Юрко Дячишин: «Мой Львов — это уже история»

— Я увлекся фотографией в 2002 году. В то время интернет еще не проник в нашу жизнь настолько глубоко, как сегодня: информации было не много и получить ее было сложно. У меня ушли годы на то, на что современной молодежи нужно пару месяцев. Фотографов, у которых можно было бы поучиться и которые направили бы тебя в правильное русло, не было. Конечно, ошибок молодости не избежать, но время утрачено безвозвратно. Тем не менее вспоминается и приятное. Особенно художественное объединение «Дзига» и Влодко Кауфман, которые своим содействием помогли мне в становлении как молодого художника.

— Одна из ваших первых персональных выставок называлась «Жизнь прекрасна». Ваше видение мира с того времени изменилось?

— Боюсь, что кроме названия сейчас мало кто помнит, какие работы там выставлялись. В экспозиции было много фотографий маргиналов — это была моя первая попытка сказать, что нужно ценить то, что есть. После выставки за мной закрепилась «слава» социального фотографа, хотя это не совсем так. Тогда я был достаточно романтичным человеком, но со временем романтика исчезает, а цинизм получает все больше подтверждений своей правоты. Приходится «спасать мир» другим способом или просто наблюдать за естественным отбором.

— Расскажите, как вы работаете с людьми. Они интересны вам как личности?

— Очень часто героями моих фотографий становятся чудаки или сумасшедшие — случайные персонажи, которых я встречаю на улицах в центре Львова. Поддерживать с ними отношения в привычном понимании невозможно. Но я пытаюсь узнать о них все что можно и следить за их жизнью. Я всегда честен с ними и всегда говорю, для чего фотографирую. Не пытаюсь каким-то образом повлиять на их жизнь или изменить ее: я не социальный работник, а художник, у которого другие цели, задания и обязательства перед человечеством.

— Проект «Его сны» о львовском маргинале Андрее вы снимали несколько лет. Чем вас заинтересовал этот человек?

— Да, я снимал «Его сны» более восьми лет. Это многоуровневый проект в плане смысла и посылов, которые я в него вкладывал в процессе работы. Это была документалистика и театр одновременно, но все-таки не документальный проект об очередной сложной истории одного человека, это о другом. О чем? Это история о снах, наблюдение за жертвоприношением, рассказ о страхах и призраках — в принципе, о каждом из нас.

— Вы также автор проекта Slavik’s Fashion. Кто такой этот Славик? Вы показывали ему фотографии?

— Славику было 55 лет. Он бездомный чудаковатый бродяга, цыган, но очень особенный. Он вел специфический образ жизни, совсем не свойственный такого рода людям. Славик не слонялся с кучей сумок, не рылся в мусорных баках и не общался с другими бездомными.

Он практически никогда не появлялся в одной и той же одежде, что очень странно и, очевидно, очень сложно для человека без крыши над головой. Кроме ежедневной смены одежды — а иногда и переодеваний дважды в день, — Славик регулярно менял прически, бороды и даже брил подмышки. Как это вообще возможно для бездомного? Он постоянно бродил по улицам, выборочно и ненавязчиво просил милостыню. Регулярно пил алкоголь, преимущественно пиво, но алкоголиком не был.

Все фотографии — более ста портретов — сделаны во время наших случайных встреч на протяжении двух лет. Я мог наталкиваться на Славика каждый день, а иногда видел его раз в несколько недель или месяцев. Ему нравилось позировать: ведь костюмы, я думаю, он надевал не просто так. Это был его постоянный перформанс, и тот факт, что на него обращали внимание, приносил ему удовольствие и делал счастливым. Несколько раз я распечатывал Славику снимки, и он был очень этим доволен. Славик — самый модный бездомный в мире. К сожалению, в начале 2013 года он исчез с улиц Львова.

— А как он попал на обложки глянца?

— Slavik Super Star — вторая часть проекта Slavik’s Fashion. Я завершил и опубликовал продолжение истории о Славике еще до того, как начался интернет-вирус, и проект еще не был широко известен. Все коллажи я изготовил вручную на основе оригинальных обложек глянцевых журналов и портретов Славика. Поэтому каждая работа уникальна и существует в одном экземпляре.

В жизни часто бывает, как это ни горько, что, чтобы попасть на обложку журнала (даже если ты — знаменитость), необходимо оказаться в неприятной ситуации или просто-напросто умереть. Сразу же вспомнят все заслуги и достижения или грехи и неудачи, и — готово: несколько дней, недель, месяцев ты — настоящая звезда. И очень символично, что цикл снимков Slavik Super Star возник после исчезновения Славика.

