Всё не так: 12 самых странных поступков Дэвида Боуи

Кабаре, пантомима, эстрада, духовой оркестр — со всем этим немодным в середине 1960-х барахлом Дэйв Джонс, только-только придумавший псевдоним Боуи, пытался пробиться в поп-чарты, где заправлял молодёжный рок. Наивный, он до слёз расстраивался провалу своих первых синглов и дебютного альбома.

Неадекватность юного артиста сильно удлинила его путь к успеху, зато по ходу он научился пантомиме, работе с эстрадными бэндами, увлёкся немецким кабаре, французским шансоном, японским театром кабуки. Всё это пригодилось Боуи в прославившем его образе марсианской рок-звезды Зигги Стардаста и не раз использовалось позже.

Долгие годы считалось, что сидевший в 1973-м на кокаиновой диете Дэвид сбрил брови «для красоты». Реальная история стала известна много позже: брови пали жертвой отягчённого алкоголем нервного срыва. Группа Mott the Hoople, которой Боуи написал главный хит All the Young Dudes, отвергла следующий его подарок — песню Drive-In Saturday.

Голые надбровные дуги стали последним штрихом в образе Зигги Стардаста. Спустя 40 с лишним лет понятно, что этот андрогинный облик сформировал настоящее в гораздо большей степени, чем битловские стрижки-горшочки и цеппелиновские патлы с клешами.

Похоронная для Зигги Стардаста речь «Это последнее шоу, которое мы когда-либо сделаем» на концерте в июле 1973-го ошарашила не только поклонников, но и аккомпанирующую группу. Отказ от раскрученного образа на пике востребованности выглядел самоубийством, как в медийном смысле, так и в психологическом. Дэвид уже почти не отделял себя от своего персонажа, и в этом ему сильно помогали наркотики.

Тем удивительней здравым оказалось решение. Если бы не отказ от узкого амплуа, сейчас старик Зигги, вероятно, гастролировал бы по дворцам спорта в бывшем СССР.

Не успев заново отрастить брови, Боуи сделал причёску в духе кинодив 1940-х, переоделся в плечистый пиджак и брюки-дудочки. Чтобы заиграть соул и фанк, он рекрутировал в Штатах опытных в этих жанрах музыкантов и бэк-вокалистов. Бледный, как трепонема, Боуи на чёрном фоне выглядел и звучал крайне странно. Однако сингл Fame поднялся на первое место в американских чартах, а консервированный в кокаине Боуи вошёл в историю как первый европеоид, выступивший на главном «чёрном» телешоу Soul Train.

Резкая смена курса стоила Дэвиду части британской аудитории, но приобретения были значительней. Отныне горячие ритмы в исполнении темнокожих аккомпаниаторов станут важным элементом его песен, оттеняющим холодную европейскую мелодику.

В 1977-м маятник качнулся в противоположную сторону: Боуи вернулся в Европу, чтобы делать новую классику вместе с гением минимализма Брайаном Ино. Вторая сторона пластинки Low состояла из авангардных инструментальных пьес, большую часть партий в которых сыграл сам Боуи — настолько радикальный шаг, что лейбл поначалу отказывался выпускать этот альбом.

Песни Боуи второй половины 1970-х с удовольствием интерпретируют джазмены. Один из столпов современной академической музыки Филипп Гласс написал на их основе две симфонии.

В 1983 году Боуи поставил перед собой задачу сделать альбом суперхитов и заявить, что такой он — нормальный, улыбающийся, чуть ли не румяный — настоящий и есть, а затем собрать сливки в мировом турне.

Всё получилось: и стадионные суперхиты, и превращение в мировую звезду первого эшелона. Подписан беспрецедентно дорогой контракт с EMI, альбом Let’s Dance стал самой продаваемой пластинкой Боуи.

Наверное, это можно назвать нервным срывом, растянувшимся на четыре года. Вопреки всякой логике Боуи возмущала обратная сторона большой славы — качество аудитории. Он ворчал: «Что на моих концертах делают поклонники Фила Коллинза?». От них Дэвид избавился, собрав группу, играющую нечто на стыке блюз-рока, хеви-метала и нойза.

Хотя Tin Machine делали уникальную гитарную работу, а участие в малотиражной группе вывело Боуи из творческого тупика, поклонники и критики приняли проект холодно — как затянувшуюся причуду.

«Боуи отправляется в тур с Nine Inch Nails», «Боуи записал драм-н-бейс альбом» — в середине 1990-х было впечатление, что навсегда, казалось бы, вросший в приталенные пиджаки респектабельный рок-артист под полтинник вдруг сошёл с ума.

Концептуальный альбом «1. Outside» рассказывал о расследовании «арт-убийства» в мире недалёкого будущего. Звучало это словно коктейль из новейшей электроники и фри-джазового джем-сейшна.

«1. Outside» и следующий за ним Earthling привели к Боуи поколение 20-летних, с которыми 50-летний музыкант вдруг заговорил языком актуальных для них жанров.

Редкими в череде недоразумений удачами Боуи в кино стали фантастическая драма «Человек, который упал на Землю», где инопланетно выглядящему артисту не пришлось ничего изображать, и нацеленный на девочек-подростков музыкальный фильм «Лабиринт», в котором очень кстати пришлись его лосины.

В 2004 году после сердечного приступа трудоголик Боуи перестал выпускать новую музыку. Редкие концерты прекратились в 2006-м, последнее интервью он дал через год. Молчание длилось так долго, что даже преданные поклонники смирились с отставкой кумира. Но 8 января 2013-го, в день рождения Дэвида, на его сайте появилась ссылка на видеоклип к первому за 10 лет синглу вместе с новостью о выходе нового альбома.

Боуи породил медиа-шторм, не сказав ни слова. Альбом стал его наибольшим коммерческим успехом со времён Let’s Dance. По сути это первый релиз в истории, записанный великим артистом после смерти. За годы молчания Боуи встал в один ряд с главными мертвецами рока: Элвисом, Ленноном и ещё парой фигур сравнимого масштаба.

Сегодня, три года спустя, вышел его очередной альбом Blackstar, записанный вместе с молодыми джаз-музыкантами. В Blackstar меньше старческой злобы, чем в The Next Day, и больше старческой меланхолии. Он муторный, тяжёлый и странный даже по меркам Боуи — это стало понятно месяц назад, когда вышел клип на заглавную песню.