Андрей Лошак — об Африке, которую вы не хотите знать

Африка — это совсем не чунга-чанга из советского пионерского детства. Африка — это мрачное вуду «Сердца ангела» Паркера и беспросветная жестокость «Сердца тьмы» Конрада. В ДРК, соседнем с ЦАР государстве, мы были в деревне, где на протяжении года из домов ночью похищали маленьких девочек. Утром их находили недалеко от деревни истекающими кровью. Таким образом изнасиловали более 50 детей. Потом поймали банду под руководством некоего колдуна, который внушал своим головорезам, что девственная кровь — идеальное средство защиты от пуль. И чем младше ребенок, тем лучше защита. Самой юной жертве было три года.

…девственная кровь — идеальное средство защиты от пуль. И чем младше ребенок, тем лучше защита. Самой юной жертве было три года.

Что меня тогда отдельно поразило — никто из родителей не проснулся, когда из их утлых хижин похищали детей. Все они рассказывали, что сначала слышали звук песка, сыплющегося с потолка, а потом засыпали мертвецким сном. «Нас заколдовали», — уверенно говорили они. И так оно, похоже, и было.

В Руанде мы возвращались затемно из лагеря беженцев в столицу. В 1994 году здесь произошел крупнейший за последние десятилетия геноцид — одна этническая группа почти полностью вырезала другую. С тех пор в Руанде относительно спокойно. Путь был долгий, очень хотелось есть, но наши провожатые отказывались где бы то ни было останавливаться. Наконец, когда мы спустя несколько часов притормозили у какого-то ресторанчика, нам объяснили, что в провинции, которую мы пересекали, никто не ест — там очень много колдунов гри-гри (местный аналог вуду), которые так и норовят подмешать какую-то дрянь в еду, после чего человек теряет волю и становится управляемым зомби. Говорили нам это не какие-то неграмотные деды, а сотрудники благотворительной организации, молодые ребята с хорошим английским, не раз бывавшие на Западе. «Тут много людей таким образом исчезло», — добавил один из них. Самое интересное, в той провинции действительно пропадали люди — это не слухи, а криминальная статистика, я потом прогуглил.

Африканские мужчины, вопреки стереотипу, неулыбчивы. Бычка — это их дефолтное состояние, что делает их похожими на русских мужчин. Разница в том, что тумблер, переключающий разные регистры, действует моментально. Только что на тебя наезжали, сказал что-то смешное — и ослепительная улыбка расплылась на лице, вот она, чунга-чанга. И смеются так заразительно, что невозможно сдержаться и не заржать вместе с ними. Сделал неверный жест — и тебя буравят с ненавистью не глаза, нет: белки с красными прожилками.

Белый человек — жирная дойная корова. И неважно, что ты не имеешь никакого отношения к бельгийцам и французам, грабившим этот регион 100 лет назад; ты должен коренному африканцу просто потому, что ты белый. Куда бы ты ни приехал, дети кричат «Музунгу, кадо!» («Белый человек, дай подарок!»), а взрослые, если позволяет положение, вымогают взятку. Уже на второй день съемок в Букаву мы оказались в полицейском участке. С нас требовали взятку за то, что мы якобы сняли запрещенный объект — дома, принадлежащие военнослужащим (с виду это были обычные трущобы). Мы были вынуждены заплатить, уменьшив, правда, размер взятки почти в 10 раз.

Бычка — это их дефолтное состояние, что делает их похожими на русских мужчин. Разница в том, что тумблер, переключающий разные регистры, действует моментально.

Людям в форме верить нельзя. В ДРК, где гражданская война идет уже 25 лет, вначале убивали и насиловали разнообразные банды, а теперь большую часть преступлений против мирного населения совершают солдаты регулярной армии. Я хорошо знаю эту статистику, потому что героем наших съемок был местный гинеколог доктор Маквеге. За годы войны через его клинику прошло более 50 тысяч женщин и детей, а сам он стал лучшим в мире специалистом по детским генитальным травмам. Зло, проникнув в общество, начинает распространяться как вирус, поражая все его части.

