Питер Денч: «Я хочу, чтобы меня развлекали, и сам хочу развлекать»

У нас обычно говорят: «Будешь много смеяться — будешь много плакать». Вы с этим согласны?

Я не слышал такого, но да.

Вы много плачете?

Я редко плачу. Но юмор для меня — важный инструмент фотографии. Когда я делаю материал для журнала, книгу или выставку, я стараюсь заставить людей смеяться, потом думать, потом плакать — я беру их с собой в путешествие по эмоциям. Если перед тобой фотоэссе о жертвах землетрясения, ты смотришь на фотографии разрушений, понимаешь, что там будет дальше, и думаешь: «Ох, это одна из таких историй». А я стараюсь обезоружить людей фотографиями, чтобы они даже не понимали, что делать: смеяться или плакать. Например, показываешь кому-нибудь три-четыре забавные фотографии, они думают: «О, это смешная история», — а потом ты показываешь фотографию автокатастрофы, которая случилась из-за алкоголя, и это уже помещает зрителя в совсем другое настроение. Я согласен с этим выражением про «больше смеешься — больше плачешь», но сам не плачу никогда.

То есть вы оптимист?

В фотографии высоко — это высоко, а низко — это низко. И очень редко бывает что-то посередине. И у меня нет другого пути, кроме как быть оптимистом.

Я вчера была на ежевечернем показе, и там, как всегда, было много боли, болезней, апокалипсис кругом. Я сидела, смотрела на это все и думала: «Черт побери, лучше бы я сейчас разглядывала картинки пьяных англичан вместо того, что я вижу». Мне трудно с этим справляться, я часто плачу от фотографий — а как вам удается справляться с тем, что происходит вокруг?

Хороший вопрос. Фотографы, которых я обожаю, делают то, чего не делаю я. Маркус Блисдейл, который работает в Конго, Том Стоддарт. Они выбрали работу с серьезными темами. Я не думаю, что моя работа менее важна, чем их. Я думаю, что то, что снимаю я, — серьезно. Нельзя быть фотожурналистом и делать только забавные картинки. Ты должен иметь что сказать. Я не страдаю [от знания о том, что происходит вокруг], потому что я думаю [об этом] и знаю людей, которые пытаются со всем этим что-то сделать. Думаю, что, если бы я не был активным и не пытался фотографировать то, что мне кажется важным, я бы страдал больше.

Вы можете назвать себя фотожурналистом?

Абсолютно да.

Существует куча стереотипов про каждую нацию. Про русских говорят, что мы пьем все время, про англичан — тоже. Что такое на самом деле — быть англичанином?

Я не стесняюсь того, что я англичанин, но и не должен этим гордиться. Клише существуют, потому что многие из них — правда. Некоторые можно оспорить, как и клише про любую другую нацию. Алкоголь встроен в наше общество: культура пабов, реклама — это довольно трудно будет изменить. Но мне самому как англичанину это очень нравится. Я думаю, что мы достаточно гордые, а еще — более толерантные, чем про нас думают: я фотографирую англичан 20 лет и только раз получил по лицу. Так что я думаю, что страх — в голове у фотографа. А вообще-то мы, англичане, весьма внимательные и готовые помочь.

Вы сюда приехали с книгой «Денч делает Даллас». Расскажите про нее.

Да. Правда, книги пропали на целую неделю, мы только вчера их нашли. Я работал по заданию как фотожурналист в 16 разных странах, но мои первые три книги были про англичан или британцев. Меня стали узнавать как «того забавного английского парня», и мне захотелось поработать где-то за пределами Великобритании. США — это флаг тех же цветов, только рынок больше и континент другой. Я хотел добавки к тому визуальному архиву, что у меня уже накопился, и Даллас стал первой частью большого путешествия «Взгляд Денча на Америку». Я знал, что хочу поехать в Штаты, но не знал, куда именно. Olympus спонсировали поездку, и они сказали мне ехать туда, куда я хочу сам. Я решил пойти по алфавиту. А потом вспомнил, что в 70-х был такой порнофильм — «Дебби делает Даллас» (в английском языке глагол do также может означать «заниматься сексом». — Прим. ред.). Тогда я решил, что пусть будет «Денч делает Даллас». Может, будет еще «Денч делает Денвер, Делавэр», а потом и более глобально — Джибути, Дрезден, Дубай. Некоторые фотожурналисты говорят: «Ты должен знать, что ты хочешь сказать, а потом уже ехать и делать фотографии». Я считаю иначе. Сначала я выбираю место, в которое хочу поехать, а потом еду с надеждой, что смогу сделать портрет этого места. Я провел две недели в Далласе — вставал в семь утра каждый день, выходил с камерой, проходил по 20 километров. Конечно, случались и простои. Меня не брифовали перед поездкой: единственной инструкцией, которую я получил, было делать то, что я хочу. Это было одновременно и пугающе, и приятно.

