«Взяла несколько футболок и штанов, остальное мне вышлют почтой»: Bird in Flight поговорил с бежавшими белорусами

За пять дней протестов в Беларуси два человека погибли, несколько сотен были доставлены в больницу с травмами, полученными от светошумовых гранат и водометов. После того как часть задержанных участников протестов вышли на свободу, в сети появились видео и фото со следами побоев на их теле.

Опасаясь арестов и избиений, сотни граждан Беларуси спешно покидают родину. Многие делают это ночью, взяв с собой только самое необходимое. Один из самых популярных направлений миграции — Украина.

Большинство белорусских беженцев не имеют прямого отношения к протестам. Тем не менее они боятся давать интервью, опасаясь провокаций со стороны КГБ и не желая подставлять друзей, которые остались дома. Отъезд в Украину для них был незапланированным. Многие до сих пор не знаю, как долго пробудут здесь и смогут ли когда-либо вернуться домой.

Мы узнали у бежавших из страны белорусов, каково это, внезапно стать политическими беженцами.

***

«Из Минска я уезжал впопыхах, поэтому взял с собой только несколько футболок, ноутбук и зарядку».

О политической пассивности

Раньше я был далек от политики. Мне казалось, что с таким количеством силовиков, которыми окружил себя Лукашенко, в нашей стране ничего не изменится. Каждые выборы было одно и то же: президент рисовал себе 90%, на улицу выходили митингующие, их быстро разгоняли.

Но во время этой предвыборной кампании я смотрел каналы блогеров, рассказывавших, почему власть в стране должна смениться. Увиденное заставило меня включиться в политический процесс.

Задолго до начала предвыборной кампании я планировал перебраться в Германию. В Минске много «совка»: некрасивых вывесок, бестолковой архитектуры. Перед отъездом я решил сделать для страны что-то полезное, а заодно и посмотреть собственными глазами, как работает система, и записался в наблюдатели.

О работе наблюдателя

Задачей независимых наблюдателей кроме прочего было считать количество людей, которые пришли на участок с белым браслетом. Так мы должны были вести приблизительный подсчет тех, кто голосовал за Тихановскую.

Выборы проходили странно: в предпоследний день возле школы поставили сцену, на которой выступали артисты; в последний перед школой зачем-то открыли ларек с мороженой рыбой. В воскресенье избирательная комиссия так и не вывесила протоколы на стену в зале голосования, хотя должна была это сделать в течение нескольких часов после окончания выборов.

О проблемах после выборов

Когда ночью после голосования отключили интернет, стало страшно. Мы знали, что в центре Минска люди вышли протестовать, но не знали, сколько их было. В тот вечер говорили, что разгонять протестующих приехали российские солдаты. Потом — что Лукашенко улетел из страны.

Я предполагал, что после выборов будет неспокойно, но не думал, что настолько. Утром я узнал, что ОМОН задерживает активистов и независимых наблюдателей. Потом одногруппник, который служит в милиции, сказал, что моя фотография висит в участке и что, скорее всего, меня задержат. Я удивился: мы давно не виделись и никогда не были близки. Проверить, говорит ли он правду, я не мог, но решил не рисковать и уехать. К тому же в стране не было интернета, а мне нужно было работать.

После звонка я встретился с другими наблюдателями с моего участка и сказал, что уезжаю в Киев. Оказалось, участие в избирательном процессе некоторым стоило работы. У одной девушки задержали мужа и друга. Знакомые не осудили мое решение, но их собственные мысли были заняты протестами.

О побеге из страны

Россию я даже не рассматривал: тамошний фашистский режим быстро бы выдал меня Лукашенко. Украина — демократическая страна, поэтому я решил поехать туда.

Днем отец отвез меня в Гомель, откуда я отправился на автобусе в Киев. Я без проблем прошел паспортный контроль и въехал на территорию Украины. Я бывал в Киеве только проездом, поэтому сошел в Чернигове, решив, что уже приехал. Два дня я прожил там в отеле «Украина», сегодня наконец отправлюсь в Киев.

Когда я приеду, первым делом куплю одежду. Из Минска я уезжал впопыхах, поэтому взял с собой только несколько футболок, ноутбук и зарядку.

В телеграм-канале «Белорусы в Украине» я нашел девушку, согласившуюся меня приютить. Несколько дней я проведу в Броварах, а дальше будет видно.

