Гиблое дело: Почему памятники на украинских кладбищах выглядят так плохо

Рассматривая очередной «мавзолей», возведенный жителем Чернигова, я подумала: почему украинские кладбища часто превращаются в набор аляповатых скульптур? Я решила заказать памятник своему вымышленному деду — якобы большому начальнику в металлургической отрасли, увлекавшемуся астрономией.

В первом агентстве дизайнер терпеливо выслушал мои пожелания — я попросила изваять бюст деда в масштабе 1:1, как бы вырастающий из скалы (чтобы передать сильный характер), и выгравировать падающую звезду. Дизайнер объяснил, что в таком виде памятник создать невозможно, но согласился подумать. Когда я попросила нарисовать эскиз, он заблокировал меня в мессенджере.

Вторая попытка была более удачной. Женщина по имени Алиса долго расспрашивала меня о характере деда и моих пожеланиях — цвете, форме, материале. Мы немного уменьшили размер памятника, изменили бюст на фотографию в стекле, подобрали высоту цоколя, тумбы, форму цветника и посчитали примерную цену — ее мне удалось снизить с $3 700 до $2 000. Мою идею со скалой Алиса назвала великолепной:

— Если это был сильный и волевой человек, то идеально подойдет сочетание черного и светло-серого камня. Наверное, он был для вас еще и очень мягким.

Уже на следующий день была готова 3D-модель надгробия сразу в нескольких вариантах, за нее нужно было заплатить отдельно 500 гривен. Моя не слишком оригинальная идея превратилась в простое и изящное надгробие из необработанного камня. «А что, так можно было?» — невольно подумала я.

Красота и порядок

В средневековой Европе покойников хоронили при храмах — и Украина не была исключением. Историк искусств и архитектуры Игорь Семочкин приводит в пример несколько таких некрополей во Львове: двор Армянской церкви, часовня Боимов, крипты Доминиканского собора, церкви Святого Онуфрия и Латинского кафедрального собора. В небольших селах умерших до сих пор иногда хоронят при монастырях.

Население росло, и в XVIII веке кладбища стали выносить из церковного двора за пределы города (мысль не была совсем новой — раньше там уже хоронили самоубийц и погибших от чумы). То же происходило и на украинских землях: во Львове возникло Лычаковское, а затем Яновское, Стрыйское, Городоцкое кладбища; в Черновцах на месте бывшего холерного кладбища на окраине города — христианское и еврейское. А в активно осваиваемой европейцами Америке места погребения оказались за городом почти сразу — там они получили название rural cemeteries, «сельские кладбища».

В книге «Человек перед лицом смерти» историк Арьес Филипп рассказывает, что в XIX веке сформировались две модели новых кладбищ — по образцу Пер-Лашез в Париже и Маунт-Оберн в американском штате Массачусетс. Изначально оба они выглядели как просторный сад, в котором было удобно гулять. Но постепенно европейское и американское кладбища стали отличаться: в первом было больше искусства, а во втором — природы.

В США места захоронения были в основном частными. В 1887 году их владельцы создали Ассоциацию американских смотрителей кладбищ, которая вскоре выпустила свод рекомендаций по оформлению могил. В нем был стандартизирован внешний вид памятников, их количество и даже высота насыпи.

Так американские кладбища приобрели вид, к которому мы привыкли по фильмам: ровные ряды одинаковых памятников, а вокруг — аккуратно подстриженный газон. Следовать этому образцу необязательно. Например, в Нью-Йорке еврейские иммигранты из бывшего Советского Союза предпочитают для надгробий черный полированный гранит с фотореалистичной гравировкой (также можно добавить колонны, ангельские крылья или даже скульптуру слона). Но в целом подобная оригинальность скорее исключение.

Во Франции кладбищами владели муниципалитеты, которые не слишком ограничивали полет фантазии ритуальных агентств и их клиентов. Памятники становились все изысканнее — в итоге Пер-Лашез настолько впечатлил британца Джорджа Фредерика Кардена, что, вернувшись на родину, он создал одно из первых тамошних коммерческих кладбищ. Как пишут Роберт Хоуэлл Гриффитс и Паскаль Тромпетт, даже наблюдение за траурными процессиями в Париже превратилось в «буржуазный ритуал», а кладбище стало обыденным местом досуга.

До революции крупные украинские захоронения не уступали европейским. По словам Семочкина, Лычаковское кладбище во Львове являлось для горожан настоящим парком. Надгробия тоже были непростыми: только на Лукьяновском кладбище в Киеве почти 300 могил и надгробий охраняются как памятник истории и искусства. Киевская ритуальная фирма «Вдова де-Векки» была известна во многих городах Российской империи и отмечена золотой медалью на римской Международной выставке промышленности 1908 года.

До революции крупные украинские захоронения не уступали европейским.

Антрополог Сергей Мохов, исследующий тему смерти и подготовки к ней в России, пишет, что Советский Союз уничтожил зачатки похоронного рынка, который начал формироваться в Российской империи, и не произвел собственной похоронной культуры.

