Возьмите напрокат: Родителей, клиента и плачущего мужчину

Статья публикуется в сокращении.

Два года назад 60-летний менеджер Казушиге Нишида нанял «жену» и «дочь». Его настоящая жена недавно умерла, а 22-летняя дочь еще раньше поссорилась с родителями и ушла из дома. «Я всегда считал себя сильным, — говорит мне Нишида, — но вдруг почувствовал себя таким одиноким». Конечно, у него была работа, было несколько друзей, с которыми он иногда ходил в бары или играл в гольф, но вечерами он оставался совсем один. Нишида попробовал посещать хостес-клубы, и хотя ему нравилось разговаривать с тамошними девушками, при выходе на него все равно наваливалось одиночество (к которому примешивалась досада из-за потраченной кучи денег).

О Family Romance — одном из японских агентств, предлагающих родственников напрокат, — он узнал из телепередачи: пожилая клиентка с энтузиазмом рассказывала с экрана, как ей нравится ходить по магазинам с суррогатным внуком. Обратившись в агентство, Нишида оставил заказ на ужин «с женой и дочерью»; в анкете указал возраст своей настоящей дочери и детали внешности жены. Услуга обошлась ему в 40 тысяч иен ($370).

Первая встреча прошла в кафе. Дочь на замену выглядела более стильной, чем настоящая дочь Нишиды, а вот «жена» ему сразу понравилась внешностью «типичной женщины средних лет». Первым делом она уточнила у клиента, как им с «дочерью» следует себя вести. Он изобразил характерное движение головы, которым покойная жена обычно откидывала волосы назад, и показал, как дочь в шутку тыкала его в бок. После этого игра началась. Жена напрокат называла его Казу и откидывала волосы тем самым движением, «дочь» шутливо тыкала его в бок. Сторонний наблюдатель принял бы их за настоящую семью.

Нишида оставил заказ на следующую встречу. На этот раз «жена» и «дочь» пришли к нему домой. Пока Нишида болтал с «дочерью», «жена» приготовила одно из блюд, которые обычно готовила его настоящая супруга. Затем они вместе ужинали и смотрели телевизор.

После было еще много семейных ужинов. Обычно «члены семьи» встречались у него дома, но иногда выбирались в любимый ресторанчик покойной миссис Нишиды. Это было довольно скромное заведение, и Нишида беспокоился, не должен ли он пригласить женщин — которые все-таки были его гостьями — в ресторан помоднее. Но ведь в реальной жизни супруги Нишида никогда не ходили в эти модные рестораны.

Накануне очередной встречи Нишида передал в агентство дубликат ключей от своего жилища. Когда тем вечером он пришел с работы, в доме уже горел свет, а «жена» и «дочь» радостно встречали его на пороге. «Это было так приятно», — улыбается Нишида.

Он рассказывает, что хотя по-прежнему называет их именами жены и дочери, женщины в какой-то мере перестали играть и «стали самими собой». Жена напрокат иногда настолько выходит из роли, что жалуется на своего настоящего мужа; Нишида дает ей советы. Он понял, что в начале их отношений и сам играл роль — роль «хорошего мужа и отца» — и старался не выглядеть слишком несчастным. Теперь и он выходил из роли и уже мог рассказать женщинам о своей настоящей дочери, о том, каким шоком для него стало ее решение съехаться с бойфрендом, которого он ни разу не видел, о том, как они с дочерью поссорились и перестали общаться. На это дочери напрокат было что ответить: она с энтузиазмом объясняла, что Нишида в этой ссоре тоже был неправ, что обида на его резкость не позволяет дочери извиниться, а значит, сделать первый шаг должен именно он: «Она ждет, чтобы ты ей позвонил!» О ком она говорила на самом деле, к кому обращалась? «Она играла дочь, но чувства и эмоции были настоящими, — вспоминает Нишида. — При этом, будь мы действительно отцом и дочерью, возможно, она никогда не смогла бы высказать их так искренне».

В конце концов он действительно позвонил дочери. Нишида говорит, что никогда не сделал бы этого, если бы «заместительница» не помогла ему взглянуть на ситуацию глазами его родного человека. Не с первого раза, но у них с дочерью получилось спокойно все обсудить. Однажды, придя с работы, он обнаружил свежие цветы у домашнего алтаря и понял, что дочь заходила. Он надеется, что они скоро встретятся.