С нами всегда был специальный security guy не из местных — на Западе довольно много агентств, предоставляющих такое сопровождение съемочным группам. В ДРК и Сомали это был Лиам — австралийский спецназовец, прошедший Ирак. Оружия у него не было, и нарвись мы на отморозков с калашами — вряд ли он бы нас спас. Его задача была в том, чтобы мы на них не нарвались. Он заранее изучал предстоящие маршруты, говорил, куда мы можем ехать, а куда — категорически нельзя. Жестким правилом было возвращение на базу до наступления темноты. Жили мы в единственной приличной гостинице в Букаву, которая принадлежала пожилому швейцарцу-зоологу, помешанному на изучении восточных горилл. В выходные в ресторане собирались сливки местного общества: какие-то роскошные негры в костюмах с люрексом, толстозадые девицы с голыми спинами и немногочисленные экспаты — в основном сотрудники разнообразных гуманитарных организаций. Все выпивают, местный оркестр играет какой-то зажигательный африканский жопотряс, настроение вполне праздничное — в какое-то мгновение я забыл, где нахожусь. За наш столик вдруг подсела блондинка ослепительной красоты: «Эй, ребята, вы откуда? Не видела вас раньше». Мы с ней мило поболтали, даже немного пококетничали — она оказалась шведкой из христианской благотворительной организации, а потом я спросил, долго ли она еще собирается работать в ДРК. И она ответила: «Вообще-то я собиралась посвятить этому жизнь. Но у меня тут была лучшая подруга, тоже из Швеции, она в миссии ООН работала. Два месяца назад ее с коллегой из США отправили в соседнюю провинцию написать рапорт — там волнения начались. И они пропали. Неделю назад нашли ее тело, а еще через несколько дней — голову. После этого я решила, что с меня хватит. Возвращаюсь домой».

Эта история быстро вернула меня с небес на землю. В Африке нельзя расслабляться. Минуту назад чунга-чанга, и вот ты уже лежишь в кузове пикапа со связанными руками.

Неделю назад нашли ее тело, а еще через несколько дней — голову.

В ЦАР мы тоже должны были поехать. В Африке мы снимали ролики про финалистов премии «Аврора», одним из них был священник из ЦАР. Отец Бернар был совсем юным, когда его отправили из родного Того возглавить католическую миссию в небольшой городок на юге ЦАР, где проживали бок о бок христиане и мусульмане. Когда в 2013 году началась гражданская война, ему не было еще 30. Сначала он спасал христиан от боевиков мусульманской группировки «Селека». Потом, когда отряды христианского ополчения «Антибалака» вошли в город и вышибли «Селеку», он начал спасать мусульман. Так называемые христиане (видели бы вы этих христиан — все в амулетах гри-гри, защищающих от пуль) отличались особой жестокостью. Они вырезали всех мусульман без разбора, включая детей и женщин. Отец Бернар прятал иноверцев у себя в спальне, в курятнике и даже в алтаре. Он спас старика имама — и тот так до самой смерти и находился на территории миссии, вернувшись к своей прежней профессии портного. Когда я готовился к поездке, я насмотрелся в ютьюбе невероятных жестокостей. Излюбленная казнь в этих местах называется «африканское ожерелье»: на шею связанного человека натягивают резиновую покрышку и поджигают. Изобрели казнь в южноафриканских гетто — так борцы с апартеидом наказывали предателей. После победы над «Селекой» в ЦАР началось планомерное истребление мусульманского меньшинства — ООН предупреждает о признаках геноцида.

Когда мы собирались в ЦАР, единственным безопасным местом в стране был аэропорт, который по периметру охраняли миротворческие войска. На всей его территории, включая часть взлетной полосы, был разбит гигантский лагерь беженцев — к тому моменту это были уже мусульмане, скрывавшиеся там от резни. Мы уже договорились с конвоем ООН, который должен был сопровождать нас из столицы в городок к священнику, но в последний момент оргкомитет премии решил, что посылать нас туда нецелесообразно. Возможно, это спасло нам жизнь. Хотя на машины под конвоем ООН редко нападают.

Все эти леденящие кровь африканские истории, все эти селеки и антибалаки томили меня последние годы, не находя выхода. В прошлом году я написал для «Таких дел» большие фичеры про наших героев, но они никого особо не заинтересовали. Бесконечно жаль, что всплеск интереса к Центральной Африке связан с таким трагическим поводом. Лучше бы вы по-прежнему о ней ничего не знали.

На заглавном фото: солдат Центральноафриканских вооруженных сил (FACA) тренируется в лагере Кассай, Банги. Лагерь курирует миссия Европейского союза в ЦАР. Март 2018 года. Фото: Florent Vergnes / AFP / East News