Одиночество, ВИЧ, смерть, слава: Мрачная история Питера Худжара

Все началось в 2011 году, когда снимки Худжара были включены в выставку «Ночное видение: фотография после наступления темноты» в Метрополитен-музее. Гений Худжара вдруг был признан: перед ним неожиданно преклонили колени коллекционеры, музейщики и галеристы. Через пять лет одна из работ фотографа, «Мужчина в момент оргазма», украсила обложку популярного романа Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь». За право показать снимки вновь открытого автора стали бороться уважаемые галереи, выставки появлялись одна за другой. Сбылась мечта Худжара стать известным не только в узком кругу друзей, а и во всем мире.

Геи и животные

Детство Худжара прошло на ферме. Отец бросил семью еще до рождения Питера, и будущего фотографа воспитывали дед с бабкой. В раннем возрасте он начал снимать и при первой же возможности удрал в Нью-Йорк. Там попал под влияние Ричарда Аведона, стал сотрудничать с модными журналами — но со временем начал брезговать гламуром и оставил это занятие.

Перед ним неожиданно преклонили колени коллекционеры, музейщики и галеристы.

Худжар сосредоточился на съемках образа жизни своего окружения: делал портреты друзей, любовников (он был гомосексуален) и деятелей культуры. Еще он очень любил животных и оставил немало прекрасных изображений собак, коров, лошадей и прочей живности. Но признания он не имел: публике не нравилась ни мужская обнаженка с явным гомосексуальным подтекстом, ни непонятные животные, снятые как люди. Работы Худжара не интересовали собирателей искусства, в сторону фотографа не смотрели кураторы музеев.

Он переживал и комплексовал, но ссорился с теми, кто пытался вмешиваться в его творчество, — потому что не терпел компромиссов. Как и большинство его моделей, Худжар заразился ВИЧ, поэтому страдал, что ничего не успеет. Он был общительным и смелым, но всегда сомневался в своих силах. «Его мучила страшная неуверенность, невероятное чувство того, что он не достиг чего хотел; Питер испытывал настоящий гнев по поводу того, как идут дела в его жизни», — говорил его друг Винс Алетти. Кроме прочего, Питер был беден, и это тоже его тревожило.

Возможно, все эти душевные терзания и утончили его чувства. Например, приступая к работе над портретом, фотограф как бы врастал в модель, пытался сродниться с объектом его творческого импульса. Питер влюблялся в модель, за что-то ненавидел, боялся, желал сексуально. Все эти чувства в нем пожирали друг друга, и Худжар выдавал очень лаконичный, чувственный и удивительно глубокий образ.

Фотограф как бы врастал в модель, пытался сродниться с объектом его творческого импульса.

Смерть тут рядом

При жизни Худжара была издана только одна его книга, которая вышла в самый разгар эпидемии СПИДа. Автор назвал альбом «Портреты жизни и смерти». Листая страницы, зритель то встречался взглядом с «живыми» персонажами, то проваливался в бездонные глазницы черепов и утыкался в прогнившие тела из сицилийских катакомб.

Критики говорили, что Питер постоянно ощущал дыхание смерти и передавал это ощущение через снимки. Все смертно, все печально, все сгниет, всему придет конец, но во всем этом пространстве еще можно повеселиться и утолить жажду болезненно-сладкой прощальной оргией. А фотография — надгробный памятник всему сущему, она законсервирует то, что в скором времени исчезнет. «Фотография превращает весь мир в кладбище», — говорил он еще до Ролана Барта. Считается, что квинтэссенцией его восприятия грани между жизнью и смертью стал портрет Кэнди Дарлинг на смертном ложе — воплощение абсурда бытия, снимок живой смерти. Во время съемок Кэнди для каждого кадра разыгрывала новую маску смерти, совсем не похожую на ту, которую надела на нее сама смерть. Кэнди еще здесь, но уже там, где нет ничего.

Фотография — надгробный памятник всему сущему.

Один и вдвоем

Нью-Йорк был его домом: когда Питер не снимал портреты, он бродил по улицам. Он сравнивал город с человеком и, фотографируя обнаженных мужчин, старался передать характер мегаполиса через позы моделей, игру с гениталиями, фактуру тел. «Нью-Йорк — большой обнаженный человек с выпирающим членом, развалившийся на хрупком стуле, смотрящий тебе в глаза с непонятными намерениями», — рассуждал Худжар.

Он любил темные места Нью-Йорка, обожал опасные питейные заведения, где собирались бандиты и сутенеры. Он водил по затерянным закоулкам города друзей и наслаждался их испугом. Писательница Фрэн Лебовиц, близкая подруга фотографа, вспоминает: «Я ходила в чрезвычайно серьезные и жуткие бары S & M. Думала, в этом месте меня настигнет гибель. Потом мы отправлялись в западную часть города, там были сгоревшие пирсы. Они использовались мужчинами-геями для секса. Развалины были абсолютно черного цвета внутри… среда была очень суровой и опасной. Питер был бесстрашным в городе, это точно, в Нью-Йорке было много мест, куда было опасно идти». Там, в сумеречных закоулках, в трущобах, в забытых богом кварталах Худжар часто находил вдохновение, встречал героев своих снимков.

Фотографу нравились люди, которые на что-то решились, осмелились, что-то преодолели. Все персонажи, которые остались на пленке, всегда играют с чем-то личным, сокровенным, несут в себе некий образ, вырванный из глубины собственного естества. Лейбовиц вспоминала, что Питер не был похож ни на одного из множества знакомых ей фотографов. «Скорее всего, он и не был фотографом», — резюмировала она.

Несмотря на обилие друзей и любовников, Худжар был одиноким человеком. Он жил с надрывом, всегда был душой компании, его все любили, его все хотели. Но депрессивные состояния почти не покидали его. Более молодые фотографы, попадая под влияние Худжара, делали успешную карьеру. Худжар завидовал Роберту Мэпплторпу, но ничего не мог сделать.

В 1980 году он познакомился в баре с художником Дэвидом Войнаровичем, человеком надломленным, неуравновешенным. Их отношения были сложны, неровны, импульсивны, но продолжались семь лет — до самой смерти Худжара. Дэвид запечатлел своего возлюбленного на смертном ложе, когда на фоне СПИДа у Питера развилась пневмония. Дэвид знал, что снимает свою смерть тоже: вскоре он последует за Худжаром.

На прощание Питер сказал, что теперь он станет знаменитым: после смерти эта участь ждет многих художников. Так и случилось — правда, аж через три десятилетия.

Перед смертью Питер сказал, что теперь он станет знаменитым. Так и случилось.

Фото: The Peter Hujar Archive, Pace/MacGill Gallery, Fraenkel Gallery