«Тюрьма или смертная казнь»: Голландцы о крушении «боинга»

17 июля 2014 года в Донецкой области был сбит «боинг» компании Malaysian Airlines, летевший из Амстердама в Куала-Лумпур. Все 298 пассажиров лайнера погибли. Россия с самого начала отрицала свое участие в этой катастрофе.

7 августа 2014 года была сформирована Объединенная следственная группа (JIT), занявшаяся расследованием авиакатастрофы. В состав вошли представители Нидерландов, Бельгии, Австралии и Украины; позднее в группу были добавлены представители Малайзии.

В мае 2018 года был обнародован доклад, согласно которому комплекс «Бук», сбивший «боинг», принадлежал 53-й зенитной ракетной бригаде ПВО, базирующейся в Курске. Владимир Путин отказался принимать результаты, заявив, что ракета не принадлежала России. Постпред России в ООН Дмитрий Полянский заявил, что утверждения JIT и журналистско-экспертной группы Bellingcat, которые занимаются расследованием крушения малайзийского авиалайнера, являются фейком. В ответ организации потребовали от России доказательств.

Несколько дней назад родственники погибших, устав от отсутствия весомых результатов, устроили молчаливый протест — разместили 298 пустых стульев напротив посольства России в Гааге. Bird in Flight спросил у нидерландцев, какие меры должны предпринять мировые лидеры в сложившейся ситуации — когда виновные, вероятно, уйдут от ответственности.

«Я услышал новость о крушении, когда был на работе. У большинства моих коллег стоит оповещение на телефоне на срочные новости, люди сразу взбудоражились и начали пересказывать новость другим. Думаю, я не сразу поверил, сначала было отрицание. То, что я помню очень хорошо, — момент, когда голландские гробы прибыли в Эйндховен на самолете. Церемония прощания, на которой присутствовал король, была очень трогательной.

Если честно, я не очень внимательно следил за расследованием, но я всегда чувствовал, что Россия причастна. У украинцев не было мотивов сбивать самолет.

Я не уверен, что санкции будут подходящим решением в этой ситуации — поскольку они почти всегда предполагают встречные санкции и нарушают мировой баланс. Это политическая игра, и я чувствую, что Россия будет сопротивляться, несмотря на любые доказательства. По большому счету, сейчас все в руках политиков.

Хотя Путин ненавидит Меркель, я верю в нее и в то, что она найдет сбалансированное решение».

«Как и многие, я был на работе, когда узнал о случившемся. Сначала я не поверил, был потрясен. Как это могло произойти? Что пошло не так? Мы сразу же прочитали все доступные новости, коллеги начали показывать друг другу видео с места происшествия.

Я не знал никого из присутствующих на борту, но эта история однозначно повлияла на нас всех. Мы постоянно читали местные и мировые новости, делились ими, обсуждали случившееся во время перекуров и обедов, на улицах, в барах. Газеты публиковали истории жертв, их имена и фотографии. Этих новостей было достаточно, чтобы сложить мнение о том, что за трагедией стоят российские сепаратисты.

У моего коллеги, человека, с которым я работал очень тесно в начале своей карьеры, в этой авиакатастрофе погиб сын со своей девушкой. Его тело так и не было восстановлено. Эта новость сильно потрясла людей в моем отделе.

Что можно сделать в сложившейся ситуации? Это уже случилось, люди потеряли тех, кого они любили. Я думаю, что мировые лидеры должны разработать какой-то план, который поможет избежать подобных трагедий в будущем.

Может быть, стоит наказать Россию — но как? Было бы справедливо, если бы люди, ответственные за обстрел пассажирского самолета, понесли наказание. Но это уже задача Путина, а я не уверен, что он захочет это сделать.

Люди, ответственные за утверждение, планирование и исполнение этого, должны быть наказаны — длительное тюремное заключение или смертная казнь, если такое возможно».

«Я был в отпуске в Малайзии, когда узнал новости. Моя девушка разбудила меня посреди ночи — она не смогла уснуть, прочитав новости в фейсбуке. Моей первой реакцией было: „Боже, это могло случиться с нами, мы пролетели тем же маршрутом за шесть дней до этого!“ Тогда я не осознавал, что случившееся приведет к интенсивному и продолжительному расследованию и публичным дебатам.

