Морализаторам здесь не место: Почему мрачность второго сезона «Эйфории» делает его только лучше

Пожалуй, «Эйфорию» продуктивнее всего описывать в терминах цветового спектра: яркое, наэлектризованное неоном и броскими красками шоу, парадоксально подсвечивающее внутреннюю черноту и деградацию героев. Или же в сравнении с наркотическим опьянением и его постэффектами — мгновенный выброс гормонов счастья и последующий упадок серотонина с депрессивным похмельем. Так же можно охарактеризовать и повествовательную структуру обоих сезонов. В первых сериях герои соскальзывают в наркотически-алкогольную воронку, решаются на отношения, за которые не готовы нести ответственность, а затем неохотно разбираются с последствиями.

Напомним основной состав. Ру (Зендая) — девушка с повадками парня, «одетого как Сет Роген», — снова подсаживается на наркотики. Нейт (Джейкоб Элорди) — архетипичный красавчик и латентный гей, в прошлом сезоне шантажировавший нескольких героев записью порно, — начинает встречаться сразу с Мэдди (Алекса Деми) и Кэсси (Сидни Суини), лучшими подругами. Еще один любовный треугольник образуется между Ру, Джулс (Хантер Шафер) и новичком Эллиотом (Доминик Файк). Кэт (Барби Феррейра) бросает вебкам-моделинг ради хорошего и любящего парня, но ее тянет назад. При этом все страдают от психических расстройств разной степени тяжести — кажется, единственным психически стабильным героем по-прежнему остается наркоторговец Феско, соль земли, парень что надо, который часто выручал Ру и Джулс и которому хочется простить даже продажу наркотиков.

Как и в любом остросюжетном, держащемся преимущественно на диалогах и действиях шоу с десятком героев, здесь сложно очертить линии сезона, не перечислив все. Если попробовать избежать спойлеров и выделить самые важные, получится вот что: Феско избивает Нейта за то, что тот натравил полицию на его нарколабораторию в первом сезоне, — и так вступает в конфронтацию с его отцом Кэлом (Эрик Дэйн); Кэсси (в этом сезоне у нее одна из ведущих ролей) страдает от того, что все время в кого-то влюбляется, но начинает страдать еще больше, когда новым объектом любви становится психопатичный Нейт; младшая сестра Кэс, Лекси (дочь мастера подростковой комедии Джадда Апатоу, Мод), весь прошлый сезон отыгрывающая третьестепенную роль, теперь пишет автобиографичную пьесу о его событиях. Наконец, финал первого сезона ведет к почти криминальной развязке во втором.

Герои «Эйфории» подпадают под все критерии поколения зумеров. Они включены в ставший почти массовой культурой психиатрический дискурс, измеряют свое настроение не в прилагательных «хорошее» и «скверное», а в количестве окситоцина и дофамина, много рассуждают о токсичных партнерах, созависимых отношениях и поколенческой пропасти с родителями, от которых, по их мнению, все беды. При этом знания и выученный назубок современный вокабуляр (загибайте пальцы, когда будете слышать «газлайтинг») не спасительны, сугубо теоретически и сложно применимы в реальной жизни. Одна из самых повторяющихся фраз второго сезона, причем принадлежащая разным персонажам, — «я не очень хороший человек». В какой-то степени это так. Никто здесь не поступает по совести, как советуют в научно-популярных статьях о поддержании здоровых отношений, на которых воспитано это поколение.

Одна из самых повторяющихся фраз второго сезона — «я не очень хороший человек».

Любопытно, что шоураннер сериала Сэм Левинсон, ставший режиссером почти каждого эпизода, не занимает субъективной позиции по отношению к своим персонажам. «Эйфория» могла бы называться «Гадкие мы»; могла бы выступить морализатором; могла бы подытоживать финалы назиданием. Но никогда этого не делает. Левинсон, подобно его героине Ру прошедший через рехабы и клубы поддержки наркозависимых, как бы вступает в конфронтацию с другим сериалом о наркотиках — недавней «Ломкой», продюсером которой выступил его отец Барри Левинсон. «Ломка» — довольно морализаторское шоу о том, что наркозависимые чаще всего не очень достойные люди, — подчеркивает конфликт отца и сына. Левинсон-старший, классик Голливуда, снимающий назидательные фильмы, подписывается под сериалом о «плохих» наркоманах; его сын показывает тех же наркозависимых (или героев с другим типом аддикции), но не судит. Споры поколений — один из главных рефренов второго сезона, и то, как отец и сын по-разному относятся к неидеальным людям, показательно.

Легко поверить, что многие современные подростки поступают как персонажи сериала. Скорее, тяжело поверить, что такое количество эгоистичных, иногда садистски жестоких людей с инструментарием давления, как у грязного политика, могут собраться в одном месте. Все же первый сезон «Эйфории» иногда страдал от гиперболизации пороков школьников: днем мамин и папин паинька, вечером — герой де Сада. Оттого второму сезону так идет сюжетная линия о Феско и Лекси, которые, в отличие от примерно всех, не строят сложносочиненных интриг. Да и многие другие сюжетные линии стали, что ли, приземленнее и прозаичнее.

Важно оговориться: это не совсем та «Эйфория», к которой все привыкли. Второй сезон куда мрачнее и драматичнее. Даже болезненнее — пятый эпизод о наркозависимости физически трудно смотреть, наблюдать за ссорами действующих лиц теперь сложнее. Другими словами, из архетипических героев американской подростковой драмы — например, как в «Ривердейле» — они превратились в реальных людей.

Вероятно, в драматургии нового сезона есть к чему придраться, может показаться, что в нем нет того аврального, разворачивающегося в почти что дискотечном темпе сюжета. Создается впечатление, что персонажи не развиваются и в большинстве серий топчутся на месте: четыре эпизода Нейт обещает Кэсси уйти от Мэдди, Ру в который раз клянется завязать с наркотиками и прочая, и прочая. Но «Эйфория» прежде всего сериал об эскапизме и безответственности, ее героям около семнадцати, и им пока важнее то, что у них под носом, а не то, что за горизонтом. В этом смысле она с нами честна.

На обложке Зендая в роли Ру. Фото: Eddy Chen / HBO