Лимпопо-электро: 7 актуальных жанров африканской танцевальной музыки

Интерес к африканской музыке, как традиционной, так и современной танцевальной, с каждым годом все активнее распространяется по разным странам. Даже крупный стриминговый сервис Apple Music подхватил тенденцию и в феврале 2021-го запустил новую платформу Isgubhu, посвященную этноэлектронике Африканского континента. Владимир Сиваш рассказывает как раз о танцевальных жанрах, которые там возникли или стали популярными в последние десятилетия.

Кудуро (kuduro)

Кудуро появился в середине 1990-х, когда в столицу Анголы Луанду начали просачиваться техно- и хаус-записи из Европы и Америки, причем обычно не лучшего качества. Молодежь из трущоб, убегавшая от реалий гражданской войны, стала кустарным способом скрещивать новые для нее музыкальные паттерны с местными жанрами, такими как кизомба (kizomba), килапанга (kilapanga), семба (semba), добрасывая в этот котел карибские зук (zouk) и соку (soca).

Новый грубый микс получился довольно быстрым — до 140 ударов в минуту. Звучит он грязно и сыро, даже агрессивно, но празднично, сочетает в себе запал племенных танцев с топорными битами из дешевых драм-машин и копеечных синт-пресетов. Иногда ритм кудуро спотыкается, будто изламываясь. Со временем к этой музыке стали добавлять мощную голосовую читку, как в хопе, грайме или даже раггамафине.

Танец, который исполняют под кудуро, выглядит словно безумный брейк-данс — страшно и смешно одновременно. В нем много имитаций, чуть ли не клоунских па, резких ускорений и зависаний в забавных позах. А движения ногами выглядят так, будто у танцоров просто отсутствуют коленные суставы.

Есть версия, что этот танец появился даже раньше, чем само музыкальное сопровождение. Кстати, «кудуро» в переводе означает «крепкий зад». Согласно легенде, один из основателей жанра Тони Амаду так прокомментировал танцевальные движения Жана-Клода Ван Дамма в каком-то из фильмов.

«Кудуро» переводится как «крепкий зад». Один из основателей жанра так прокомментировал танцевальные движения Ван Дамма в каком-то фильме.

С бедняцких улиц Луанды, где теперь уже существуют поджанры гангста-кудуро, религиозный кудуро, хардкор-кудуро, в начале 2000-х эта музыка перекочевала в Португалию. В основном в бедные предместья Лиссабона, где обосновалось огромное количество ангольцев-иммигрантов. Так что нынче, спустя 20 лет, кудуро считается анголо-португальским стилем.

Квайто (kwaito)

В начале 90-х времена апартеида подходили к концу. Нельсон Мандела вышел на свободу, а юноши из тауншипов, поселков с темнокожим населением, получили возможность самовыражаться. И опирались они при этом, во-первых, на культурное наследие своего народа; во-вторых, на устои улицы; в-третьих, на информацию из-за границы. Как следствие в Соуэто — россыпи поселений в пригороде Йоханнесбурга, куда в период апартеида принудительно высылали темнокожих жителей, — зародился жанр квайто.

Он звучит как замедленный, примерно до 110-112 ударов в минуту, хаус. Причем ранний американо-английский хаус, на рубеже 80—90-х прибывший сначала в Кейптаун, а затем и в Йоханнесбург. Однако здесь ему не только замедлили ритм, но и добавили клавишных линий, в том числе приджазованных, а также выразительный глубокий бас, мелодичность. А главное, привнесли в него различные южноафриканские музыкальные штампы XX века, такие как мараби (marabi), кела (kwela), мбаканга (mbaqanga), баблгам-поп (bubblegum-pop). Язык, на котором поют под эту музыку, является смесью криминального уличного сленга искамто, английского, зулусского и африкаанса.

