Эпидемия в картинках: Комиксы о вирусах

Вспышки болезней и утечки смертоносных вирусов из лабораторий стали распространенным страхом второй половины XX — начала XXI века. Неудивительно, что из этого страха выросли сюжеты сотни графических романов: от легендарных «Ходячих мертвецов» Роберта Киркмана и «Сладкоежки» Джеффа Лемира до плакатных комикс-адаптаций «28 дней спустя» Дэнни Бойла и «Противостояния» Стивена Кинга.

Мы подобрали три комикса об эпидемиях — авторы этих романов избегают растиражированного сюжета про зомби и предлагают читателям биопанк о генетической чуме, боди-хоррор о ВИЧ и историю о вирусе эпохи Instagram.

«Y: Последний мужчина»

(Авторы — Брайан К. Вон, Пия Гуерра. Перевод на русский — Е. Доброхотов-Майков)

Масштабный, растянувшийся на шесть лет и 60 выпусков комикс одного из лучших сценаристов индустрии — фантазия о крахе патриархата, клонировании и управлении людьми на генном уровне.

За один день из-за «генной чумы» умирают все млекопитающие и эмбрионы мужского пола — болезнь не щадит даже хранящуюся в банках сперму с Y-хромосомой. Каким-то чудом не погибают только два Y-носителя: Йорик Браун и его ручной капуцин, которым в новом мире явно не рады. Йорик будет спасаться от преследующих его амазонок и ниндзя, ища ответы в подпольных лабораториях генной инженерии по всему миру.

По сути, мир комикса похож на художественное воплощение SCUM Manifesto радикальной феминистки Валери Соланас, стрелявшей в Энди Уорхола. В манифесте Соланас предлагает основать SCUM — Society for Cutting Up Men (Обще­ство уничтожения мужчин), закабалить и истребить всех «фаллоцентристов», упразднить денежную систему и вернуться к матриархату. Брайан Вон в значительной мере это «реализует».

В сюжет умело вплетены все составляющие биопанк-фольклора: например, идея, что приговор человечеству разрабатывают не на военных базах, а в так называемых ДНК-библиотеках. ДНК можно модифицировать и с помощью вакцины или таблетки внедрить населению, чтобы контролировать или истреблять его на молекулярном уровне. Один из героев намекает, что теневое правительство перепрограммировало Y-хромосому на самоуничтожение.

Фамилию Йорик получил в честь Луизы Браун — первого ребенка, родившегося в результате искусственного оплодотворения. Брайан Вон опять намекает на этические проблемы, связанные с созданием жизни «в пробирке». В тексте есть отсылки к овечке Долли и клонированию — основным темам генной инженерии 70-х.

Один из героев намекает, что теневое правительство перепрограммировало Y-хромосому на самоуничтожение.

«Черная дыра»

(Автор — Чарльз Бернс. Перевод на русский — И. Богданов)

Графический роман о ВИЧ Чарльза Бернса, которого обычно преподносят как культового автора. Раблезианский размах идей «Черной дыры» вкупе с фактом, что над серией из 12 выпусков Бернс работал десять лет, создали комиксу репутацию «нельзя пропустить». Одно время его даже подавали как новую совесть нации — во многом благодаря тому, что Бернс очень точно изобразил главный излом американских 90-х с их параноидальной стигматизацией ВИЧ и дал право голоса тем, кого не захотели услышать.

Сюжет такой. Сиэтл охвачен «подростковой чумой» — инфекцией, передающейся половым путем исключительно среди подростков и вызывающей жуткие телесные мутации: старшеклассники обзаводятся рогами, хвостами и фурункулами размером с мандарин, быстро превращаясь в «новый класс изгоев», как сказала Сьюзен Зонтаг о жертвах СПИДа.

Комикс показывает, что настоящий боди-хоррор подкидывает сама жизнь — и один из таких сюжетов разворачивался в 80—90-х, когда у первых жертв ВИЧ и СПИДа обнаруживали воспаленные лимфоузлы, саркому Капоши и болезненные нарывы. Графический роман о четырех сиэтловских школьниках оборачивается зашифрованной историей болезни целого континента, их стигматизация — ответом правительства на новую «эпидемиологическую» угрозу, их смерть — лишь одной из тысячи в матрице умирания.

Когда вирус иммунодефицита только обнаружили, предполагали, что он переносится воздушно-капельным путем. Медсестры отказывались прикасаться к заболевшим, власти нескольких штатов подавляли протесты против отказа в лечении и систематического пренебрежения к инфицированным. В начале эпидемии в США ВИЧ-положительными становились в основном геи, гаитяне и героиновые наркоманы, что еще больше подкрепляло расизм и предрассудки o ЛГБТ-комьюнити: «маргиналии жизни», «отбросы», «темный срез общества».

Роман о четырех сиэтловских школьниках оборачивается зашифрованной историей болезни целого континента.

У Бернса есть эпизод, предположительно отсылающий к забастовке «Умирание», которая произошла в 1988 году у здания Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (Food and Drug Administration, FDA). Демонстранты держали в руках пенопластовые над­гробия и прикрепляли к курткам значки «Если я умру от СПИДа, никаких похорон — бросьте мое тело на ступенях FDA».

Собственно, «Черная дыра» — комикс не столько о подростках-химерах, сколько о мутациях общества. Как писал фотограф и жертва СПИДа Дэвид Войнарович, «когда мне сказали, что я подцепил этот вирус, я быстро понял, что подцепил и больное общество».

«Прелесть»

(Авторы — Джереми Хон, Джейсон А. Херли, Джон Роч. Перевод на русский — В. Матюша)

Первый и вместе с тем самый язвительный комикс об эпохе Instagram и лукизма, уместившийся в 29 выпусков.

Обычно в массовой культуре болезни уродливы — но не в сценарии Джереми Хона. Тут мир охвачен вирусом под названием «прелесть»: у инфицированного за одну ночь сжигаются лишние килограммы, появляются высокие скулы, уверенность инфлюэнсера и модельная внешность, что низвергает селебрити до «таких же, как все».

Вирус настолько модный, что им намеренно пытаются заразиться. Но чуть позже к симптомам прибавляется невыносимая боль и самовозгорание — один из первых случаев смерти от прелести и будут расследовать главные герои, детективы Вон и Фостер.

Самая считываемая идея — конечно, об отретушированной повседневности, правильных пропорциях как валюте и о корпорациях, продвигающих «красоту» как прогрессивную ценность. То, что ради конвенциональной внешности человечество готово с распростертыми объятиями идти навстречу опасным штаммам, не так уж далеко от реальности, если вспомнить о популярности туберкулезной бледности и румянца среди француженок XIX века.

Вирус настолько модный, что им намеренно пытаются заразиться.

При этом комикс не назовешь легкомысленным: например, когда детективы предполагают, что вирус — инструмент фармакологического заговора, конвертирующего обсессии общества в смертельную инфекцию, это перекликается с новейшими идеями философа Пола Прессиадо. Он описывает современность как фармакопорнокапитализм, где все вертится вокруг производства возбуждения, либидо, а также бьюти-стандартов и попыток им соответствовать с помощью фармакологической продукции.

Как и в «Y: Последний мужчина», не обошлось без теории заговора, ведь само существование такого общества, по Прессиадо, подразумевает эндокринологический контроль человечества фармкорпорациями. Почти дословно это и происходит в комиксе.

Все изображения — фрагменты печатных изданий.