Основатель Family Romance Юйчи Иши, красивый мужчина лет 35, говорит, что в этом и есть его главная цель — «создать общество, в котором никто не нуждается в сервисах вроде нашего». «Больше удовольствий, чем предлагает реальность», — гласит слоган на его визитке.

В начальной школе Иши прославился как пранкер: никто не умел так хорошо подражать голосам взрослых. В 20 лет его заметило модельное агентство, причем съемки и показы он совмещал с основной работой в доме престарелых. Пациенты его обожали: по сути, он уже тогда стал для них «внуком напрокат». 11 лет назад подруга Иши, мать-одиночка, пожаловалась, что ее дочка не проходит по конкурсу в детский сад — везде предпочитают детей из полных семей. Иши вызвался сходить на вступительное интервью и сыграть отца девочки.

Затея провалилась: они с девочкой едва знали друг друга и вели себя неестественно. Зато у него зародилась идея сервиса, который выручал бы других женщин в похожих ситуациях. Так он нашел сайт агентства Hagemashi-tai, предлагавшего родственников напрокат. Это агентство появилось в 2006 году.
Основатель, психолог-консультант Рюичи Ичинокава, заметил: многие проблемы его клиентов вызваны отсутствием в их жизни того или иного человека, и зачастую простейшим решением было найти замену.
Иши зарегистрировался в Hagemashi-tai как актер, но юный возраст не позволял ему играть ни мужей, ни отцов. Максимум, на что он мог рассчитывать, — роль гостя на свадьбе. Надо сказать, что свадьбы для подобных агентств — золотое дно. В японском обществе до сих пор сильны традиции, регламентирующие все сферы общественного уклада, вплоть до количества гостей на свадьбе. А между тем само общество давно изменилось: страна урбанизировалась, рождаемость упала, огромные семьи сменились одиночными домохозяйствами, и соблюдать древние традиции становилось все сложнее. Так что безработные женихи нанимают в агентствах «сослуживцев» и «начальников»; те, кто сменил в детстве несколько школ, — «одноклассников». Часто жених с невестой, не желая беспокоить друг друга своими семейными проблемами, нанимают актеров даже на роли собственных родителей (если настоящие в разводе, в тюрьме или страдают психическим расстройством). Один клиент стеснялся признаться невесте, что его родители умерли, и нанял подставных.

В 2009-м Иши основал собственную компанию, позаимствовав название из книги Фрейда «Семейный роман невротиков» (речь в ней идет о детях, которые верят, что их родители — самозванцы, а на самом деле они происходят из королевских или аристократических семей). Сегодня в его базе 1 200 актеров, и он постоянно ищет новых через собственное актерское агентство. 70% доходов Family Romance — от свадеб. Остальное приносят «личные» отношения, которые иногда длятся годами.

Иши говорит, что с 2009 года он успел сыграть мужа ста разных женщин, причем в 60 случаях эти отношения были длительными. В начале своей карьеры он умудрялся быть мужем в десяти семьях одновременно и знает, насколько это тяжело. С тех пор Иши ввел правило: ни один его актер не имеет права совмещать более пяти ролей.

Одна из главных сложностей в их работе — возникающая у клиенток привязанность. Иши утверждает, что от 30% до 40% женщин, находящихся в длительных отношениях с мужем напрокат, в конце концов предлагают пожениться на самом деле. У клиентов-мужчин меньше шансов впасть в подобную зависимость: жены напрокат из соображений безопасности почти никогда не приходят к ним домой (для Нишиды сделали исключение, потому что женщин было две). Как правило, партнеры напрокат и их клиенты почти никогда не остаются тет-а-тет, а любой физический контакт между ними запрещен (кроме разве что держания за руки).

Самые сложные формы привязанности возникают с матерями-одиночками. «Мы не можем оттолкнуть их, потому что обещали играть роль в течение длительного времени», — объясняет Иши. Первый шаг в такой ситуации — сократить частоту встреч до раза в три месяца. Но это работает не со всеми: некоторые клиентки настаивают на более частых встречах. Так что иногда приходится прерывать отношения.