По сути, квайто сформировался как арт-социальный феномен, он стал зеркалом истории тауншипов ЮАР постапартеидных лет. Но изначальный революционно-политический дух к середине-концу 90-х заменила уже просто развлекательная форма. Молодые люди хотели думать о блестящем будущем, а не о тяжелом прошлом, поэтому квайто превратился в своего рода аналог американского хип-хопа. Жанр транслировал взгляды, коды и догмы южноафриканцев.

Молодые люди хотели думать о блестящем будущем, а не о тяжелом прошлом, поэтому квайто превратился в своего рода аналог американского хип-хопа.

Ранний хаус в сочетании с африканским вокалом и перкуссией — фундамент жанра, однако в его композиции также проникают элементы хип-хопа (речитативы) и ар-н-би. С годами ситуация снова изменилась: сегодня треки квайто могут быть как аполитичными, поверхностными, так и остросоциальными.

Амапьяно (amapiano)

Под зонтиком квайто в ЮАР образовался другой жанр — амапьяно, более мягкий и лирический. Только это уже скорее не просто медленный хаус, а дип-хаус, иногда редуцированный, то есть будто пропускающий отдельные биты. Но от этого более атмосферный, обволакивающий и даже томный. В этих композициях также чувствуется влияние смус-джаза, соула, даже госпела. И конечно, в нем есть фортепианные партии, что и отражено в названии. Под амапьяно можно танцевать, но чаще всего это музыка рефлексии и эскапизма, с нотками меланхолии и ностальгии.

Стиль оформился в 2012 году благодаря продюсерам-любителям, клепавшим треки в своих спальнях с фанерными стенками. Йоханнесбург и Претория до сих пор спорят, где же именно его изобрели, но это произошло где-то на их окраинах.

До 2020-го амапьяно был сугубо локальной малоизвестной историей, но в прошлом году случился настоящий прорыв — жанр попал на все радиостанции ЮАР и Африки в принципе, в ключевые стриминг-сервисы и на ютуб. Например, июньский альбом I Am the King of Amapiano: Sweet and Dust востребованного артиста из Претории Kabza De Small, по данным Apple Music, является самым популярным южноафриканским альбомом в истории с более чем 8 миллионами прослушиваний за первые две недели.

Амапьяно был локальной историей, но в прошлом году случился прорыв — жанр попал на все радиостанции Африки, в стриминги и на ютуб.

Kabza De Small также лидер всех рейтингов Spotify в Южной Африке, а за ним следует его коллега по амапьяно — DJ Maphorisa. Успеха добились и другие представители стиля — дуэт MFR Souls (они себя называют «королями амапьяно») и певицы из Зимбабве Sha Sha. К концу 2020-го амапьяно появился в чартах Германии, Канады, Испании, Турции, Бельгии, Великобритании, ОАЭ.

Махраганат (mahraganat)

Во второй половине прошлого века в Египте на первый план вышел жанр шааби (shaabi), популярный среди рабочего класса. Эти песни как говорили о трудностях, разочаровании в современной египетской жизни, так и просто веселили — их, к примеру, исполняли на свадьбах.

Как водится, новое поколение трансформировало жанр под себя. В конце 2000-х на периферии Каира и Александрии уличные и свадебные диджеи принялись добавлять в шааби немного британского грайма и резкого пуэрто-риканского реггетона, заменять традиционные инструменты или дополнять их сиренами, синтезаторными звуками, битами. Получались шероховатые и довольно тяжелые треки, и этот низкобюджетный коктейль распространялся на самопальных дисках и через mp3-файлы. Такая музыка звучала во дворах, в такси и тук-туках. Направление назвали махраганат (переводится как «фестивали»), или электро-шааби (electro-shaabi).

В 2011-м в Египте случилась революция, и махраганат превратился в музыку протеста. При этом течение, став в то время интернет-сенсацией, получив миллионы прослушиваний и просмотров, так и не попало на телевидение и радио. Более того, консервативная египетская публика устроила настоящую войну махраганату, заявляя, что жанр не соответствует арабским ценностям, что он «совсем низкий», вульгарный. В основном критиковали довольно вызывающие, оскорбительные по меркам Северной Африки и Ближнего Востока тексты, но и саму музыку посчитали отталкивающей, слишком неотесанной, грубой. Вот только молодежь именно за это и ценит махраганат.