Я изначально считал, что виноваты россияне. У кого еще достаточно оборудования и смелости, чтобы сделать это?

Очень сложно использовать санкции против такой мощной страны, как Россия. Нидерланды зависят от мировой торговли и экспорта, поэтому для экономической изоляции и санкций требуется помощь других великих держав, таких как США и Китай.

Я считаю, что будет правильно, если ответственных лиц привлекут к Международному суду. С другой стороны, Россия защищает этих людей любыми средствами. Я не большой знаток политики, но, возможно, стоит лишить Россию права голоса в международных дебатах».

«Я жил в Берлине в момент катастрофы и интересовался конфликтом в Украине. Моя первая реакция — осознание того, что этот конфликт только что обострился. Все стало более грязным, когда туда попали гражданские лица из стран ЕС — НАТО. Я опасался, что это втянет НАТО в конфликт без прозрачного и аполитичного расследования.

Слишком сложно сказать, кто несет ответственность. Даже сейчас я не могу быть уверенным на 100%. Я читал о расследовании во многих источниках, включая официальные данные голландской, украинской и австралийской команд. Украинские националистические силы выиграли бы гораздо больше от операции под ложным флагом — это легитимизация и нового правительства, и продолжающейся кампании в Донбассе. Однако силы, лояльные к России, тоже могли это сделать — случайно либо со злыми намерениями. Официальное расследование было политически мотивированным, а не независимым, и слишком много вопросов осталось без ответа. А инцидент с Аркадием Бабченко доказал, что нельзя полностью доверять украинскому правительству.

Ничего уже не поделать. В любом случае это была военизированная сила за пределами командования российского правительства. На кого вы предлагаете накладывать санкции? То, что эти силы имеют поддержку России, не значит ничего».

«Новость о крушении я сначала прочитал на Reddit, а потом увидел на нидерландском новостном сайте. Моя первая реакция — ужас, который усилился, когда стало понятно, что самолет был сбит и на нем находилось много нидерландских граждан.

Я не слишком активно искал новости об этом, но они попадались мне всюду. Довольно быстро появились статьи о том, что в этом замешаны русские. Для меня это не стало открытием, учитывая русскую аннексию Крыма и вообще все, что происходило в Крыму и на востоке Украины. Полагаю, большинство нидерландских СМИ осторожничали — не хотели обвинить Россию, но уже тогда были доказательства такого расклада.

Я не думаю, что Путин отдал приказ сбить этот самолет. Скорее они хотели сбить другой. Но я не эксперт.

Очевидная проблема с санкциями заключается в том, что вы наказываете все население страны, а не только богатых и коррумпированных людей у ​​власти. Я не уверен, что это было бы лучшим ответом. Однако, по моему мнению, в конечном счете экономические санкции являются одним из способов показать им, что они не могут уйти безнаказанными».

«Понимание случившегося пришло ко мне через какое-то время после того, как я прочитал новости, — мне было нужно больше времени, больше изображений, больше информации, чтобы осознать, что много нидерландцев погибли вот так. Уже потом я узнал, что в самолете было два человека, которых я немного знал, — друзья друзей.

Я помню день, когда состоялась церемония прощания в одном из наших аэропортов. Я был дома и смотрел ее онлайн. Я помню, как понял, каким образом эта авария воздействовала на нас всех; как я увидел скорбь людей, которые потеряли своих родных.

Я не следил за новостями о расследовании, не читал теории. Я не хочу думать о мире войны и террористических атак. Я думаю, что мы, простые жители, не должны всегда уделять много внимания этим вопросам, — пусть этим занимаются люди, имеющие больше знаний. Фокусирование на теориях будет только плодить больше непроверенной информации. Иногда бывает трудно отличить правду от лжи, а СМИ не всегда помогают.

Я недостаточно разбираюсь в международной политике, чтобы сказать, что надо делать. Я хотел бы найти человека, который несет ответственность за произошедшее, и добиться суда над ним. В конце концов, есть один или несколько человек, которые приняли решение запустить ракету и сбить самолет».