О поиске страны для жизни

В Беларусь я точно не вернусь, буду где-то просить политического убежища. Мне нравится Украина, но я вряд ли останусь здесь: как я понял из разговоров с местными, война забирает у страны почти все ресурсы, а у власти олигархи. Думаю, уеду в Польшу.

***

«Только когда мы пересекли границу с Украиной, я смогла расслабиться».

О допросе

Я работала в компании, сотрудничавшей с «Белгазпромбанком» Виктора Бабарико. В начале июня в банке провели обыск и назначили новое руководство, а через неделю Виктора и его сына арестовали. Нашу компанию обвинили в легализации доходов, полученных преступным путем, террористической деятельности и сбыте оружия массового поражения. 4 августа мне позвонили из Комитета государственного контроля (государственный орган, контролирующий траты государственного бюджета и использование государственной собственности, а также занимающийся финансовыми расследованиями. — Прим. ред.) и сказали, что хотят со мной пообщаться, спросили, где я нахожусь. Адвокат, которому я тут же написала, был уверен, что идти на встречу рискованно.

В Беларуси устроено так: если представители силовых органов зовут тебя на встречу, значит, скоро тебя задержат. Но я ни в чем не виновата, поэтому решила не скрываться. Однако все же, отправляясь на встречу, попросила знакомого поднять информационную волну, если я не выйду на связь в течение нескольких часов.

За мной заехали трое в штатском, которые представились сотрудниками Комитета государственного контроля. Их внешний вид меня немного успокоил: это были парни моего возраста, глядя на которых никогда не подумаешь, что они служат в органах.

Меня усадили на заднее сиденье автомобиля, по бокам уселись люди в штатском. Они вели себя вежливо, но находиться в машине мне было некомфортно. Они запретили звонить кому-либо, читали сообщения перед отправкой.

Я провела с ними пять часов. Маршрут мне не озвучили — похоже, они сами не знали, куда мы поедем. Они постоянно советовались с кем-то по телефону — было видно, что решения принимает кто-то другой. Мы заехали в офис нашей компании, где они забрали все документы. Потом они отвезли меня домой, где начали проводить обыск.

В девять вечера я узнала, что меня ждут на допрос в КГБ.

Со следователем, который ждал меня в КГБ, я была знакома: он вел дело моей компании, поэтому мы несколько раз общались по телефону и переписывались. Следователь старался быть со мной вежливым, но его шутки напрягали. Он говорил: «У вас скоро день рождения. Как думаете, где вы его проведете?»

Четырехчасовой допрос проходил в присутствии моего адвоката, что нетипично для нашей страны. Во время пандемии адвокатов не пускают в КГБ, ссылаясь на эпидемиологическую ситуацию (хотя Лукашенко считает коронавирус «психозом)». В конце я спросила, могу ли идти домой. Он ответил: сегодня — да. Находясь там, я ничего не боялась, но, выйдя, я поняла, что мне очень повезло не оказаться в СИЗО — мало кто выходит из здания КГБ после допроса. От этой мысли у меня затряслись руки.

На следующее утро я пугалась каждого звука за дверью. Кто-то стучал, но я не открывала, думая, что за мной пришли из КГБ. Постоянно находиться в страхе сложно, поэтому я уехала к знакомой, которая живет в частном доме в глубинке; в город вернулась 9 августа, чтобы проголосовать.

О жизни в тоталитарном государстве

В Беларуси ходит поговорка: не сидел — не белорус. Этим летом она стала особенно актуальной. За время предвыборной кампании я настолько свыклась с мыслью, что меня могут задержать, что стала готовиться к этому. Я носила в рюкзаке воду, еду и теплый свитер (говорят, в СИЗО прохладно) и записала телефон адвоката несмывающимся маркером на руке.

После визита в КГБ я стала очень осторожной. Я сняла все деньги с карты — на случай, если мой счет заморозят. Переписывалась с сестрой только в секретном чате и никогда не говорила ей, где я нахожусь. Мои друзья тоже стали вести себя аккуратно: если мы списывались и договаривались о встрече, они просили прислать селфи, чтобы убедиться, что это я.

О решении уехать

Я не собиралась уезжать из страны, но после допроса в КГБ поняла, что в СИЗО от меня будет мало пользы. Я собрала вещи еще на следующий день после общения со следователем, но до выборов не решалась уехать, ждала какого-то сигнала.

