СССР в работах Тамары Стофферс, которая никогда не была в СССР

В одном из букинистических магазинов в Нидерландах Тамара Стофферс отыскала альбом Пола Хемлинга «Портрет Москвы» 1965 года. Снимки захватили воображение художницы. Она начала читать про СССР, скупать старые советские издания и вещи — от традиционных кукол и расписных ложек до агитационных открыток и фигурок Ленина.

Результатом этого собирательства стала серия коллажей Тамары Стофферс «Новое прошлое». Работы уже были показаны в галереях в Амстердаме, Роттердаме, Стокгольме, Лондоне и сейчас выставляются в московском Центре фотографии имени братьев Люмьер.

Наталья Володина попыталась выяснить, чем нидерландскую художницу очаровал Советский Союз.

Чем вас так впечатлил советский период?

Очень впечатлили детские книги про долг, ответственность и войну, а история про Павлика Морозова вызывала удивление. Наверное, в контексте эпохи она может быть понятна, но в мои представления о жизни и детской литературе совершенно не укладывалась и потому ужасно интриговала. Я не понимала: как к этому можно было относиться? Как это работало?
 
Позже, когда многое открылось для вас в истории СССР, отношение к советским рекламным проспектам у вас изменилось?

Нет, не изменилось. Я понимала: фотоальбомы, которые пропускало за границу советское Министерство внутренних дел, да и съемка иностранца в закрытой стране — это часть правды. Сама правда намного сложнее, объемнее, часто не так привлекательна, как могла сразу показаться.

Вы пытались как-то «усложнить» или «достроить» картину советского прошлого в своих коллажах?

Создание коллажа — развлечение, во время которого из обрывков старого я создаю новый мир. Это мой мир, в котором мне комфортно и уютно. Правда жизни и мой проект — это совершенно разные вещи. Меня даже устраивало в начале работы, что между найденными мной снимками и реальной жизнью страны есть некий зазор, который и дает мне свободу действий, позволяет играть фотографиями. То есть я сразу же погружалась не в реальность Союза, не в его реальное прошлое, а в некий выдуманный мир.
 

Судя по отобранному материалу, вы хорошо изучили визуальный язык советской пропаганды, распространенные в то время штампы. За вашим обращением к этим штампам стояла какая-то идея?

Это игра безо всякого идеологического подтекста. Мои коллажи не навязывают зрителю какую-то позицию. Я не перерабатывала образы советской пропаганды, чтобы создать язык новой пропаганды. Гораздо важнее для меня было создать атмосферу тех лет в игровой манере. Сейчас я живу в коммуналке в Нидерландах, заваленной советским хламом. Там можно обнаружить бог знает что: старые подстаканники, бюсты Ленина и лампы с ткаными абажурами. Я создала атмосферу советских коммуналок у себя дома, а потом честно постаралась воссоздать ее в своих работах.

А иногда все-таки появлялось желание высмеять как-то советские постановки?

Нет, высмеять я ничего не пыталась, а вот подчеркнуть неловкость каких-то ситуаций или поз старалась. Мне очень нравится эта неловкость советской фотографии. Еще мне нравится свободно компоновать странные сюжеты, разные фактуры.
 
Каков был принцип создания коллажей? Принцип обработки?

Никакой цифровой обработки не было вообще. Это склеенные реальные вырезки из старых журналов и альбомов. Иногда я сканировала изображения. Если в журнале или альбоме они были цветными, то такими и оставались, ну и, соответственно, то же самое с ч/б. Мне было очень интересно работать в рамках тех жестких ограничений, которые давал сам материал. Помимо цвета было еще одно важное ограничение — временное. Снимки в каждом коллаже относятся к определенному году — 1963-му, 1965-му, 1971-му, 1980-му, поэтому проект разбит на несколько частей, каждый год соответствует году издания альбомов.
 
Никогда ничего не приходилось доснимать? Фон, лес, что-то из своей коллекции?

Нет, мне важно, чтобы в моем мире не было фальши. Съемка дополнительного материала — это уже самообман, жизнь по двойным стандартам. Я использую только снимки из старых книг.
 
Когда вы подбирали фотографии для проекта, вы делали ставку на работы западных или советских фотографов?

Чаще всего материалом служили работы рядовых советских авторов, работавших с издательством «Планета», только иногда я брала снимки иностранцев, того же Пола Хемлинга например. То есть материалом для коллажей становились книги из букинистического, которые не представляют сегодня большой библиографической ценности. Это не раритетные альбомы или редкие издания нонконформистов, а обычные рекламные проспекты, доступные на Западе.  
 
Сложно было скомпоновать работы иностранцев и советских мастеров? Все-таки это разные школы фотографии.

Да, у советских фотографов была особая строгость в построении композиции, геометрия снимка, часто они использовали неожиданные ракурсы, и трудности при стыковке советских и западных снимков, естественно, возникали. Чтобы коллаж сложился и у снимков была общая перспектива, я выбрала из советских альбомов самые простые сюжеты, снятые без затей: продавщица в ГУМе что-то отпускает покупателям, девушка в будке разговаривает по телефону, люди прогуливаются по улице.