…В Токио я встречаюсь с актерами, работающими и в Family Romance, и в Hagemashi-tai. Куда только не заносит их работа: свадьбы, религиозные семинары, ярмарки вакансий, выступления стендап-комиков, презентации альбомов рок-групп… Одна женщина вот уже семь лет притворяется женой клиента: его реальная жена набрала вес, и он стесняется брать ее на выходы в свет и встречи с друзьями. Та же актриса заменяет располневших мам на школьных собраниях (ее нанимают из-за опасений, что дети полных родителей могут стать мишенью для издевок одноклассников). Есть и более странные истории. Однажды хостес в кабаре наняла актера, чтобы тот сыграл ее клиента. Слепая женщина взяла напрокат зрячую подружку, чтобы она ходила с ней в ночные клубы и выискивала мужчин посимпатичнее. Беременная женщина наняла «мать», которая бы убедила ее бойфренда признать ребенка. Молодой человек нанял «отца», чтобы тот успокоил родителей беременной подружки.

Одинокие женщины, чьи родители помешаны на замужестве, часто нанимают подставных бойфрендов или женихов. Иногда родители на этом не успокаиваются, так что, по словам Иши, два-три раза в год он организовывает полностью постановочные свадьбы. Стоит услуга 5 миллионов иен ($47 тысяч). Иногда невеста приглашает на такую свадьбу настоящих коллег, друзей и членов семьи. Но бывает, что все присутствующие, кроме невесты и ее родителей, — актеры. Подставной свидетель говорит пышную речь. Подставные гости утирают слезы умиления. Подставной жених (которого часто играет сам Иши) и подставная невеста целуются. Иши говорит, что в такие моменты испытывает сложный комплекс чувств: подставную свадьбу организовать не легче, чем настоящую, они с клиенткой планируют ее месяцами и к началу церемонии действительно успевают стать довольно близкими людьми. «Во время свадьбы мне начинает казаться, что я и правда женюсь на этой женщине», — признается он.

Часто к услугам агентства прибегают, чтобы решить рабочие, а не личные проблемы. Если сотрудник совершил серьезный проступок и разъяренный клиент требует встречи с его начальником, на роль этого начальника можно нанять Иши: он представится руководителем отдела и принесет извинения. Если это не помогло, придет еще один актер, в роли более крупного начальника. Если и этого недостаточно, извиняться будет уже «президент компании». Здесь могут возникнуть сложности: ведь настоящие президенты и руководители отделов понятия не имеют, перед кем и в чем они извинялись. Иногда, если сотрудник провинился, но пострадавший не знает его в лицо, они с Иши идут извиняться вместе, только Иши играет провинившегося, а тот — его непосредственного начальника. Пострадавший кричит и ругается, Иши смиренно все это выслушивает, а истинный виновник наблюдает со стороны.

Но это еще не самая неприятная из возможных ролей. В Японии муж, узнавший о супружеской измене, может потребовать личных извинений от любовника жены, и тогда неверные жены нанимают «заместителя». На такие заказы Иши одевается как якудза и клеит на шею фальшивые татуировки. Когда муж открывает дверь, Иши падает на колени и извиняется; маскировка под члена якудзы призвана немного напугать мужа и тем самым предотвратить рукоприкладство. Если любовник тоже женат, обманутый муж может потребовать встречи не только с обидчиком, но и с его супругой в надежде разрушить их брак. В этом случае любовник нанимает подставную жену.

…Другое агентство, Ikemeso Takkyūbin, предлагает еще более странную услугу: «доставку симпатичных плачущих мужчин». В ассортименте несколько типажей: «младший брат», «крутой парень», «интеллектуал», «смешанная раса» и внезапно — «стоматолог» (его, как оказалось, играет настоящий стоматолог). Плачущих красавчиков заказывают на «церемонии развода» — набирающие популярность ритуалы, призванные официально поставить точку в отношениях. Сценарии бывают самыми разными (на одну из церемоний муж приехал в костюме свадебного букета, а почти бывшая жена сбросила его с импровизированной скалы). Большинство церемоний включают слайд-шоу, иллюстрирующее ошибки, которые привели супругов к разводу (15 пар после такого слайд-шоу решили отказаться от разрыва отношений). На церемонии принято приглашать друзей и родственников, но женщины, которые стыдятся своего развода, нанимают вместо них актеров.

«Плачущих мужчин» приглашают не только на разводы. Создатель агентства Хироки Тераи изобрел и регулярно проводит корпоративные «совместные плачи», призванные укрепить командный дух.

