Работа — волк: Как живут спасатели зверей в Киеве

День спасателей обычно начинается в шесть часов утра. Но сегодня первое сообщение приходит только в десять: «Помочь поднять и донести собаку до клиники. У собы температура, судороги». Я и смена спасателей — Таня и Вова — садимся в старый «крайслер» и едем в Вышгород, маленький город под Киевом.

Хозяйке на вид не больше пятидесяти, она выглядит помято и говорит с трудом. Таня незаметно отправляет мне сообщение в телеграме: «Она пьяна, по-моему». Тане 29 лет, у нее пыльные руки, взъерошенные волосы и яркая футболка Kyiv Animal Rescue Group. Она говорит четко и доходчиво, если нужно — терпеливо повторяет по нескольку раз, как учительница или сотрудница колл-центра.

Собака лежит на голом полу в подъезде, ее сильно трясет — по словам хозяйки, со вчерашнего вечера. На людей, которые кладут ее в контейнер-переноску, собака не реагирует. Возле машины спасателей соседи замедляют шаг, вокруг собираются любопытные дети.

Собака лежит на голом полу в подъезде, ее сильно трясет — по словам хозяйки, со вчерашнего вечера.

Хозяйка сует спасателям 400 гривен (это немного, только анализы могут стоить около 200 гривен) и отказывается ехать в клинику. Таня мнется: с животным должен быть владелец, однако времени на уговоры нет. Приходится везти собаку как бездомную — а значит, в большинство клиник можно даже не соваться.

В первой клинике, которая работает с «подобранцами», животному делают укол, и судороги прекращаются. Но оставить на стационарное лечение его нельзя. «Это бизнес, им выгоднее оставить у себя несколько котов, чем большую собаку без хозяина», — объясняет Таня. Вторая подходящая клиника находится на другом конце города. Мы едем туда так быстро, что из-за шума дороги, бьющего в открытые окна, почти не слышим друг друга.

В Kyiv Animal Rescue Group (KARG), как правило, работает 10-20 человек. Они спасают животных уже шесть лет: ежедневно на суточную смену выезжают две машины с двумя-тремя сотрудниками в каждой. Всего в фонде четыре легковые и одна пожарная машина — обычно в команде есть один-два пожарных, которые находят на спутниковой карте и тушат мелкие очаги в безлюдных местах.

Работа не сахар: каждый день спасатели достают застрявших в подвале котят, ловят сбежавших собак, выхаживают белок и летучих мышей. Смена длится сутки; за это время одна машина фонда проезжает 200-300 километров. Учиться спасать животных приходится на практике, а оборудование — переделывать из стройматериалов.

Каждый день спасатели достают застрявших в подвале котят, ловят сбежавших собак, выхаживают белок и летучих мышей.

Команду собрали Михаил Сторожук и его жена Любовь. Он, бывший диггер, снимал котов с деревьев за деньги; она зооволонтер, лечила животных. Познакомились на крыше, спасая летучих мышей. Волонтерам в среднем 25-30 лет, примерно половина — бывшие диггеры, как Миша. Диггеры используют вместо имен прозвища, поэтому быстро привыкаешь, что в команде работают Мега, Шнайдер или Фийка. Но не покидает ощущение, что находишься в каком-то закрытом ролевом сообществе, где каждый — тот-кого-нельзя-называть.

Миша и Таня посвятили себя волонтерству почти полностью. Другие совмещают спасение животных с работой — например, заступают на смену в выходные. Стажеры часто уходят, получив на руки первую зарплату или увидев, насколько работа в KARG отличается от восьмичасового дня в офисе с перерывом на обед.

Обязательно ли любить животных, если занимаешься их спасением? Миша уверен, что нет. Излишняя сентиментальность может только навредить, если нужно причинить собаке или кошке боль, чтобы спасти жизнь. В первую очередь помогают тем, кого с большей вероятностью можно спасти.

— В Киеве миллион ворон, это не исчезающий вид. Если одна из них мучительно умирает, нужно облегчить ее страдания, вот и все, — говорит он. С владельцами питомцев Миша тоже не церемонится: если холеный кот сбежал, хозяева сразу услышат, что любимец может быть в глубоком колодце, из которого сам не выберется.

*****
Вызов команды не бесплатный. На сайте указаны тарифы — от 200 до 500 гривен в зависимости от сложности задачи. Если за вызов платят больше, то 60% излишка положено отдать в фонд, а остальное можно оставить себе — но на практике переплачивают очень редко. Зато часто не дают ничего: при мне за два дня и семь вызовов со спасателями расплатились только дважды. Однако команда помогает животному, даже если у хозяина или сделавшего вызов прохожего нет денег.

При мне за два дня и семь вызовов со спасателями расплатились только дважды.

В среднем спасатели получают на вызовах несколько тысяч гривен в месяц, еще около тысячи евро приходит на патреон и другие интернет-кошельки. Из этих денег фонд платит клиникам (некоторые из них иногда лечат в долг, если сумма большая), покупает бензин и оборудование, покрывает расходы спасателей на мобильную связь и лечение травм, полученных на вызовах. Зарплату платят из пожертвований спонсора — киевского программиста, который раз в месяц присылает 25 тысяч гривен. Отчеты о потраченных деньгах команда публикует на сайте.