Интересно, что сегодня моя творческая задумка Slavik Super Star стала реальностью: проект про стильного Славика опубликовали более тысячи изданий по всему миру.

— Сложно ли вам выходить из истории и начинать новый проект?

— Я часто возвращаюсь к старым проектам, а многие истории продолжаются и постоянно пополняются новыми фотографиями. Например, «Лавочки» я снимал десять лет параллельно с другими проектами.

Я всегда работаю над несколькими сериями одновременно, но большинство из них «деактивирую», так никому и не показав. Мои взгляды на вещи меняются, а темы, которые занимали раньше, перестают меня волновать. В процессе работы проекты могут трансформироваться или дополняться, иногда «замораживаются», чтобы продлиться через много лет. Например, проект про лошадей я возобновил после семилетней паузы.

— У вас есть серия «Путин во Львове». Насколько фотограф должен реагировать на политические события в стране?

— «Путина во Львове» я снимал в период аннексии Россией Крыма и начала военных действий на Донбассе. Тогда у меня, как и у многих коллег, была большая творческая депрессия. Казалось, что все бессмысленно, когда на востоке страны гибнут твои друзья.

Во Львове изображения Путина меня преследовали везде: в новостях, разговорах, кричалках футбольных фанов, на граффити и плакатах, где Путина рисовали в образе Гитлера. Путин был сделан из шоколада, его изображение красовалось на мишени в тире, в писсуаре и, конечно, на туалетной бумаге — это сознательный рефлекс на Путина. Куда бы я ни шел, кругом наталкивался на его «проявления», и неосознанная фиксация происходящего переросла в целевую работу над проектом.

Художник — «паразит» по умолчанию, поскольку реагирует на актуальные темы, высказывая свою идею. Решая локальную проблему или пытаясь спасти весь мир, он не может оставаться в стороне и часто, словно зеркало, отображает данный исторический период. Но все же следует различать вечность и конъюнктуру, поскольку на политику реагировать будут всегда. Вопрос в том, зачем это и что из всего этого останется.

— Параллельно с работой над личными проектами вы сотрудничаете с международными СМИ. Насколько сложно и необходимо объединять коммерческую и творческую фотографию?

— Я разделяю эти виды съемки: работа — для того, чтобы жить, а творчество — чтобы что-то жило во мне. Объединять работу и творчество или не объединять — зависит от случая и возможности, но это однозначно разные виды съемки. Когда работаешь, необходимо профессионально выполнить задание и не отвлекаться на частные вещи. Впрочем, также ничто не должно отвлекать и мешать творческому процессу.

— У вас много наград в области фотографии. Какая из них для вас самая ценная?

— Самая эмоциональная награда, как правило, первая, которая мотивирует двигаться дальше. Надеюсь, что самое ценное еще впереди и это будет не диплом или медаль, а хорошая возможность или финансовое признание моего творчества: не награда, а вознаграждение. Я хочу, чтобы мои работы дорого и часто продавались, тем самым позволяя мне спокойно заниматься творчеством и не отвлекаться на материальные вопросы.

— Вы планируете продолжать снимать Львов?

— Да, я продолжаю снимать повседневную жизнь города, но с каждым годом все меньше и меньше. Я постоянно наталкиваюсь на собственные визуальные шаблоны и повторы. Нельзя просто что-то делать без смысла, пополняя армию визуальных спамеров.

Другой фактор — фотографировать во Львове мне стало просто неинтересно. Город изменился, превратился в туристическую конфетку. Настоящая жизнь, которая кипела в центре, исчезла навсегда. Изменения, которые произошли со Львовом, хороши для города, но мой Львов — это уже история, хоть и прошло не более 15 лет. Свои снимки десятилетней давности я шутя называю ретрофотографиями и ловлю себя на мысли, что это не такая уж и шутка.

— Над чем работаете сейчас? На вашей странице в соцсети есть снимки с хештегом #TerraGalicia. Это часть будущего проекта?

— Говорят, что все начинают с пейзажей (я не исключение) и часто этим жанром заканчивают. Мне нужна была визуальная перезагрузка, и TerraGalicia — одна из трех пейзажный серий, над которыми я начал работать. Намереваюсь отснять все времена 2017 года и, возможно, еще весну 2018-го. Особенность проекта в том, что я демонстрирую фотографии еще в процессе работы над ним. Надеюсь, что TerraGalicia — моя визуальная «реинкарнация» и закончится все «Фениксом фотографии», а не завершением фотографического творчества с окончательным переходом к другим формам искусства.