможно — из-за сложной системы оценки труда. Хотя даже с учетом надбавки оплата за порносъемку ниже, чем за любую новостную или коммерческую.

При этом ты отвечаешь за все: вербуешь моделей, придумываешь сценарий, подбираешь костюмы, ищешь локацию, заполняешь кучу бумажек. Арендуешь и тащишь на какой-нибудь пятый этаж чертову тучу аппаратуры. Оформляешь сцену так, чтобы выглядело «ванильно» и «девочково». Придумываешь десятки разнообразных поз — порой сама ползаешь на карачках, задираешь ноги в «березке», зарисовываешь все в блокнот, чтобы не облажаться на съемке.

Модели на съемке обычно вялы и ленивы, и тебе надо быть тамадой. А у самой все время в голове паника Белого Кролика из «Алисы»: «Обреют меня, обреют! И ушки, и усики!» Втык от начальства можно получить за все: дрогнувшую камеру, неправильный свет и, конечно, недостаток поз, которые в реальной жизни не то что обычный любовник — йог не придумает.

«Cделай-ка мне 11 поз в соло-съемке, так чтобы в каждой был виден анус». Это «сделай-ка» — визитная карточка порнокомпании, где я работаю. Ее владелец, компьютерный гик в очках и заношенных шортах, — человек, явно страдающий навязчивыми идеями. В одном из обучающих видео он 45 минут рассказывает, что анус должен быть: а) виден; б) непорочно чист. В тестовом задании при приеме на работу тебя спрашивают, как бы ты корректно отправила модель протирать зад. «Дорогая, почему бы тебе не сделать минутный перерыв и не воспользоваться влажной салфеткой? Ведь мы хотим, чтобы ты сияла на съемке в совершенной красоте и чистоте». Как-то так. Цветистый слог — одна из издержек производства.

Твоя сексуальная фантазия должна быть очень живой, но в рамках мейнстримного жанра: ты же проецируешь свой контент на сотни тысяч потребителей! На вступительном тесте меня попросили составить рейтинг десяти самых сексуальных изображений, которые я когда-либо видела. Я включила в список иллюстрацию с Белоснежкой и семью гномами, гравюру «Сон жены рыбака» и фото японских школьниц со спущенными до лодыжек трусиками. Меня взяли с оговоркой, что более странных ответов босс не встречал.

После найма он тестировал на мне границы сексуального и отвратительного — например, пару часов выпытывал, почему так много людей любят стопы. А однажды попросил сделать видео модели с воздушными шарами — в угоду узкой группе фетишистов. Готовясь к этой съемке, я прошерстила закрытые форумы и узнала, что о шары можно тереться, прыгать на них и… испытывать от этого оргазм! И что есть две непримиримые группы — лопателей и не лопателей (как у Свифта — племя остроконечников и тупоконечников). Во время съемки мне пришлось просить девочку засовывать шары под одежду, качаться с ними в гамаке, а в конце — переодеться в костюм медсестры и прыгать на балконе, просто чтобы набрать нужное количество поз, ситуаций и фетиш-объектов в одной съемке.

Сайт, с которым я работаю, спекулирует на образе девочки по соседству — скромной, но соблазнительной. Девочки-очкарики, рыжие-конопатые, с волосатыми подмышками и лобками — это все оно.

Да, у меня самой тысячу раз возникала мысль: и ведь кто-то за это платит! Особенно неловко я себя чувствовала, когда приходилось осторожно спрашивать модель: «А ты можешь потрогать себя дужкой своих очков? А засунуть их? А поглубже?» Или: «А ты можешь встать на скейтборд, наклониться и проехаться взад-вперед? Ме-е-едленно так! Еще медленнее! Стоп, прикрой прыщ на заднице поясом!»

В мире, где любую порнографию можно достать в интернете бесплатно, сложно поверить в продаваемость этой ерунды — но пользователь готов покупать у нас специфичный и качественно сделанный продукт. По статистике, пользователи сайта — в основном белые североамериканские, западноевропейские или австралийские мужчины между 35 и 45 годами, представители среднего класса, чаще всего занятые в IT. Они не живут в свои 40 с матерью и не прячут неприличные журналы под матрасом. Они внимательны к деталям и знают, что хотят увидеть.

Верят ли они в этот наивняк — в то, что обычные девочки только и делают каждый день, что вылизывают друг друга в хитрых позах? Конечно нет. Это намеренный самообман ради удовольствия, suspension of disbelief, как называет его босс.

Босс рисует на доске сложные графики. Он утверждает, что нашел свою нишу: девочки должны быть не слишком дурнушки, но и не звезды. Могут быть слегка полноватые, но не «свинюхи». Могут быть коротышки, но не карлики. Все посчитано и выстроено. Каждая из рекрутируемых моделей тайно оценивается по сложной шкале.

Конечно, затащить на съемку девочек, у которых действительно нет опыта в порно, почти невозможно. Многие соблазняются деньгами, предложенными в объявлениях, но затем, ознакомившись с содержанием сайта, так же быстро исчезают. Они боятся, что их будут стыдить, — а это часто случается. Одна молодая модель рассказала, что ролик с ее участием увидел приятель брата. Дошло до родителей. Девочке тогда едва исполнилось 18. Чтобы уберечь семью от позора, ей пришлось уйти из дома и начать жить самостоятельно. Что, разумеется, окончательно втянуло ее в индустрию.

