Памяти профессионала: Жан-Поль Бельмондо — звезда новой волны и главный французский актер Советского Союза

Мало кто из мужчин готов был отождествить себя с героями Луи де Фюнеса или Пьера Ришара, а харизма близкого друга и многолетнего конкурента Бельмондо Алена Делона казалась слишком холодной и больше импонировала женщинам. А вот Бельмондо был «своим парнем». Некрасивый, но очень обаятельный, спортивный и ловкий, с сигаретой в уголке губастого рта и в кепке апаша, он вполне мог быть вашим соседом по лестничной клетке. Все хулиганы любили носить кепки — что в Париже, что в Нью-Йорке, что в Киеве.

Бельмондо был «своим парнем». Некрасивый, но очень обаятельный, спортивный и ловкий, он вполне мог быть соседом по лестничной клетке.

Для всего остального мира это было лицо французской новой волны — принципиально иного понимания кинематографа, в котором после долгого застоя «папиного кино» вдруг забурлила молодая кровь. Фильм «На последнем дыхании» собрал все сливки новой волны: сценарий написал Франсуа Трюффо, художником на площадке работал Клод Шаброль, сам фильм поставил Жан-Люк Годар. Эта лента изменила все — в первую очередь манеру съемки и монтажа, но главное, едва ли не впервые в кино сошлось «высокое» и «низкое», предвосхищая будущие постмодернистские коллажи.

Так, герой газетной заметки, некий шалопай по имени Мишель Пуакар, угнавший машину и застреливший полицейского, в антураже фильма нуар (любимый жанр Трюффо) становился трагической, экзистенциальной фигурой. Наиболее полно он ощущает пульсацию жизни именно «на последнем дыхании», находясь вне закона, балансируя на краю гибели. И у этого героя лицо молодого Бельмондо.

В одном из интервью 90-х годов Жан-Поль так вспоминал знакомство с режиссером: «Когда мы встретились с Годаром, я не знал, кто это такой. Вечно небритый, он показался мне застенчивым человеком. Он спросил, хочу ли я сняться в его фильме, а я ответил, что нисколько. Тогда Годар предложил за роль в короткометражке 50 тысяч франков. Вечером рассказываю жене, а она говорит: „А что? Если он тебе не понравится, ты всегда можешь ему врезать“. Но в итоге мы с ним быстро столковались». В том же интервью актер, начинавший карьеру в театре и поначалу не умеющий работать на съемочной площадке, признавался, что Годар многому его научил в кино.

«Вечно небритый, Годар показался мне застенчивым человеком. Он спросил, хочу ли я сняться в его фильме, а я ответил, что нисколько».

В 60-х Жан-Поль Бельмондо шел от одного успеха к другому, снимаясь у лучших режиссеров. Его пригласил на роль Витторио Де Сика, живой классик итальянского неореализма. Актер продолжил работу с революционером киноязыка Жан-Люком Годаром и сделал три картины с великим мастером французского нуара Жан-Пьером Мельвилем.

Бельмондо также можно увидеть у Анри Вернея в «Уик-энде на берегу океана» — трагической истории эвакуации военных сил англичан и французов из Дюнкерка в 1940 году (сравните ради любопытства эту ленту с холодным и анемичным опусом Кристофера Нолана). Дважды за десятилетие продюсеры сводили Жан-Поля в одном фильме с Аленом Делоном — для обоих лента 1957-го «Будь красивой и молчи» была одним из первых киноопытов.

Но в отличие от Делона, который на протяжении всей карьеры продолжал экспериментировать со своим образом, снимаясь в авторском кино, для Бельмондо картина Алена Рене «Ставиский» 1974 года стала водоразделом. Несмотря на то что актер блестяще воплотил на экране образ знаменитого мошенника, человека одновременно невротичного и чертовски обаятельного (его афера с фальшивыми закладными привела к отставке французского правительства в 1934-м), фильм провалился в прокате. И тогда Жан-Поль сосредоточился на коммерческом кино, эксплуатируя из одной ленты в другую свой мачистский образ «профессионала» — по названию одной из самых знаменитых картин Бельмондо 80-х.

От сложных персонажей у Мельвиля — деревенского священника во время оккупации в «Леоне Морене» или гангстера, ведущего смертельно опасную двойную игру в «Стукаче», — Бельмондо перешел к бесконечным ролям полицейских комиссаров, где в той или иной степени изображал самого себя, обаятельного спортивного здоровяка, в меру циничного, но вполне добродушного задиру.

«Жан-Поль обладает одним секретом: он действительно такой, каким выглядит, ему нечего изображать из себя», — очень точно характеризовал его режиссер Клод Шаброль.

Опять же, в отличие от Делона Бельмондо не упускал случая посмеяться над собой — и мог позволить себе сняться в комедии. «Великолепный» Филиппа де Брока стал жемчужиной фильмографии позднего Бельмондо. В ленте он играет застенчивого писателя-неудачника, который компенсирует комплексы за счет персонажа своих книг, наполненных опасными приключениями.

Бельмондо не упускал случая посмеяться над собой — и мог позволить себе сняться в комедии.

Бельмондо выглядел счастливым человеком, его даже можно назвать баловнем судьбы. Родился в обеспеченной семье скульптора, чьи работы украшают парижские парки, период оккупации благополучно пересидел с матерью в деревне — пока его старшие товарищи вроде Мельвиля каждый день рисковали жизнью в Сопротивлении. В юности прожил год на ферме в горах, где занимался тяжелым крестьянским трудом, — это заложило основы прекрасной физической формы актера, которую он поддерживал футболом и боксом. Между прочим, выступая на профессиональном ринге, Бельмондо выиграл 15 боев из 23 проведенных. Также он всегда считался любимцем женщин. К примеру, подругой Жан-Поля в 60-х была сама Урсула Андресс, первая девушка Бонда и одна из главных красавиц своего времени.

Карьера актера складывалась блестяще — он неплохо зарабатывал уже в молодые годы и никогда не знал нужды. Унаследовавший от отца дисциплину и трудолюбие, Бельмондо стабильно выпускал по фильму в год, а на пике карьеры, в 60-х, снимался в четырех-пяти картинах ежегодно. Когда во второй половине 80-х его популярность пошла на спад, он купил театр «Варьете» и снова заблистал на сцене. Как только восстановился после инсульта в 2001 году, вернулся на съемочную площадку.

В сегодняшнем французском кино актеров такого класса и харизмы нет, по крайней мере моложе Венсана Касселя, которому уже пятьдесят четыре. Журналисты, которые писали в некрологах Бельмондо о том, что ушла эпоха, совершенно правы: эпоха великого французского кино ушла безвозвратно.

Фото: На обложке Collection ChristopheL via AFP, остальные — Everett Collection