В тексте аннотации к вашей книге «Алкоголь & Англия» вы задавались вопросом: почему англичане пьянствуют до тех пор, пока не свалятся? Нашелся ответ?

Может быть, ответ в том, что мы — нация воинов: островитяне, захватчики, борцы. Мы больше не воюем с другими странами, поэтому начали воевать сами с собой и стали достаточно саморазрушительны. Мы пьянствуем до тех пор, пока не упадем, потому что можем и потому что это то, что мы делали веками. Я делал эти фотографии с 1998 по 2008 год, и тогда Англия пила дольше и дешевле. С 2008-го англичане, особенно молодое поколение, кажутся здоровее. Статистика противоречивая, но, по моим наблюдениям, они как-то больше по фитнесу. Люди обычно думают, что британцы — это медведи с пузом и красной кожей. Но когда я делал «Британцев за границей», я снимал молодых британцев — они были подтянутыми, в татуировках. Конечно, пили они по-прежнему много, но произошел какой-то сдвиг.

Кто-то из тех людей, кто оказался на ваших фотографиях в пьяном виде, предъявлял вам претензии за то, что вы опубликовали их в книге?

Я никогда не говорю, что они пьяные, потому что я этого не знаю. Я на 99 % уверен, что человек пьян, но в подписях к фотографиям нигде не найти слово «пьяный». Если у меня нет медицинского заключения о состоянии человека, я не стану так говорить, я ведь фотожурналист и должен быть аккуратным.

Люди в общем не против, когда их снимают, и не против потом смотреть на свои фотографии. Против меня не было успешных судебных дел. Один раз кто-то попытался — это была мама одной из попавших на фото несовершеннолетних девочек. Она немного смутилась, когда открыла газету воскресным утром и увидела свою 17-летнюю дочь в ночном клубе. Проблема была в том, что фотографии к тому моменту было уже три года, и она не могла понять, почему мы опубликовали ее теперь. Но на меня никогда не нападали. Хотя разок случилось, что я встрял в домашнюю ссору вместо того, чтобы снимать.

Я очень осторожно публикую снимки. Я снимал одну аварию, водитель погиб спустя три часа после того, как я сделал фотографии. У меня много фотографий этой аварии, но я осознанно опубликовал только две из них, где нельзя разглядеть лица. Я никогда не публикую фотографии, если не знаю, почему я хочу, чтобы люди увидели их. Я снимаю, на следующий день проверяю съемку и отдаю ее агентству. Если у кого-то возникают проблемы, они могут прийти ко мне и спросить, зачем я сделал эту фотографию, а я отвечу, что на то есть причина. В Англии по-прежнему можно снимать людей на улицах легально.

И люди не против?
Сейчас они против чаще, чем прежде. Люди стали подозрительнее, они парятся о том, где в итоге окажется их фотография. Но я всегда говорю правду: «Здравствуйте, я Питер Денч, я на задании от журнала Sunday Times, и я фотографирую отношения Англии с алкоголем». Они могут согласиться или отказаться — это сотрудничество, и я уважаю объекты своих съемок, даже если они валяются в канаве.

Есть ли какие-то вещи в вашей карьере, к которым вы бы хотели вернуться и изменить их? Может, вам стыдно за что-то?

Ты же не можешь отредактировать свои твиты. После того, как что-то сделано, мы имеем дело с последствиями. Звучит самодовольно, но я бы не хотел возвращаться в прошлое и менять что-то. Мои инстинкты говорят «нет», я уверен, что я в компании людей, которым доверяю: я говорю об агентствах, о людях, которые со мной сотрудничают как с фотографом. Если бы фотография не была моей работой, ею стала бы аэробика. Но мне повезло быть фотографом. Когда я занимался чем-то еще, это всегда заканчивалось тем, что я уставал от ссор на работе. Так у меня осталась только фотография. Я могу путешествовать по миру, заставлять людей хохотать, думать, выпивать пару бокалов по дороге — это не самая плохая жизнь.

— Я знаю множество фотографов, которые делают то же самое, чего хотят от моделей: например, раздеваются, если просят раздеться модель. А вы пили, когда снимали ««Алкоголь & Англию»?

Я никогда не был пьян.

Но пили?

