Дарья Туминас: «Российские авторы слишком серьезны»
Фотограф, независимый куратор, руководитель факультета медиа Вебстерского университета в Лейдене и фотокнижного рынка на Unseen Amsterdam. В 2012—2014 годах была сокуратором программы «Опыт голландской фотографии» в Санкт-Петербурге.
Фотоистория Дарьи Туминас «Иван и Луна» про двух братьев из деревни в Архангельской области получила приз на конкурсе Viewbook Photostory, грант фонда Lucie Foundation и специальное упоминание конкурса имени Яна Перри. Наталья Володина поговорила с фотографом о будущем серии и о том, что российская фотография могла бы заимствовать у голландской.
В серии «Иван и Луна» вымысел переплетается с реальностью, но вы заявили ее на конкурс Viewbook Photostory как документальную. Вы считаете этот проект документальным?
И да и нет. Разделение на документальную и недокументальную фотографию вызывает у меня много вопросов. Это отдельная тема, обсуждению которой можно посвятить очень много времени.
В 2010 году, когда я только начинала заниматься фотографией, мне казалось, что я работаю над документальной серией: это документация моих взаимоотношений с двумя главными персонажами — Иваном и Андреем, их портреты, которые мы «ставили» в процессе общения и игры. Плюс фотографии отображают частичку реального деревенского быта.
Viewbook Photostory предлагал две категории: арт и документальная фотография. Для меня арт-фотография больше работает с медиа, с материальностью фотографии (или ее отсутствием), экспериментирует с материалами. Поскольку в моей серии ничего этого нет, я после некоторых сомнений подала ее в документальную категорию.
Вы думаете над продолжением серии?
Мне бы хотелось, чтобы у нее было продолжение, но сказать точно не могу. Иван и Андрей выросли, им в последние годы было не так интересно сниматься, а давить на них я не хочу. Пока мы просто поддерживаем хорошие отношения, если это во что-то выльется — отлично. Если нет — мы в любом случае останемся друзьями.
Как бы то ни было, я не ставлю перед собой задачу поскорее сделать книгу или подготовить выставку.
Вы интересуетесь проектами, связанными с фольклором, этнографией?
Расскажу о негативном примере — проекте голландского фотографа Джимми Нельсона «Прежде чем они исчезнут». Это полная катастрофа. В нем плохо все: начиная с неразберихи в терминологии (например, автор применяет слово «tribe», «племя», ко всем подряд — от чукчей до тибетцев) и заканчивая поверхностным подходом к исследованию и этическими проблемами.
Нельсон, конечно, не претендует на то, чтобы быть этнографом, но он строит свой проект на отсылках к этнографии — или скорее к ее неуклюжему варианту XIX века. Нельсон просит представителей «племен» позировать в «традиционной» одежде. Это маскарад без какого-либо смысла, в котором моделям, снятым по визуальным канонам «фешн-шута», ничего не платят, — в то время как Нельсон продает свои снимки за безумные деньги. В ноябре видела его средних размеров принты на ярмарке Paris Photo за 10 тысяч евро.
Что происходит с вашим проектом «Ни хвоста, ни чешуи»? На сайте написано, что он в работе.
Сейчас он «в морозилке», но я бы очень хотела его оттуда достать. Пока, правда, у меня нет на него времени.
Это отснятый, но пока что неразобранный материал. Я проехалась по Вологде, Владимиру, Ярославлю, Твери, Новгороду. Перед съемкой в этих городах я обычно заходила в библиотеку, изучала местный фольклор, отбирала легенды, в которых есть мужские персонажи. Потом решала, как эти истории раскрутить, пыталась найти следы этих легенд или инсценировать их уже на месте.
Какую-то легенду можете рассказать?
Есть легенда о Синем камне, который сегодня лежит на берегу Плещеева озера (Переславль-Залесский, Ярославская область). Ему поклонялись и в языческие времена, и после принятия христианства. Православных это возмущало, и они пробовали бороться с ним как с пережитком прошлого. Вначале камень зарыли, но через какое-то время он снова оказался на земле. Тогда его решили использовать при строительстве церкви: водрузили на сани и повезли по льду, но лед под санями треснул, и камень пошел ко дну. А через некоторое время он снова оказался на суше. В общем, справиться с валуном никто не мог, и он по-прежнему лежит на берегу Плещеева озера.
Автобусы с туристами подъезжают туда один за другим. Кто-то относится к этому серьезно, кто-то нет. Но вообще эта история связана с темой новых ритуалов, рассчитанных на туристов, а также скульптур, которые нужно потереть, чтобы исполнилось желание. Примечательно, что таких скульптур десятки, если не сотни; они все достаточно страшные с художественной точки зрения, но как-то вписываются в пространство города и становятся объектами, к которым туристов специально привозят.