…Следующий пункт моей программы — два часа с мамой напрокат из Family Romance. Мы встречаемся в кафе. «Мама», японка средних лет с длинными волосами цвета меда, признается: «Это для меня немного странно — обычно я играю матерей 20-летних дочерей». Ей 56 — всего на 16 лет больше, чем мне. «Хотите, я притворюсь, что мне 20?» — «Нет, я могу сыграть женщину постарше».

Внезапно ее интонации полностью меняются. «Мы так давно не виделись», — нежно произносит она, и я чувствую неожиданный прилив эмоций. Она говорит, и печаль в ее голосе действительно напоминает мне интонации моей собственной матери. С каждой ее фразой во мне нарастает паника: как если бы уличная гадалка с пугающей точностью рассказала тебе о твоей жизни. К счастью, тут она интересуется моей работой, и чары рассеиваются: моя настоящая мама знает о моей работе все и никогда бы так не спросила. Мы начинаем интервью.

Ее зовут Айри, и она провела детство в США, где работал ее отец. Вернувшись в Японию, она сделала блестящую бизнес-карьеру, занимая все более высокие должности в разных международных компаниях. Она потеряла мужа и родителей, у нее нет детей и близких родственников, так что нанимающие ее «дочери» — единственная «семья», которая у нее есть. Оплаченное время подошло к концу, но она предлагает мне прогуляться, и я не в силах отказать.

…Когда-то весь общественный уклад Японии строился на семье, клане. Каждая такая семья была организацией с жесткой иерархией, все поколения жили под одной крышей при абсолютной власти главы клана. Это стало основой национальной идентичности — в противовес эгоистичному индивидуализму западной культуры. Новая конституция, принятая после Второй мировой, была создана по западному, демократическому образцу и была призвана разрушить прежний консервативный уклад: она запрещала браки по принуждению, уравнивала в правах всех братьев и сестер, предписывала делить наследство родителей поровну между всеми детьми, невзирая на их пол и возраст. Послевоенный экономический рост и расцвет корпоративной культуры довершили начатое — огромные домохозяйства-кланы сменились маленькими нуклеарными семьями: работающий мужчина, жена-домохозяйка и их дети. В 80-х женщины массово пошли работать; рождаемость упала, число разводов выросло, и все больше домохозяйств стали состоять из одного человека. Увеличилась и продолжительность жизни, а вместе с ней — доля пожилых людей.

Тогда-то и возникла первая волна семей напрокат. Первая такая компания, созданная в 1989 году, специализировалась на аренде детей и внуков, а ее клиентами были в основном одинокие пожилые люди. Одна пара наняла «сына», чтобы он выслушивал рассказы отца о своей нелегкой судьбе (настоящий сын жил вместе с ними, но рассказы слушать отказывался). Иногда молодые пары нанимали суррогатных дедушек и бабушек для ребенка. А один холостяк нанял «жену» и «дочь», чтобы узнать, каково это — иметь семью, о которой он столько слышал по телевизору.

(Впрочем, хотя японский бизнес по аренде семей не имеет аналогов в мире, сама идея платить незнакомцам за исполнение роли родственников проходит через всю человеческую историю. Взять хотя бы плакальщиков для похорон, которых нанимали и в Древней Греции, и в Древнем Китае, и в христианских странах, и даже в раннем исламском мире и которых все еще нанимают в Китае, Индии, а с недавних пор и в Англии, где в 2013 году появился сервис «Плакальщик в аренду».)

…Девять лет назад Реико, женщина 30 с небольшим лет, обратилась в Family Romance, чтобы нанять «приходящего папу» для ее десятилетней дочери Маны, которую, как и многих детей матерей-одиночек в Японии, травили в школе. Реико встретилась с четырьмя кандидатами и выбрала того, у кого был самый добрый голос. Все эти годы отец напрокат регулярно их навещает. Мане сейчас 19, и она до сих пор не подозревает, что он не ее настоящий родитель.

Иши организовал мне встречу с Реико и пообещал присоединиться к нам чуть позже. Реико, которой сейчас 40, призналась, что никому до этого не рассказывала свою историю. За Инабу, отца Маны, она вышла в 21 год, после того как забеременела. Муж оказался склонен к агрессии, и она развелась с ним почти сразу после родов. Позже Мана решила, что именно она виновата в уходе отца из семьи; переубедить ее было невозможно.