Другие боятся травм. Знакомая модель рассказывала, что обычно карьера развивается постепенно: сначала снимаешься в купальниках и белье, потом с легкой обнаженкой, а только потом хардкор. Сама она, правда, об этом не знала, поэтому у нее сразу были ролики с двойной пенетрацией с двумя чернокожими качками. Жалуется, что потом неделю ходить не могла. Мало кого вдохновят такие истории.

Поэтому в основном у нас работают профессионалки — просто «нишевые»: растерявшие загар из солярия, снявшие пирсинг, закрывшие татуировки. Забывшие язык классической порнографии — «Ай, давай, детка, о, о, дас ист фантастиш!». По задумке сайта, все оргазмы должны быть настоящими. Но одна работавшая со мной «снималка» в порыве гнева как-то закричала девочкам: «If you can’t make it — fake it! Что непонятного!»

Основатели утверждают, что это феминистическое порно. Я до сих пор не разобралась, что это такое. Вероятно, оно должно быть прежде всего про женщину, ее опыт и эмоции. Она здесь — личность, а не объект. Хотя как не объект — на нее же все равно смотрят с одной понятной целью, не так ли?

Перед съемкой модели проходят процедуру «проверки соответствия внешнему виду», похожую на осмотр лошадей перед забегом. Критерии для проверки очень строгие: оценивается наличие прыщей и повреждений, состояние волос, зубов и, конечно, половых органов.

После осмотра модель купается в заботе: ее везут на съемку, кормят обедом, дают все необходимое. Ей не нужно ничего знать или уметь, кроме того, что она уже умеет. Денег в итоге она получает гораздо больше, чем снимающий. Впрочем, и издержки другие…

Порнография ничего, кроме позитива, в мир не несет. Помню съемки в России: голая девочка каталась на скейте по Чистопрудному бульвару, пересекая проезжую часть на красный свет; водители джипов тормозили с ошарашенным видом. Другая девочка у храма Спаса на Крови, на самом туристическом пятачке Петербурга, рисовала картины, задирала короткую юбку и топлес делала селфи с туристами. Прохожие улыбались, фотографировали.

Я даже знаю идеального порноактивиста — англичанку с заковыристой фамилией, которая работает у нас уже десять лет. Начинала как модель, хотя у нее ничего общего с модельной внешностью: низенькая, полная, глазки перекрещены. Зато задора — хоть отбавляй: разговорит и рассмешит даже мертвого. В учебных материалах нам дают для подробного комментирования ролик, где она с двумя торчащими в разные стороны косичками скачет на приделанном к ортопедическому шару пластиковом члене и радостно рассказывает, как ей нравится представлять зрителей, забрызгивающих своими соками экраны. Ролик до того уморительный, что я во время просмотра чуть не падала со стула.

Когда наша англичанка везет команду на съемки, в машине она травит байки, и актеры не просто раскрепощаются перед съемкой, но буквально бросаются друг на друга в порыве любвеобильности. Как-то она спросила про самую нелепую работу. Одна модель рассказала, как ее заставили давить подошвами улиток, приговаривая: «Ах ты скользкая тварь!» Англичанка в ответ поведала про собственный опыт: она была ведущей программы на радио, куда звонили люди с маленькими членами. Им надлежало в подробностях описывать свой член, а ведущей — всячески их задирать и насмехаться. Типа: «А-а-а, у тебя он что, совсем с ноготь? Его вообще не видно под животом, когда ты сидишь? Пойди засунь его тогда в замочную скважину!»

Невозможно зайти в индустрию и выйти из нее прежним: съемка порнографии изнасиловала мой мозг, вселилась в мое тело. В принципе это ничем не отличается от съемки натюрмортов. Разница в деталях: скажем, постоянно думая, как правильно осветить, как сложить хорошую композицию, ты идешь по улице и машинально проводишь кастинг среди прохожих: вот эта подошла бы, эта — нет.

Ничего общего с сексом у порнографии нет. За детальным повторением исчезает магия. Фото и видео — вообще поверхностные жанры: снимаешь только оболочку.

Мне не очень нравится секс как физическое упражнение. Мне нравится занятие любовью — когда в это вложены эмоции. А когда каждый день на работе говоришь о двойных пенетрациях, сквирте и фистинге — забываешь, что из деталей не всегда получается целое. Ты как ученый, который рассуждает об устройстве Вселенной, а у самого дома дверка от антресоли сломана.

Бывало, на 12-часовых ежедневных съемках я превращалась в робота и секса не хотелось вовсе. Бывало и так, что кроме сношения я вообще ни о чем не могла думать и занималась им в оставшиеся 12 часов вместо сна. Я то скатывалась к невероятной свободе отношений и хотела всех и сразу; то настаивала на верности, которую не сможет сломить весь этот окружающий разврат. В какие-то моменты мне нравились девочки, в какие-то мальчики, иногда — все сразу, но чаще — никто, даже я сама.

После каждого оргазма в голову приходит мысль: как смешно, что все мы так или иначе на этом помешаны.

(Текст и фото: Оля Нестерова.)