Консервативная египетская публика устроила войну махраганату, заявляя, что жанр не соответствует арабским ценностям.

В 2020 году Союз музыкантов Египта официально запретил электро-шааби, так что его уже нельзя исполнять в любых общественных местах, включая кафе и даже лодки на Ниле. А правительство и вовсе заявило, что вирус махраганата опаснее коронавируса. Но этот стиль очень коррелируется с мировыми тенденциями, отчего становится только сильнее.

Сингели (singeli)

В 2016 году этномузыковед Арлен Дилсизян прибыл в столицу Танзании Дар-эс-Салам: сооснователь звукозаписывающего лейбла и арт-центра Nyege Nyege Tapes в Кампале, продвигающего африканскую музыку далеко за пределы Уганды, прослышал о будоражащем местном стиле сингели и захотел познакомиться с явлением. По счастливой случайности таксистом Арлена оказался человек по имени Аббас, который знал всех авторов сингели (они все жили на двух улицах) и был кем-то вроде менеджера на этой сцене, а позже даже организовал свой лейбл. Как следствие через полгода, летом 2017-го, на Nyege Nyege Tapes вышел важный сингели-сборник Sounds of Sisso. И началось.

На самом деле сингели появился еще в 2010—2011 годах в Манзезе и Тандале, густонаселенных малообеспеченных рабочих кварталах в предместье Дар-эс-Салама. Здешние вечеринки становились бешеными, когда вчерашние школьники включали экстремальные скорострельные треки. За основу они брали локальные жанры — суматошную полиритмию ванга (vanga) из свадебных традиций племени зарамо и производную от этого направления мчирику (mchiriku). Дальше добавляли инструментальные куски из арабо-индийского жанра таараб (taarab), также домешивали немного другой популярной в Танзании и Кении музыки.

Вечеринки становились бешеными, когда вчерашние школьники включали экстремальные скорострельные треки.

C помощью украденного и совершенно примитивного программного обеспечения на потрепанных компьютерах авторы ускоряли музыкальные дорожки до показателей от 200 до 300 ударов в минуту, а частоты делали неестественными для уха. Запредельно! Конечно, речитатив в таких треках звучал пулеметной очередью и исполнялся на языке суахили. В результате получались адреналиновые хиты для лихорадочных танцев, своего рода восточноафриканский электронный панк или танзанийский габбер. К слову, танец сингели называется чура (chura) и характеризуется интенсивным тверком.

За последние три года сингели переместился из андеграунда на большие площадки. Поначалу власти считали, что безработная молодежь на сингели-вечеринках занимается «ухуни», то есть насилием и торговлей наркотиками, но потом смирились. Ключевые артисты жанра, вроде Jay Mitta, Sisso, Bamba Pana, Makavelli, не только постоянно выпускают треки и играют на вечеринках упомянутого лейбла Nyege Nyege Tapes, но и выступают на крупных фестивалях Европы и событиях Boiler Room.

Шангаан-электро (shangaan electro)

Чуть ли не единственный в списке жанр, который мало связан с гетто и неблагополучной молодежью. За открытием и распространением направления шангаан-электро изначально стоял всего один человек — Ричард Мтетва, он же Nozinja, из города Гьяни провинции Лимпопо в ЮАР. До середины 2000-х Ричард занимался мастерскими по ремонту мобильных телефонов в тауншипе Соуэто, куда перебрался из Лимпопо вместе со многими соседями-соплеменниками. Он всегда мечтал заниматься музыкой, но не мог себе этого позволить. Тем не менее вскоре мини-ателье по починке сотовых наконец-то дали Мтетва финансовую стабильность, и новоявленный артист Nozinja приступил к делу.