Мы едем на окраину Киева, где на одном из балконов поселились стрижи. Миша за рулем с сигаретой в зубах. Один из пальцев руки у него плохо сгибается: кошка укусила во время спасения, в кость попала инфекция — палец едва не пришлось ампутировать.

Щель, где якобы поселились стрижи, оказывается на наружной стене под балконом. Миша крепит веревку за петли входной двери, протягивает через всю квартиру и, как следует обвязавшись, выскальзывает на улицу. Так проще и безопаснее, чем спускаться с крыши: острые козырьки могут перерезать веревку. Гнезда в щели нет, но хозяйка квартиры просит ее заделать «на всякий случай». Она раздражается, когда Миша говорит, что спасает животных, а не чинит балконы.

Операция заняла не больше десяти минут, дорога — около часа. Мы уходим ни с чем, за работу хозяйка не заплатила. Настроение у спасателей портится, а я прощаюсь сразу с двумя иллюзиями: что волонтерам не нужно материальное поощрение, а клиенты всегда им благодарны.

***
Я держу истощенного голубенка, пока Таня вставляет ему в зоб катетер — поглубже, чтобы птенец не захлебнулся зерновой смесью. Покрытый тонкой кожицей живот понемногу надувается под моими пальцами. Я всегда думала, что люблю животных, но в этот момент начинаю сомневаться: может быть, собственный комфорт мне нравится больше?

Я спрашиваю Таню, что объединяет спасателей. Любовь к животным и жажда острых ощущений, отвечает она. Я киваю, глядя, как ее напарник без страховки карабкается под крышу склада, где поселился сыч. Строители, приехавшие латать кровлю, смотрят на операцию с ухмылкой — они не понимают, зачем тратить время на птиц. «Надо этих сычей забетонировать, и все», — бросает один из них. Спасатели не удивляются такому комментарию: они знают, что когда сообщение об их операции попадает на новостной сайт, многие читатели не понимают или даже осуждают такую работу.

В правилах команды — не ставить под угрозу жизнь спасателя ради животного. Но волонтеры рискуют охотно. Самая молодая спасательница, 22-летняя Алиса, на моих глазах просачивается в вентиляцию в подвале. Кажется, даже не каждый кот сюда пролезет; места для маневра совсем не остается. Осенью прошлого года команда ездила в Запорожье, где в подземной шахте пять месяцев просидела собака. Там Тане пришлось забраться в тоннель настолько узкий, что лезть можно было только на выдохе. Если бы что-то пошло не так, никто не смог бы прийти ей на помощь.

В подземной шахте пять месяцев просидела собака. Тане пришлось забраться в тоннель настолько узкий, что лезть можно было только на выдохе.

Мы на даче одного из участников команды, где на передержке живут спасенные ежиха с ежатами, бельчонок с нарушенной координацией и летучий мышонок, которого полчаса назад волонтерам передали в обувной коробке. В одиннадцать вечера Таня собирает их на кормежку. Она магистр физико-математических наук; была лучшей студенткой в группе, но еще в университете начала заниматься спасением животных и постепенно оставила научную работу. Теперь в ее холодильнике переживают зимнюю спячку летучие мыши, а летом она делит квартиру с выздоравливающими бельчатами, котами и птицами. Она признается мне, что иногда жалеет об упущенных возможностях, и на мгновение грустнеет.

Накануне 30-летия Миша написал в фейсбуке невеселый пост — о дочери со спинальной мышечной атрофией, профессиональном выгорании и в целом усталости от жизни. Он говорит, у спасателей выгорания нередки: кроме тяжелой работы сказываются ссоры из-за разного подхода к исполнению обязанностей и чувство вины, если животному не удалось помочь. Один из коллег Миши пробыл в KARG несколько лет и ушел, когда на его глазах котенка придавило бетонной плитой.

За прошлый год команда спасла больше двух тысяч животных.

Алиса отбрасывает с плеч яркие, почти красные волосы и одну за другой рассказывает спасательские байки. Она много смеется и говорит, что еще не нашла себя. Мне кажется, она лукавит. По данным фонда, за прошлый год команда спасла больше двух тысяч животных. В будущем ее участники надеются работать по всей Украине. Когда я спрашиваю волонтеров об усталости — тут же отмахиваются: мол, временные трудности.

Я откидываюсь на спинку сиденья; в бок упираются огнетушитель, сачки, мотки веревок и другие инструменты, о предназначении которых я не догадываюсь. Алиса говорит, что собака, с которой началось мое первое дежурство, умерла в клинике. Ее хозяйка еще долго звонила спасателям и обвиняла их в воровстве 400 гривен.

Финансово поддержать Kyiv Animal Rescue Group можно на патреоне или переведя деньги на один из счетов команды.

upd: В материале были допущены ошибки. Изначально утверждалось, что Таня — кандидат физико-математических наук. Это не так, она магистр. Кроме того, птенцов кормят не молоком, а зерновой смесью. Редакция приносит свои извинения читателям.

Фото: Мишка Бочкарев специально для Bird in Flight