Парни плачут: Проект о мужском психическом здоровье

Всемирная организация здравоохранения называет психические расстройства среди мужчин «тихой эпидемией». Из-за повсеместной стигматизации и традиционного образа «сильного парня» мужчины намного реже говорят о своих психических проблемах и не обращаются за помощью при симптомах депрессии, тревожных расстройств, бессонницы или панических атак. Вместе с тем мужчины более склонны прибегать к деструктивным методам борьбы с психическими расстройствами — алкоголю и наркотикам. Все это приводит к пугающей статистике суицидов: в экономически развитых странах мужчины совершают самоубийства в 3,5 раза чаще, чем женщины.

В некоторых случаях ситуация обстоит еще хуже. Так, в Ирландии количество суицидов среди мужчин выше в 4,4 раза, а во время экономического кризиса 2007—2011 годов число случаев нанесения себе вреда выросло на 20%. Среди наиболее уязвимых групп населения — мужчины среднего возраста, члены ЛГБТ-сообщества, мигранты и жертвы домашнего насилия.

— Как и во многих других странах, в Ирландии очень силен стереотип о «настоящем мужчине». Нас учат быть сильными и не показывать слабость. Говорить о своих чувствах нельзя, плакать на людях — тем более, ведь «большие мальчики не плачут». Когда я был ребенком, один из старших родственников страдал от психических расстройств. В нашей семье предпочитали просто игнорировать этот факт и никогда не упоминали о нем. Именно так возникло название моего проекта. В Ирландии принято говорить, что кто-то «сильно нервничает», вместо того чтобы выяснить, что происходит с человеком на самом деле. Ведь, копнув глубже, можно узнать о своих родных то, что опозорит всю семью. Например, что они геи или страдают от депрессии.

В Ирландии принято говорить, что кто-то «сильно нервничает», вместо того чтобы выяснить, что происходит с человеком на самом деле.

Мой проект — о личных переживаниях.Он создавался с 2014 по 2016 год. Я осознал, что долгое время закупоривал свои чувства, и, когда они вырвались наружу, меня накрыло мощной волной меланхолии. В то время я находился в токсичных отношениях и мне приходилось нелегко. Я и раньше страдал от депрессий, но, когда я испытывал давление в разных сферах жизни и стоял на пороге болезненного разрыва, моя депрессия усилилась тревожным расстройством, созависимостью и неуверенностью в себе. Тогда я взял академический отпуск и вернулся домой, чтобы снова почувствовать твердую почву под ногами. Целыми днями я лежал в постели и сомневался, стою ли я чего-то.

В то время я часто натыкался на социальные кампании, которые пытались помочь людям в сложной ситуации, однако зачастую все сводилось к набору банальных фраз: «не грусти», «сходи на прогулку», «займись спортом» и тому подобное. Думаю, не нужно лишний раз упоминать, что человек, страдающий от депрессии, не находит в себе сил даже встать с кровати, не говоря уже о прогулке и спорте.

Моей отдушиной стала фотография. Я начал снимать себя, и камера придавала мне сил. Когда я делал снимок, мне казалось, что я могу контролировать свои эмоции, остановить их и хорошенько рассмотреть. В конечном итоге у меня на руках оказалось огромное количество фотографий. Сначала я думал, что эти снимки — просто моя история болезни. Но позже я стал замечать связь между ними и нащупал объединяющую их творческую тему. Пожалуй, это был самый катартический опыт создания проекта — он помог мне отыскать себя заново.

Сначала я думал, что эти снимки — просто моя история болезни.

Я верю, что чем откровеннее и честнее я предстаю в своем проекте, тем больше у него шансов найти отклик в сердце зрителей. Я использую собственное тело, лицо и окружающую обстановку, чтобы показать свое внутреннее состояние. Перед камерой я полностью открыт и раскован, но в реальной жизни все намного сложнее.

В 2018-м, через два года после окончания проекта, я переехал в Берлин. Одна из причин, почему я решил покинуть Ирландию, — атмосфера осуждения, в которой приходится жить квир-персонам. Я вырос в Северном Дублине, и даже в лучшие дни это место было довольно суровым. Мне приходилось скрывать свою сексуальность, сливаться с толпой ради безопасности. Но мне было сложно даже просто пройтись по улице. В моей семье всегда считали, что гомосексуальность — это грех. Ирландия — католическая страна, и влияние религии и ее догм на повседневную жизнь очень сильное. Я долго жил с чувством стыда за свою гомосексуальность. Даже в квир-сообществах меня стыдили за недостаток мужественности и слишком раскованное отношение к сексу.

В моей семье всегда считали, что гомосексуальность — это грех.

С другой стороны, со времени выхода моего проекта отношение к ЛГБТ-сообществу изменилось к лучшему. Мне кажется, это произошло благодаря принятию закона об однополых браках в 2015 году. Тогда на референдуме 62% населения проголосовало «за», и это дало понять, что ум людей начинает освобождаться от условностей. Не зря же предыдущий ирландский премьер-министр Лео Варадкар стал четвертым в мире главой правительства, являющимся открытым геем. Сейчас в Ирландии активно создают пространства для квир-персон, где все могут просто быть собой. И все же в последний раз, когда я был дома, мне постоянно кричали что-то оскорбительное из окон проезжающих машин. Так что впереди нас ждет еще долгий путь принятия и толерантности.

Когда я был моложе, то искренне верил, что мне ничто не поможет и что даже просьба о помощи будет бессмысленной и постыдной. Однако у меня была моя камера и мое творчество, благодаря этому я справился. Я бы хотел сказать всем людям, которые «сильно нервничают», что вам не стоит бояться попросить о помощи. В самые мрачные периоды жизни я думал, что остался совсем один и что грусть никогда не пройдет. Но я не был один, и вы тоже не одни.