С 9 августа ОМОН и милиция начали задерживать протестующих более активно: сначала арестовывали членов штабов кандидатов, потом участников митингов и просто прохожих, которые шли по своим делам. Среди задержанных оказалось много людей, которых я знала. Поэтому когда 10 августа мой знакомый написал «Поехали», я согласилась.

Выбирать страну долго не пришлось: в Европу нужна виза, в России могли задержать и отправить домой. В Украине я бывала много раз, здесь у меня есть знакомые.

Мы поехали в Украину на машине. Я не знала, прохожу ли в криминальном деле как свидетель или уже как обвиняемый, потому боялась, что меня не выпустят из страны. Но нас выпустили без проблем. Только когда мы пересекли границу с Украиной, я смогла расслабиться.

Об Украине

Лукашенко пугал белорусов Майданом. Но сейчас я нахожусь в стране, пережившей Майдан, — здесь очень спокойно и можно ходить по улицам, не опасаясь, что тебя посадят или изобьют. Я могу спокойно сидеть в парке, не боясь, что из кустов ко мне выйдет кагэбэшник и попросит проехать с ним. Только в Украине я поняла, что отвыкла от свободы.

Мне кажется, что я не до конца осознала, что не вернусь в Беларусь в ближайшее время. Вместе с тем у меня есть надежда, что ситуация в моей стране изменится.

О планах

Когда мы отправлялись в Украину, у нас не было никакого плана. С собой я взяла несколько футболок и штанов, остальные вещи сестра отправит почтой. После заморозки счетов компании, в которой я работала, я осталась без зарплаты. Сейчас мне помогает семья, но не исключаю, что мне придется обратиться за помощью в фонд или программу, которые занимаются финансовой поддержкой тех, кто оказался в подобной ситуации.

Я остановилась у киевских друзей; ребята, с которыми я приехала, — в отеле. Мы уже ищем большую квартиру, в которой могли бы жить все вместе. Во-первых, так спокойнее; во-вторых, удобнее, потому что мы сможем вместе помогать белорусам, пострадавшим во время протестов, и тем, кто лишился работы из-за них.

***

«За два месяца я привыкла к чувству, что меня могут арестовать, поэтому по дороге в Украину я ничего не боялась».

О предвыборной кампании Виктора Бабарико

Моего молодого человека зовут Эдуард Бабарико, он сын кандидата в президенты Виктора Бабарико. Когда стартовала предвыборная кампания, я вошла в инициативную группу при штабе. Нашей задачей было сделать фальсификации выборов максимально сложными для власти. Я описывала происходящее в стране в своем инстаграме — за несколько дней количество подписчиков выросло в десять раз.

Когда милиция начала арестовывать друзей Виктора Дмитриевича и замораживать счета в банке, которым он руководил, Эдик переехал к отцу за город. Он считал, что если власть арестует их, то тем самым признается в собственном бессилии. Я поехала вместе с ним, но он попросил меня ночевать в Минске ради моей безопасности.

17 июня мы обсуждали, что будем делать, если его все же арестуют. На следующий день их с отцом задержали. Первое письмо я получила от него через три недели — все это время милиция не пускала к нему ни друзей, ни адвоката, даже не передавала письма.

О выезде из страны

Самый большой страх среди белорусов — что после выборов страну присоединят к России. Сразу после голосования ходили слухи, что русские перебрасывают к нам военных. Активистам, связанным с белорусской оппозицией, находиться в России небезопасно — мы даже не рассматривали ее как страну, куда можно уехать.

Украина для нас — пример того, что честные выборы на постсоветском пространстве возможны. Нас вдохновил пример Украины, когда власть оказалась в руках народа. Кроме того, здесь у меня много знакомых и друзей, которые готовы помочь.

Родственников у меня нет — я росла без отца, мать погибла четыре года назад, воспитывавшая меня бабушка умерла этим летом. Я уехала в Украину в ночь с 12 на 13 августа. Нас было шесть человек, ехали на двух машинах.

За два месяца предвыборной кампании я привыкла к ощущению, что меня могут задержать. Поэтому, когда мы ехали ночью в сторону Украины, я уже ничего не боялась. Я думала о том, дойдет ли передача, которую я собиралась через друзей отправить Эдику, как скоординировать работу штаба в Киеве, кто будет переводить материалы о событиях в Беларуси на английский язык.

Среди моих близких есть те, кто сейчас сидит в СИЗО. Думаю, они бы точно одобрили мой поступок.

