Декоммунизация по-американски: Почему нельзя уничтожать работы Виктора Арнаутова

Летом этого года городской совет по образованию Сан-Франциско принял решение закрасить «Жизнь Вашингтона» — 13 муралов площадью около 150 квадратных метров на стенах местной школы. Масштабная работа рассказывает о первом американском президенте, описывая не только его заслуги, но и колониализм, рабство и насилие того времени. Местные активисты попросили убрать неудобное прошлое: на одной из фресок Вашингтон стоит над трупом индейца.

Автором муралов был ученик Диего Риверы — художник из Мариуполя Виктор Арнаутов. За его работу вступились более 400 ученых и преподавателей. При этом на родине об Арнаутове знают немного. Катерина Яковленко рассказывает о недооцененном художнике.

Мексиканская школа

Жизнь Арнаутова начиналась обыденно: он родился в селе нынешней Запорожской области, провел детство и юность в Мариуполе, учился рисунку у местного художника, в 1914 году ушел на фронт. Однако, вернувшись с войны, он едет в Китай, где учится живописи и рисует. В середине 1920-х Арнаутов отправляется в США и поступает в Калифорнийскую художественную школу. Затем на несколько лет переезжает в Мексику, где становится помощником Диего Риверы: сначала помогает мешать краски, потом создает некоторые детали работ, а вскоре становится правой рукой художника.

«Сначала я растирал краски, подавал стаканы с водой тем, кто писал, штукатурил стены, готовя их под фрески. А чуть позже занялся переводом рисунков, — описывал свою работу в художественной бригаде Арнаутов. — Помощники Риверы к его приходу должны были на свежую штукатурку перевести рисунок, увеличенный с его эскизов. Работу он начинал с прописывания черным по белому, устанавливая тональность будущей фрески, потом брал палитру и заканчивал роспись в красках. К вечеру роспись всего отштукатуренного куска стены должна быть закончена».

Помогая создавать фрески Риверы, Арнаутов не бросал и собственное творчество. В его картинах того периода — «Стирка белья у моста», «Завтрак рабочего», «Мексиканский грузчик», «Продавщица игрушек» — ощутимо влияние мексиканской визуальной культуры и быта. Хотя Арнаутов обращал внимание на детали, его изображения минималистичны по форме и цвету: сцены городской жизни изображены белой линией на черном фоне.

Сцены городской жизни изображены белой линией на черном фоне.

В своих масштабных персональных работах Арнаутов наследует Риверу: прослеживаются его композиционные принципы, колорит, текстовые лозунги, дидактичность. Как и Ривера, Арнаутов был приверженцем левых взглядов, отстаивал идеи коммунизма и социализма. Художник был членом Коммунистической партии США, главой Русско-американского общества по оказанию помощи Красной армии, а также участником группы Graphic Workshop, в которую входили левые художники Сан-Франциско.

Неудобное прошлое

В 1930-е Арнаутов возвращается в США и создает несколько масштабных панно: он расписывает Медицинскую клинику Пало-Алто, башню Койт и часовню на военной базе Президио в Сан-Франциско, почтовые отделения и здание той самой школы.

Он становится преподавателем в Стэнфордском университете на факультете искусства и архитектуры, где проработает до 1963 года. Арнаутов активно выставляется и входит в число самых востребованных американских муралистов.

Фреска «Жизнь Вашингтона» была окончена в 1936 году. Поначалу критика восприняла ее восторженно, однако уже в 1960-е вокруг работы стали возникать дискуссии и противоречия. Часть сообщества настаивала, что сюжеты муралов ущемляют права меньшинств и пропагандируют неравенство. Чтобы достичь компромисса, в 1974 году изображения Арнаутова были дополнены работами афроамериканского художника Дьюи Крамплера — «противовесом» колониальной политике США.

Однако и это решение не удовлетворило общественность. Сейчас решено, что на «сокрытие» работы Арнаутова будет выделено от 600 до 850 тысяч долларов. Но несмотря на принятое постановление, выпускники школы, активисты, искусствоведы и художники продолжают отстаивать работу художника: ни одна страница истории не должна быть забыта и закрашена.

Боль или безразличие

В начале 1960-х Арнаутов приезжает в Мариуполь проведать родственников и решает вернуться в СССР — сначала живет в Мариуполе, позже в Санкт-Петербурге. В книге «Жизнь заново: Автобиографический очерк», опубликованной в 1972 году в Донецке, художник восторженно отзывается о Советском Союзе и делится радостью от возвращения на родину. Очевидно, что иную биографию опубликовать было нельзя: вернуться из США можно было только представившись разочарованным в американской культуре и политике борцом за социализм.

Впрочем, нельзя назвать воспоминания Арнаутова беззубыми. Например, он критикует Риверу за ситуацию вокруг мурала «Человек на перепутье, смотрящий с надеждой на выбор нового и лучшего будущего» — эту работу заказал Рокфеллер-центр в начале 1930-х. Она должна была изобличать капитализм и насилие, а также изображать Владимира Ленина. Затем Риверу попросили заменить Ленина неизвестным человеком, художник отказался и не закончил мурал — а в 1934 году была уничтожена уже сделанная часть.

Вернуться из США можно было только представившись разочарованным в американской культуре.

В Мариуполь Арнаутов вернулся во время новой волны монументального искусства. По всему Союзу художники создают масштабные панно, декорируя рестораны, дома культуры и отдыха, жилые дома, учебные заведения и даже автобусные остановки. В конце 1960-х Арнаутов в соавторстве с Григорием Пришедько создает несколько мозаик в родном городе. В них художник обращается к теме будущего: мозаика на Доме связи посвящена космосу, эта же тема прослеживается в «От скифов к космосу» в Мариупольском аэропорту, а в утопической картине на школе № 54 советские дети рассматривают модель самолета. Герои одеты в белые костюмы, отражающие их чистые мысли и идеалы.

На волне дискуссии о мурале в США можно было задуматься обо всем наследии Арнаутова: например, панно «Покорители космоса» на Доме связи находится в плохом состоянии, часть смальты уже осыпалась. Украинские искусствоведы не раз просили сохранить мозаику, но нет механизма и технологии. В отличие от американского мурала эта работа не противоречива — что не спасает ее от времени и безразличия.