Прощай, любимый город

Больше 60% территории Австралии занимают фермерские земли. Здесь выращивают пшеницу, хлопок, табак и сахарный тростник. Но с каждым годом средний возраст фермеров увеличивается — сейчас это скорее 50-летние, чем 20-летние австралийцы. Все потому, что молодые люди предпочитают уезжать в крупные города, а небольшие фермерские поселки постепенно приходят в упадок. Так случилось и с родным городом фотографа Клаудии Капорн.

— Я родилась в 1997 году на семейной ферме в Западной Австралии. Здесь я живу и сейчас, с родителями и тремя сестрами. Наша семья владеет 12 тысячами акров земли вот уже 112 лет. Мы выращиваем пшеницу и ячмень, а еще ухаживаем за отарой из 5,5 тысячи овец.

Меня воспитывали очень просто, как настоящую сельскую жительницу. Я с детства помогала родителям и научилась ценить тяжелую работу, упорство и стойкость. Я была сорванцом: каталась на мотоцикле и целыми днями играла в лесу со своими сестрами. Когда мне исполнилось семь, родители подарили мне маленькую дешевую камеру Samsung. Следующие несколько лет я не выпускала ее из рук. Я фотографировала своих сестер, нашу ферму и овец. Сейчас я замечаю в своих первых работах и более глубокие смыслы — изнурительную реальность фермерской жизни и беспомощность от осознания того, что все твое благополучие зависит от погоды и урожая. Я находила утешение, глядя на мир через линзы камеры.

Я поступила на факультет креативной рекламы и взяла дополнительный курс по фотографии. Я знала, что это именно то, чем хочу заниматься. Каждый раз, беря в руки камеру, я будто возвращаюсь домой.

Проект «На восток от здесь и сейчас» стал логичным продолжением моих первых экспериментов в фотографии. Сначала я запечатлевала свою семью, а потом стала делать снимки окрестностей. Я использовала свою страсть — фотографию, — чтобы показать настоящую жизнь в маленьком фермерском городке Австралии и трудности, с которыми сталкиваются те, кто полностью зависит от земли.

Я выросла в Квайрэдинге, название которого происходит от слова Kwirading, — на языке аборигенов это значит «дом маленьких кенгуру». Квайрэдинг совсем крохотный, он находится в 200 километрах от ближайшего большого города. Если бы вы когда-то оказались здесь, вас бы встретила сухая и жаркая погода, высохшие коричневые стебли растений и раскаленная земля. В Квайрэдинге живет всего 500 человек. Еще столько же — на фермах за его пределами. Как и в других маленьких городах, тут все знают друг друга и любые секреты быстро становятся известны. Мы словно застряли в другом веке — держимся за наше прошлое и традиции, отказываемся двигаться в будущее.

Жизнь здесь проходит просто и неторопливо. Мы зависим от погоды, от времени года, от дождя и солнца, а значит, учимся чувствовать изменения природы, становимся ее частью. Я жила в большом городе, пока училась в институте, и мне кажется, что люди в Квайрэдинге более терпеливые и дружелюбные. Они невозмутимо справляются с любыми трудностями.

Мы словно застряли в другом веке — держимся за наше прошлое и традиции, отказываемся двигаться в будущее.

В детстве Квайрэдинг был центром моей вселенной. Мне казалось, что здесь есть все, о чем только можно мечтать. Я проводила время либо в школе с одноклассниками, либо на ферме, лазая по деревьям, плавая в водохранилищах и играя в лесу. Раньше город казался мне живым, бурлящим, веселым. Люди пытались вести свой бизнес, занимались спортом, организовывали книжные клубы и кружки по шитью. Летом играли в теннис и крикет, а зимой — в хоккей и футбол. Сейчас я думаю: возможно, город выглядел таким цветущим, потому что я была маленькой, наивной и не знала ничего другого? Я не подозревала, что Квайрэдинг медленно движется к своему угасанию. Теперь он стал всего лишь тенью себя прежнего. Нам не хватает жителей, чтобы собрать свою футбольную команду. Сегодня вы встретите разве что старожилов, которые пьют пиво в единственном местном пабе и вспоминают, как играли раньше.

Большинство людей в Квайрэдинге занимаются фермерством. Это то, что они умеют делать лучше всего. Они остаются здесь, в раскаленном солнцем городке, потому что чувствуют сильную связь с землей. Но фермы не могут прокормить всех жителей города — многие целиком полагаются на государственную поддержку. Обычно Квайрэдинг выглядит тихим и уставшим, но в летние месяцы сюда возвращается прежняя бурлящая жизнь. В это время мы собираем урожай, работая по 15 часов в день. Кроме того, в Австралии на летние месяцы приходится празднование Рождества и Нового года, поэтому в городе чувствуется радостное настроение.

Съемка этого проекта была приятной и грустной одновременно. Фотография всегда давала мне возможность ощутить то, что я редко нахожу в других сферах жизни: радость, удовольствие от работы, сосредоточенность. И мне нравилось убегать в свой фотографический мир, чтобы прочувствовать и задокументировать то, что я вижу каждый день. С другой стороны, снимки умирания моего города как будто делали его более реальным для меня. Я вдруг обнаружила в себе чувства обреченности и безнадежности, которых раньше не замечала. В итоге серия стала своего рода медитацией. Я осознала свою грусть и смогла пережить ее благодаря фотографии.

Снимки умирания моего города как будто делали его более реальным для меня.

Мой любимый снимок в проекте — фото моей мамы. Как и все женщины, живущие на ферме, она настоящий крепкий орешек: работает в поле, ведет хозяйство, ухаживает за домом, мужем и четырьмя дочерьми. Я сделала этот кадр промозглым дождливым утром, когда она пыталась нарубить дров, чтобы обогреть дом в одну из самых холодных недель года. Фото отражает суть и двойственность ее личности. Мама держит в руках наточенный топор, но в то же время остается женственной и мягкой в своем любимом розовом халате, пижаме и тапочках.

Думая о Квайрэдинге, я стараюсь сохранять позитивный настрой. Но, если быть честной, я не верю, что фермерские городки вроде нашего когда-то будут снова процветать. Все чаще люди переезжают в мегаполисы, и это не удивительно: они предлагают больше возможностей, лучшее образование. Однако мне все равно грустно от того, что фермерские поселения исчезают с лица земли. Ведь здесь я провела свои счастливые годы и знаю, какой чудесной может быть жизнь на ферме.

Когда я работала над проектом, то совсем не думала, как его воспримут зрители. Для меня это было скорее личным размышлением и попыткой смириться с угасанием моего родного дома. Сейчас, когда «На восток от здесь и сейчас» получил некоторое признание публики, мне кажется, эти фотографии должны вызывать злость, ощущение безнадежности и тоску — чувства, которые испытывают все жители Квайрэдинга.

Мне кажется, эти фотографии должны вызывать злость, ощущение безнадежности и тоску.

Я не хочу, чтобы у зрителей возникала жалость по отношению к фермерам. Я просто пытаюсь честно передать картинку другой реальности, настолько далекой от современной жизни, что большинству людей сложно поверить в ее существование. Такие города, как наш, часто исчезают в безвестности, но своими снимками я завоевываю внимание и признание для обитателей моего распадающегося на куски дома.