О работе штаба в Украине

Мы с друзьями сформировали штаб, занимающийся поддержкой предвыборного штаба Бабарико. Мой день проходит так: я просыпаюсь, еду в офис (нам его выделила одна компания, не хочу ее называть) и целый день работаю.

В Беларуси происходит настоящий геноцид. Людей избивают в СИЗО и на улицах, недавно одного парня доставили в больницу с повреждением анального прохода. Наша задача — придавать эти события огласке. Я пока плохо разбираюсь в местной повестке, поэтому перед походом к журналистам советуюсь с украинскими друзьями, стоит ли давать интервью телеканалу или изданию.

Благодаря привычке откладывать деньги я сейчас могу жить на сбережения. Но даже без финансовой подушки я бы не пропала — мой инстаграм завален предложениями помощи. Дизайнеры готовы бесплатно отрисовать наш сайт, переводчики — переводить материалы. Многие белорусы и украинцы готовы помочь деньгами.

О будущем

Пессимистический сценарий может выглядеть так: Лукашенко становится президентом, Европа разочарована, белорусский президент говорит ей не расстраиваться, белорусы остаются в изоляции, людей сажают. Если это произойдет, я останусь здесь и буду помогать своей стране на расстоянии. Возможно, поеду в Италию, где жила моя мама.

Оптимистический сценарий — Лукашенко покидает пост, Тихановская становится президентом и проводит свободные выборы, белорусы живут в свободной стране и трудятся на благо ее светлого будущего.

Эдик меня убеждает, что мы все делаем правильные вещи и все будет хорошо. Возможно, мы победим не сразу, но я верю, что скоро вернусь домой.

***

«Сейчас я думаю над тем, чтобы вернуться. Но если в Беларуси начнется кровопролитие, я останусь в Украине».

О стабильности

Я хотел голосовать за Лукашенко, потому что вижу плюсы его правления. У нас хорошие дороги, бесплатные медицина и образование (хотя о его качестве можно спорить). Есть изъяны в судебной системе, зато на улицах — до этих выборов — было безопасно. Я не хотел, чтобы президентом становилась женщина, которая говорит своим избирателям, что она домохозяйка, а не политик. Перемены нужны, но они наступят не сразу.

Меня переубедил друг. Он сказал, что Тихановская сможет раскачать лодку. Послушав его, я понял, что все же пора менять страну.

О протестах

Белорусам не свойственно протестовать, мы миролюбивы. Я думал, что через два дня все утихнет: часть протестующих задержат, остальные разойдутся по домам. Но я ошибался. На протест вышли даже сотрудники музеев, далекие от политической жизни люди.

На второй день после выборов стало страшно. Интернет отключили. В Минске людей задерживали и избивали прямо на улицах. В моем городе, Бобруйске, волнений не было, хотя позже в центре задержали нескольких активистов.

О бегстве

Мне говорили, что милиция в Минске арестовывает людей, если находит в телефоне подозрительные фотографии или видит, что человек звонил за рубеж. Перед границей я удалил из телефона инстаграм и телеграм, а также историю вызовов, хотя не звонил в соседние страны.

С собой я взял только зубную щетку, комплект одежды и зарядку для ноутбука. Еще прихватил плавательную маску и трубку — вдруг у нас получится съездить в Одессу. Мы нашли на каучсерфе ребят, которые согласились приютить нас. Пока живем у них, но каждый день думаем о том, где будем ночевать завтра.

Приехав в Украину, я решил поговорить с местными, чтобы узнать, как революции проходили здесь. В итоге я понял, что сколько людей, столько и мнений. Одни сказали, что в 2014 году люди шли на Майдан за деньги, другие — что за идею.

О планах

Кажется, что протестующие победили. Забастовали большие предприятия, власть выпустила часть задержанных. Но мы видели, как милиция и ОМОН готовились к протестам во время выборов и как они обходились с демонстрантами, — похоже, что Лукашенко будет держаться за власть всеми способами.

Сейчас я помогаю протестующим деньгами, слежу за новостями по ночам и рассказываю знакомым из других стран, что происходит в Беларуси. Во мне борются два чувства: страх и желание вернуться домой, чтобы помочь своей стране. Но если в Беларуси начнется кровопролитие, я останусь в Украине. Я уважаю своих соотечественников и переживаю за них, но под пули не полезу.