У своих земляков из племени шангаан Ричард подсмотрел уличный танец и подслушал сопровождающую его музыку тсонга-диско (tsonga disco). Это симбиоз португальских (граничащий с Лимпопо Мозамбик был португальской колонией), латиноамериканских и старинных южноафриканских стандартов, популярный на северо-востоке ЮАР во второй половине XX века. Инструменты обычного европейского бэнда в тсонга-диско Мтетва заменил электроникой, причем практически мультяшной. Ричард использовал электронную маримбу, комичные MIDI-звуки, тонально завышенные синтезаторные трели и, конечно, запутанный суетливый ритм, который взвинтил до 180-190 ударов в минуту. Так получилось шангаан-электро.

Инструменты обычного европейского бэнда он заменил электроникой, причем практически мультяшной.

В 2005-м Мтетва основал студию-лейбл Nozinja Music Productions и принялся не только сочинять собственные треки, но и писать массу материала для других, включая созданные и продвигаемые им же группы, — как вокально-инструментальные, так и танцевальные. Среди последних выделяются Tshetsha Boys, показавшие образец танца шангаан-электро, где есть потешные движения ногами, бедрами, ягодицами (их увеличивают специальными накладками), яркие костюмы и даже клоунские маски.

Десять лет назад началась экспансия жанра в Европу, когда влиятельная лондонская рекорд-компания Honest Jon’s издала ознакомительную компиляцию Shangaan Electro (New Wave Dance Music From South Africa). Все заметили сходство с актуальным в тот период жанром — чикагским джуком, или футворком. Nozinja подписал контракт со знаковым шеффилдским лейблом Warp Records. Поклонниками стиля себя объявили Рикардо Виллалобос, Caribou, Ben UFO, Mount Kimbie, Pearson Sound и прочие. Так что уже в 2010-х под шангаан-электро танцевали далеко за пределами Лимпопо.

Кхом (gqom)

Так уж вышло, что среди горячих африканских жанров сразу несколько сформировалось в Южно-Африканской Республике. Финальный здесь, но ни в коем случае не последний по значимости кхом держится особняком, он никак не связан с возникшими на этой же территории шангаан-электро и квайто. Кхом — отдельная история, сложившаяся в Дурбане, третьем по величине городе ЮАР.

«Кхом» на зулусском языке означает и «удар», и «барабан», и «назойливый шум». Или совсем специфично — «звук стука камня о плитку». Жанр возник приблизительно в 2012 году на базе более раннего направления sgxumseni. Тогда юные битмейкеры из тауншипов Дурбана с помощью взломанной программы Fruity Loops взялись лепить минималистичные треки, где злой рваный ритм соседствовал с гулкими эхо-раскатами. Получилась хмурая и жесткая музыка с грубыми электронными барабанами и тяжелым басом, бьющая наотмашь, но затягивающая.

Юные битмейкеры из Дурбана с помощью взломанной программы Fruity Loops взялись лепить минималистичные треки.

Жанр вобрал в себя как мистичность народа зулу, так и элементы британской басовой музыки и грайма — хотя южноафриканские артисты, чеканившие первые кхом-болванки, и заявляли, что ни о каком грайме из Лондона они не слышали. Тем более о нем не слыхали водители такси Дурбана, нашпиговавшие свои стереосистемы кхом-треками, сыграв таким образом серьезную роль в распространении и популяризации жанра.

За пределы Дурбана, затем ЮАР и, наконец, всего континента кхом вырвался в 2015—2016 годах. Произошло это прежде всего благодаря итальянскому продюсеру Нану Коле, который случайно наткнулся на эти треки во время ночного прослушивания роликов на ютубе. Коле основал лейбл Gqom Oh!, где в 2016-м выпустил серию знаковых релизов, включая хрестоматийный сборник The Sound of Durban. Спустя несколько месяцев появился документальный фильм Woza Taxi, рассказывающий о жанре. Дальше важные артисты вроде Citizen Boy, DJ Lag, Rudeboyz стали известными в Европе, а элементы танцев gwara gwara и bhenga, ассоциирующихся с жанром кхом, даже переняли американские поп-звезды.

Фото на обложке: Nariman El-Mofty, AP