В любой позе: Голые автопортреты Димы Жарова
Пока мужская ню-фотография по-прежнему остается непривычной для зрителя, фотограф Дима Жаров снимает серию собственных обнаженных портретов. Параллельно он размышляет, как появились стереотипные представления о «мужском» и «женском» в фотографии, можно ли с возрастом стать свободнее и зачем нужен кризис среднего возраста.
Российский фотограф из Казахстана, живет в Санкт-Петербурге. Выпускник академии «Фотографика».
— Когда я впервые начал публиковать в инстаграме снимки себя без одежды, от меня отписались десятки людей, среди которых были мои хорошие знакомые. «Решил попробовать себя в гомоэротике?», «Женственные автопортреты?», «Рекламируешь себя?», «Кому это может нравиться?» — спрашивали меня. Я просто пожимал плечами и продолжал снимать. Я не предполагал, что это выльется во что-то большее, чем просто фотографии моего тела.
Больше полугода я ничего не снимал, переживая расставание с близким человеком и кризис среднего возраста. Кризис еще не закончился — я просто принял его как неизбежное: это нужно пройти, чтобы созреть для чего-то нового.
Когда я начал публиковать в инстаграме снимки себя без одежды, от меня отписались десятки людей.
Прежде я очень редко делал автопортреты — их буквально можно пересчитать по пальцам. Нарциссизмом я не страдаю и, как многие, считаю себя нефотогеничным. Раньше на аватарки в соцсетях ставил все что угодно, кроме себя.
В своих автопортретах я часто использую наиболее типичные позы — как мужские, так и женские. Почему кто-то когда-то решил, что женщины должны позировать так, а мужчины иначе? Я заметил, что даже обнаженные портреты гетеросексуалов и гомосексуалов отличаются. Все подчинено неким стереотипам: шаг вправо, шаг влево — и ты уже «на другой стороне».
Помню, как в юности, когда мое тело только формировалось, отец делал мне замечания, что я слишком выпячиваю подбородок или «неправильно» складываю руки. Когда у меня были длинные волосы, со спины путали с женщиной, а гомосексуалы осторожно мной интересовались. Однажды, когда я был уже в зрелом возрасте, прохожий возмущенно крикнул мне вслед, что я виляю жопой. Меня это только забавляет.
Однажды прохожий возмущенно крикнул мне вслед, что я виляю жопой.
Я заметил, что мое тело стало пластичнее, чем было, скажем, пятнадцать лет назад. Я могу «слепить» из него почти все что угодно. И могу позволить себе отступление от любого шаблона в отношении тела, позы, жеста, нежели в свои двадцать лет, когда мой разум еще был зашорен традиционным (патриархальным) советским воспитанием.
В двадцать лет мой разум еще был зашорен патриархальным воспитанием.
Не знаю, когда закончится эта серия, — пока меня прет. Возможно, когда закончатся позы или когда я почувствую, что сказал все, что хотел.