В школе у Маны не было ни одного друга. Она избегала одноклассников, а в 10 лет почти перестала выходить из своей комнаты. Отчаявшись, Реико обратилась в агентство. «Что бы Мана ни сказала или ни сделала, отец должен быть с ней ласков», — написала она в анкете.

Когда «Инаба» пришел впервые, Мана лежала на своей кровати, укрывшись одеялом с головой. «Отец» вошел в ее комнату, присел на край кровати, коснулся ее руки и извинился: «Прости, что так долго не приходил…»

Идея сработала: «Инабе» удалось уговорить Ману спуститься в гостиную (чего давно уже не случалось), они довольно быстро нашли общий язык, и когда через четыре часа он собрался уходить, девочку это явно опечалило. Поэтому Реико решила нанять его на постоянной основе, с 4- или 8-часовыми встречами дважды в месяц. Чтобы позволить такие расходы, Реико пришлось экономить на еде, а одежду покупать на блошиных рынках. Зато Мана, узнав, что отцу на нее не наплевать, «стала обычным, активным, счастливым ребенком». «Инаба» ходил на ее школьные праздники, не пропускал дней рождения, однажды они даже выбрались вместе в Диснейленд.

Я спрашиваю Реико, собирается ли она когда-нибудь сказать дочери правду. Ее глаза сразу наполняются слезами. «Нет, я никогда не смогу», — отвечает она и признается: иногда она мечтает, что «Инаба» и в самом деле на ней женится. Он прекрасный человек, и она сама чувствует себя счастливой всякий раз, когда он приходит. «Да вы и сами увидите», — добавляет Реико: оказывается, «Инаба» тоже собирается поучаствовать в нашей беседе. «Кажется, „Инаба-сан“ и Иши-сан могут оказаться одним и тем же человеком», — догадывается моя переводчица. Реико скептически отмахивается. Но когда Иши входит в комнату, оказывается, что переводчица права.

Когда первая неловкость проходит, я спрашиваю их, похожа ли арендованная семья на настоящую. Хотя она и не существует в реальности, иногда семья напрокат в каком-то смысле даже больше чем семья, отвечает Иши. «Если бы я не развелась и до сих пор была бы замужем за Инабой, не думаю, что я могла бы так смеяться и чувствовать себя такой счастливой, — добавляет Реико. — Настоящая семья — не всегда лучшее, что с тобой происходит». Ее лицо так и светится любовью.

Когда Реико ушла, я задумалась: почему Иши решил раскрыть свою истинную личность в нашем присутствии? Может быть, при посторонних ему было проще донести до Реико правду: что он руководит большим амбициозным бизнесом, что их отношения — не настоящие, что Реико и он никогда не поженятся? Провожая клиентку, Иши признался ей, что считает нужным прекратить визиты «Инабы». «Мане скоро 20. Она может скоро выйти замуж, у нее появятся дети. А значит, придется врать еще и им, не говоря уже о ее муже и родных». Он надеется, что Мана сможет принять правду: «Даже если мы не были настоящей семьей, то, как мы общались друг с другом все эти годы, действительно превращает это в некую форму семьи».

Сам Иши, несмотря на то что десятки раз встречался с родителями «невест», участвовал в дюжине свадеб в качестве «жениха», извинялся за измены, ходил на бесчисленные школьные собрания, записывал на камеру футбольные матчи и выпускные и даже присутствовал при родах, до сих пор не женат. «Я иногда беспокоюсь, что до конца жизни так и буду играть хорошего отца», — говорит он.

…Пытаясь осмыслить все это, я вспоминаю встречу с профессором психологии Кенджи Камегучи, который последние 30 лет пытается популяризировать семейную терапию в Японии — в стране, где психотерапия до сих пор стигматизирована. Он убежден, что для японцев родственники напрокат в каком-то смысле заменяют групповую терапию — в частности, психодраму. Известно, что проигрывание ситуации может помочь там, где не работает обычное обсуждение. Даже когда мы не можем сформулировать проблему (потому что ее стыдно высказать вслух, или потому что невозможно правильно подобрать слова, или потому что мы сами не знаем, в чем она заключается), мы можем ее сыграть. В этом смысле психотерапевт становится для пациента «родственником напрокат» — или, как писал Фрейд, «реинкарнацией некой важной личности из его детства или прошлого».