Ага. Я пью много и каждый день. У меня не было ни одного дня без алкоголя в этом году. Я редко пью мало, но никогда не пью слишком много. Причина, по которой я сделал книгу про алкоголь в Англии, в том, что, когда я рос, мои родители работали на пивоварне и алкоголь окружал меня с раннего детства. Вдобавок я рос в прибрежном городе, куда все приезжали в отпуск. А еще там была военная база и много моряков, они пили и дрались. То, что вы видите на рекламных брошюрах, — это не Англия.

Да, я выпью, если окажусь в баре. Я снимал в розовом парике, одетый как школьник, голый, выпив несколько пинт пива. Некоторые фотографы считают это обманом, но я не вижу проблемы.

А в алкоголе вы видите проблему? В Москве, например, по закону нельзя купить алкоголь в магазине после 11 вечера. Так государство пытается победить алкоголизм.

Правительство всегда должно производить впечатление, будто делает что-то, верно? [Ты понимаешь, что] это проблема, когда видишь кареты скорой помощи субботней ночью, когда смотришь на статистику заболеваний печени. Это реальная проблема, с которой государству тяжело справиться. Британское правительство пыталось делать много вещей, например увеличивать цены, но на рекламу тратится так много денег. Это и проблема, и нет.

Что нужно делать, если впервые попадаешь в Англию? Как увидеть настоящую Англию?

Сначала нужно сходить на футбол, потом прошвырнуться вокруг Harrods — там вокруг арабское комьюнити, богатство. Если собираешься делать портрет Англии, то нужно поехать в разные стороны: на север, на юг, на запад и на восток страны. Надо посмотреть и на разные социальные слои: от бедных до богатых. Доехать до Блэкпула, который даст тебе одну картину Англии, а потом сходить на королевские скачки Royal Ascot или посмотреть на королевскую регату Henley Royal Regatta, от которой у тебя будет совсем другое впечатление.

Каково сейчас фотожурналисту в Англии?

Тяжело. Я десять лет работал для GQ, Tatler, Marie Claire, The Sunday Times Magazine, Telegraph Magazine, и работы было много. Ты идешь снимать, потом возвращаешься с пленкой, относишь ее в лабораторию, и тут же звонит телефон, и ты снова идешь снимать. Года до 2009-го 95 % моих заработков были от журналов и газет, теперь это 5 %. Десять лет назад целью было получить 12 страниц в журнале Sunday Times, а пять или шесть страниц были неудачей. Теперь удача — получить пять страниц. Традиционного репортажа больше нет. Но теперь есть другие способы показать свои работы, сейчас очень интересные времена для сотрудничества. Фотография может быть очень эгоистичной, но я думаю, что люди понимают — можно делать видео, писать, а это еще интереснее. Этот год для меня финансово был очень успешным. Юным фотожурналистам тяжело, потому что агентства закрываются, газеты исчезают — в Англии, не знаю, как в остальных странах. Но я не хочу, чтобы это угнетало людей, я хочу, чтобы они становились только активнее, чтобы они думали, как можно монетизировать и показывать свою работу. Это сложно.

Вы друзья с Мартином Парром, верно? Я видела его пару лет назад на Paris Photo, и он показался мне уставшим, будто ему скучно от того, чем он занимается, это так?

Мы не друзья, но знакомы. Я был дважды у него в гостях, один раз юным фотографом — показывал свои работы. Но мы никогда не выпивали вместе. Он любит пить чай, поэтому я приносил ему пирожные. Я не думаю, что ему надоело, — посмотрите, как много книг у него выходит, как много выставок. Меня однажды назвали «Доступным Мартином Парром», в другой раз — «Пьяным братом Мартина Парра». Люди часто сравнивают меня с ним, я не против. Невозможно снимать Англию в цвете без того, чтобы тебя не сравнили с Парром. Он действительно на меня повлиял. Его работа «Новый Брайтон. Последний курорт» показала мне как фотожурналисту, что не обязательно садиться в самолет и лететь в другую страну, чтобы попасть на линию фронта, ты можешь просто пойти в паб или супермаркет. Для меня это было откровением, потому что я никогда не хотел лететь в другую страну на линию фронта.

Какая ваша главная задача как фотожурналиста?

Она меняется каждый день. (Смеется.). Оставить антропологическое исследование того, что я считаю правдой, и того, что мне кажется важным. Это мой маленький вклад. Я думаю, что «Алкоголь & Англия» — часть истории. Как и «Британцы за границей» — может, однажды дешевые полеты и путевки закончатся, и тогда люди будут смотреть на мои репортажи, чтобы узнать, как это было тогда. Я хочу, чтобы меня развлекали, и сам хочу развлекать. Если ты можешь менять впечатления людей, влиять на их точку зрения, доносить свою — это и есть успех.

(Фото на обложке: Из проекта «Алкоголь & Англия».)