Это странное явление, так как местные жители этого не делают, а вот туристы — обязательно. Таких скульптур в одном городе может быть несколько. Я начала задумываться о природе этого «загадывания желаний» — как и почему это работает, кто это запустил. В истории с Синим камнем меня еще привлекли мужские персонажи, которые многократно старались избавиться от чудесной глыбы: такая борьба человека с чудом и попытка «убить» громадный валун.
Это будет документальный проект?
Нет. И я не могу пока точно сказать, какую этот материал примет форму.
Насколько опыт голландских фотографов возможно использовать в России?
Как и всякий опыт, его можно применить. Если сделать программу, например, о японской фотографии, то она будет востребована — местные художники, дизайнеры, люди из арт-индустрии наверняка смогут чем-то вдохновиться, чему-то научиться.
Голландская фотография отличается от российской прежде всего тем, что дает больше возможностей — начиная с того, что в стране масса бакалаврских и магистерских программ по фотографии, и заканчивая большим количеством галерей, музеев, выставочных площадок и фондов, которые продвигают, коллекционируют, экспонируют и поддерживают фотографию. Как результат — больше свободы и экспериментов с темами, материалами, инсталляциями.
Художники в Голландии не боятся выглядеть глупыми, смешными, несерьезными. Самоирония и легкость по отношению к искусству и своим проектам, мне кажется, сложно найти в российском художественном поле. В рамках петербургской программы «Опыт голландской фотографии», которую я сокурировала, я сама участвовала в мастер-классе Люка Вильмеринга, посвященном коллажу. Люк сказал мне тогда: «Дарья, хватит быть серьезной. Ты слишком серьезна!» Мне кажется, эта фраза может быть обращена ко многим авторам из России.
Еще одна отличительная черта для Голландии — многочисленные примеры сотрудничества художников как между собой, так и с представителями самых неожиданных сфер. В проекте «Переплетение. Упражнения в доместикации корневых систем» фотограф Диана Шерер сотрудничает с лабораторией, которая разработала плесень, заставляющую корневую систему растений развиваться в заданном направлении. Сформировавшиеся корни сплетаются в замысловатые узоры. Проект соединяет в себе ботанику, химию, фотографию, а также — неожиданно — моду: из корневой системы делают платья.
Если бы вам завтра нужно было продолжить программу «Опыт голландской фотографии», кого бы вы пригласили и почему?
Наверное, Вито Вормса, который занимается историческими техниками, в частности карбоновой печатью. Вито создает очень интересные концепции проектов. Например, проект «Эта гора — я» был посвящен заброшенным угольным разрезам Европы: автор объехал карьеры, сфотографировал их и в каждом месте собрал немного угля. Позже Вормс добавлял уголь от каждой горы в пигмент при печати ее изображения. Каждый принт получился своего цвета, совершенно уникального и непонятного — в переходах от коричневого к серому.
Вито может напечатать что угодно. Около года назад другой художник — Яп Схерен, который когда-то делал проект о своей бабушке, — попросил Вито напечатать ее портрет из ее же пепла. В обоих случаях Вито удалось соединить в своих работах объект съемки с самой фотографией.
В пару к Вормсу я бы пригласила фотографа, работающего с новыми технологиями, и спровоцировала бы дискуссию о природе фотографии. Что такое фотография — цифровое изображение, спроецированное изображение, файл в компьютере, лимитированная серия отпечатков или, как в случае с Вито, единичный отпечаток, который связан с объектом съемки?
Еще я бы привезла документальные проекты, потому что мне нравится, как голландцы умеют наблюдать и превращать, казалось бы, незначительные темы во что-то увлекательное. Например, книга «Краткий путь» (буквально с голландского — «Слоновьи дорожки») Яна Дирка ван де Бурга была посвящена тропинкам, с помощью которых люди срезают путь в голландских городах. Все довольно просто — но когда ты видишь город, опутанный этими тропками, то понимаешь, насколько это интересно с точки зрения и урбанистики, и психологии горожанина, и, возможно, человеческой психологии в целом.
В Голландии каждый год выпускаются по меньшей мере около 100 фотографов, с каждым годом все больше интересных проектов. Если серьезно говорить о новой версии программы, то просто набросать имена невозможно — нужно серьезно готовиться.
Можете сказать, над какой выставкой вы сегодня работаете как независимый куратор?
Я разрабатываю концепцию выставки с рабочим названием «Image Mass / Mass Image». Она про «невидимость» цифровых изображений, за которыми скрываются алгоритмы, числа. Эти изображения не предусматривают зрителя-человека — их слишком много, чтобы человек физически мог их просмотреть. Есть художники, которые работают с огромными онлайн-базами данных изображений, пытаются придумать системы, алгоритмы, способы «увидеть» фотографии и понять, что эта масса изображений в себе содержит.