Сыграть в кальмара: Как южнокорейский сериал критикует капитализм

Есть такая незамысловатая игра — «Поезд». Человек бросает игральные кости, а после загружает в черные вагончики пешки, выполняющие роль пассажиров. Задача игрока — сделать так, чтобы как можно больше пассажиров попали на поезд и, соответственно, добрались до места назначения. Модератор игры зачитывает участнику инструкции с карточек. Тот должен следовать простым правилам, однако инструкции намекают, что их можно и нарушить, например спрятав несколько фигурок. Но кто захочет уменьшить количество пассажиров в поезде и проиграть? Когда все фишки утрамбованы, модератор протягивает игроку последнюю карточку. На ней указаны пункты назначения поезда: Аушвиц, Собибор, Хелмно, Треблинка.

Настолка «Поезд», как и «Новый мир», Síochán Leat и игры Бренды Бретвайт, кажется наивной, однако ее настоящая, травматичная суть проявляется только в финале. По схожему принципу устроен сериал «Игра в кальмара»: несколько сотен человек должны участвовать в детских играх, но никто из них не знает, что произойдет в случае проигрыша. Впрочем, давайте начнем с сюжета.

Сон Ки Хун не работает, поэтому вынужден жить с матерью, выпрашивая у старушки деньги на карманные расходы. Из-за пристрастия к азартным играм он задолжал немалую сумму местной шпане, которая теперь угрожает лишить его глаза. В личной жизни тоже не слава богу: бывшая жена хочет увезти в США дочь Сон Ки Хуна — единственного человека, которым он по-настоящему дорожит.

После неудачного праздничного ужина в честь дня рождения дочери, которой герой даже не смог купить подарок, он встречает в метро мужчину в дорогом костюме. Оказывается, что тот в курсе проблем Сон Ки Хуна. Незнакомец предлагает ему заработать, приняв участие в большой игре, и получает согласие.

Затем Сон Ки Хуна усыпляют, после чего вместе с другими участниками переправляют на пароме на необитаемый остров. Хун оказывается на базе, напоминающей лагерь для военнопленных. Здесь на каждом углу — вооруженные люди и камеры наблюдения. Новоприбывшим присваивают порядковый номер, с каждым из них подписывают контракт. Согласно ему, участники должны сыграть в шесть детских игр. Победителя ждет денежный приз, который растет по мере того, как из соревнования выбывают проигравшие.

Первая игра — «Зеленый свет, красный свет». В ней за две минуты нужно дойти до финишной черты, но можно двигаться, только когда заводила, огромная кукла-робот, говорит «зеленый свет». На фразе «красный свет» участники должны замереть на месте. Казалось бы, обычная детская игра, однако есть нюанс: тот, кто пошевелился, получает пулю в лоб.

На первый взгляд, «Зеленый свет, красный свет» — обычная детская игра, однако есть нюанс: тот, кто проиграет, получит пулю в лоб.

Остальные игры строятся по тому же принципу, когда выигравшие проходят дальше, проигравших — убивают. Согласно условиям контракта, который подписали участники, отказаться от игры они не могут. Тех, кто его нарушит, ждет смерть.

Добро пожаловать в корпорацию AmazonSquid

Беглое знакомство с лагерем, в который попадает Сон Ки Хун, напоминает экскурсию по заводу Amazon или Nike. Как и разнорабочие этих корпораций, основную часть своего дня герои сериала живут по строгому распорядку под пристальным вниманием камер наблюдения. У них даже есть супервайзеры — вооруженные люди в розовых комбинезонах и масках.

Лагерь, в который попадает герой, напоминает завод Amazon или Nike: там тоже живут по графику под пристальным взглядом камер наблюдения.

Сходство на этом не заканчивается. Уже два года Amazon активно внедряет процессы геймификации в корпоративную культуру. Выполняя так называемую низкоквалифицированную работу, сотрудники одновременно принимают участие в играх, а потому погрузка коробок превращается в тетрис, упаковка и отправка посылок — в симулятор приготовления заказа в авральном темпе вроде «Кулинарной лихорадки». Чем быстрее будут трудиться люди, тем больше они получат виртуальных бонусов. Часто звучит мнение о том, что внедрение игровой механики в рабочие процессы — это здорово. Нет, такое новшество скорее унижает сотрудников. Ведь количество бонусов редко влияет на уровень заработка персонала корпорации.

«Игра в кальмара» с ее настаивающим на нерасторжимости вымышленного и экономического сюжетом показывает связь капитализма с геймингом. Ведь в сериале весь соревновательно-рабочий процесс подчинен игровой механике.

Все равны

Впрочем, кроме критики корпораций создатели «Игры в кальмара» поднимают и другую важную для капиталистического мира тему.

В пятом эпизоде фронтмен — человек в черном балахоне, в чьем подчинении находятся солдаты, охраняющие игроков, — произносит, вероятно, ключевую для понимания игр фразу: «Равенство. Все равны, пока играют в игру». Он абсолютно прав. Игры всегда предлагали человечеству то, что не могла дать ни одна экономически-политическая система, — меритократию. Расхожее геймерское правило звучит как easy to learn, hard to master. Оно подразумевает, что как только пользователь ознакомился с правилами, его успех в игре зависит лишь от собственного усердия. Игрок № 1 в Counter-Strike лучший, потому что обошел других, а не потому, что у него есть связи. В этом и заключается принцип меритократии: все равны, но побеждает действительно лучший.

По большому счету, «Игра в кальмара», как и «Пылающий» Ли Чхан Дона, «Паразиты» Пон Чжун Хо, — это кино, критикующее классовое расслоение в Южной Корее. Упомянутый фронтмен продолжает: «В игру предлагают сыграть тем, кто ощутил на себе неравенство». В Корее таких много, что логично, поскольку страна занимает пятое место в рейтинге государств с высоким уровнем относительной бедности. К слову, шоураннер «Игры» Хван Дон Хек дописывал сценарий сериала от руки, потому что был вынужден продать ноутбук.

Все фото: Siren Pictures / Album