Дорога меланхолии: Россия, какой ее рисуют вирусные видео

— Россия завораживает меня как фотографа с 2006-го, хотя ни одна из моих многочисленных поездок в эту страну не вылилась в отдельный проект. 2014 год отбросил нас к давно забытой пропаганде, пространству фальшивых новостей, во многом походившему на реальность советской эпохи. Единственным отличием было то, что в этот раз новости поставляла не одна сторона, а как минимум три или четыре заинтересованных стороны — Россия, Украина, западные СМИ, и их изложение фактов поразительным образом противоречило друг другу. Риторикой популизма, страха и национализма пестрят новостные заголовки во многих латвийских, российских, а также западных изданиях.

Я родился и вырос в Советском Союзе, и происходящее словно вернуло меня в первые 15 лет жизни в оккупированной Латвии. Я осознал, что много времени провожу за просмотром различных виральных видеороликов, в основном в социальной сети «ВКонтакте». Вероятно, именно тогда мне в голову пришла мысль о том, что я могу использовать эту площадку для поиска чего-то близкого лично мне и при этом присущего именно России и русскости.

Каждого человека, рожденного в советской Латвии, сильно затронули идеология и пропаганда, а также страх преследования и репрессий, который пронизывал всю жизнь оккупированной страны. Эти заявления могут показаться невероятными, но тревога за будущее и боязнь репрессий были жестокой реальностью почти в каждой семье вплоть до начала 90-х годов. Например, помню, как в школе, в третьем классе, мы должны были ходить подслушивать у дверей квартир своих одноклассников — шпионить за тем, как они ведут себя дома, и потом при всех докладывать об этом классному руководителю. Может сегодня хоть один нормальный человек себе такое представить?

Россия оставила печать на латвийской культуре, и этот след не сотрется в течение ближайших десятилетий. На мой взгляд, это оправдывает и делает легитимным мой интерес к России и русскости. Вспоминаю, как в 90-е конфликты между латышами и русскими вылились в массовые драки. Как человеку, который жил в «русском районе», но ходил в латышскую школу, мне доставалось с обеих сторон: от товарищей по району — за то, что я латыш, а в школе — за то, что я тусуюсь с русскими.

Этот проект во многом представляет собой поиск моего собственного «я» в мире визуального. И в этот раз, к сожалению, такие искания погрузили меня в мир вирусных роликов из российских соцсетей. Все изображения, которые есть в проекте и книге, взяты из этих видео. Конечно, если бы я выбирал самые популярные ролики, это была бы уйма хорошеньких котят, младенцев и красивых девушек. Но я сосредоточился на представлении России в форме поиска чего-то лично важного и особенного среди этого вирусного контента. Отдельно хочу подчеркнуть виральное качество такого материала, потому что виральность предполагает как минимум частичный ответ на ожидания не только создателя видео, но и зрителей. В каком-то смысле она представляет интерес большинства, то есть это не только отражение создателя ролика, но и зеркало аудитории.

Если бы я сам выбирал, что снимать, содержание несильно отличалось бы. Не потому что в России нет красивых пейзажей, великолепной архитектуры или замечательных людей, а потому что для меня как для художника путь заключается в поиске самого себя, брожении среди моих собственных внутренних волнений и страхов. По иронии судьбы одним из первых моих снимков в Перми в 2012 году стала фотография трупа, на который я натолкнулся на улице Ленина.

Было несколько тем, которые привлекли мое внимание. Во-первых, массовые драки — стенка на стенку, в значительной степени российский феномен. Несмотря на видимую жестокость и дикость, эти драки обычно очень точно организованы и скорее напоминают сегодняшнюю модификацию древних обрядов инициации или своего рода пережившее века атлетическое самовыражение.

Во-вторых, меня поразили бесчисленные видео с самосудом, на которых, например, ловят и мучают педофилов. С одной стороны, я понимаю, откуда появляются такие ролики, а с другой — линчевание не должно существовать в демократическом обществе.

В-третьих, серия содержит ряд кадров из Чеченской Республики, Украины и других горячих точек, зон конфликта и трагедии в современной России. Ну и, конечно, некоторые изображения документируют серьезные и не очень бытовые происшествия или розыгрыши.

Когда я начал работу над проектом, то не планировал делать из него книгу: фото из соцсетей не кажутся чем-то значимым и ценным. Но однажды на заброшенном нефтетранспортном заводе я случайно наткнулся на бухгалтерские книги 20-летней давности, которые среди прочего содержали бланки таможенных деклараций на поставки нефти из России в Латвию. Именно тогда родилась идея создать стилизованную папку, где каждая страница — уникальный документ. Эти бланки таможенных деклараций, мне кажется, каким-то диковинным символичным образом сводят воедино виральность самих фотографий, неоднозначную природу феномена, который они отражают, и меня самого — латвийского художника, который жил в советской действительности и по-прежнему пребывает в неопределенном состоянии личных страхов и предчувствий.