В Союзе за кладбищами следили коммунальные службы, а захоронения проводили за государственный счет. В результате, по словам Игоря Семочкина, советские памятники стали более типовыми, роль скульптуры в них уменьшилась.

Останавливать вас не будем

Александр начал заниматься дизайном памятников двадцать лет назад, еще студентом архитектурного факультета: друг попросил его выполнить небольшую работу, за которую заплатил 150 гривен (стипендия Александра составляла 30). Он говорит, с тех пор надгробия стали более детализированными и личными, главная задача — чтобы по их виду можно было понять, для кого они сделаны. «Мужские» памятники чаще изготавливают из темного гранита, они лаконичнее и объемнее, «женские» — из светлого камня, их чаще декорируют. Поэтому когда у Александра умерла сестра, он создал для нее памятник из цветного камня, добавил керамические элементы, фотографию в цвете и много золота.

Юлия Зобенко, ассистент кафедры основ архитектуры в Приднепровской государственной академии строительства и архитектуры, тоже иногда проектирует памятники. По ее словам, за последние десять лет изменились материалы. Так, из-за случаев вандализма реже используют бронзу, а все чаще — более дешевые искусственные камни на основе полимеров. Изменился и внешний вид. Чаще стали встречаться элементы, связанные с религией (ангелы или кресты), и символические скульптуры (например, летящий голубь).

Другой художник, Андрей, говорит, что дизайн надгробий в последние годы становится более ассоциативным и индивидуальным. Но добавляет, что воспитанием вкуса клиентов художники не занимаются:

— Если попросят сделать что-то безвкусное, за что человек готов заплатить, мы, конечно, не будем отговаривать. Порой такие проекты бывают очень дорогими. А бесплатных рекомендаций мы не даем.

Проблемы поважнее

Реалистичные надгробия в человеческий рост часто высмеивают: многим кажется, что они портят внешний вид кладбищ и создаваемый ими настрой. Как говорит исследователь церквей Василий Слободян, стандартизировать памятники в Украине никогда не пытались (исключение — военные захоронения, потому что там надгробия устанавливают одновременно). В законе «О погребении и похоронном деле» рекомендаций по внешнему виду памятников нет. Стандартизация надгробий среди прочего была в недавней петиции львовянина Андрея Ходаня, но ту отклонили.

Для украинской похоронной индустрии недостаток эстетики — наименьшая из проблем. Контролем за сферой захоронений по закону занимаются органы местного самоуправления, однако они же могут создавать собственные ритуальные службы, которым невыгодно конкурировать с частными фирмами. Хотя в прошлом году ритуальные услуги предоставляли 832 частных предприятия и всего 318 коммунальных, это не значит, что среда стала конкурентной, говорит член общественной организации «Асоціація сприяння самоорганізації населення» Александра Калашникова. По ее словам, иногда ритуальные агентства вынуждены давать взятку, чтобы зайти на рынок. На сайте Антимонопольного комитета Украины есть примеры жалоб, когда ритуальные бюро были вынуждены платить даже за въезд катафалков на кладбище.

Другая беда — нехватка свободных мест для могил и плохая инфраструктура. Реестр захоронений ведется в бумажном виде — проверить, сколько свободных мест на кладбище, в интернете нельзя. Эта непрозрачность позволяет использовать могилу повторно, не получив разрешения родственников умершего.

Новые кладбища и колумбарии в городах не строят, потому как такие объекты требуют много земли, а денег приносят мало. Кремация сейчас доступна только в трех городах Украины. С давним рецептом вынести кладбище за черту населенного пункта тоже не все просто — владельцы земли в пригороде часто отказываются использовать ее для погребения. Кроме того, большое место захоронения не лучший вариант для экологии пригорода: Калашникова приводит в пример Лесное кладбище в Киеве, которое за 16 лет поглотило лес неподалеку. А при сильных осадках крупное кладбище может загрязнять грунтовые воды. По словам Калашниковой, выходом могла бы стать популяризация биозахоронений, которые совершают прямо в парках и лесах без вырубки деревьев.

«В обществе пора поднимать дискуссию о частных крематориях и кладбищах. Но начать можно уже хотя бы с инвентаризации кладбищ и создания электронных реестров», — говорит она.

Екатерина Спицына — организатор выставки современной погребальной культуры RIP Expo 2021, проходившей в Киеве 25—26 июня. Она говорит, что еще три года назад в Украине практически не оказывали ритуальных услуг: вместо этого бюро занимались только продажей похоронной атрибутики. Екатерина уверена, что больше всего клиенты нуждаются не в очередном каталоге гробов или венков, а в консультации психолога или возможности заказать услуги танатокосметолога для умершего родственника.

Обвинять соотечественников в отсутствии вкуса было бы снобизмом, ведь памятники самых разных конфигураций появляются на кладбищах по всему миру, не только в Украине. В конце концов, надгробия являются частной собственностью, и каждый оформляет их как считает нужным. Однако некоторые из таких объектов хорошо иллюстрируют общее состояние похоронной индустрии в Украине: местами дорого и масштабно, но в основном — неудобно и несовременно.

Фото: Дмитрий Пруткин