Романтика и пропаганда: Почему австрийцам интересен архив Ирины Пап
В последние годы об Ирине Пап стали много писать, а ее снимки теперь появляются на выставках. Это произошло благодаря усилиям Валерия Милосердова (который в 1991 году спас, а затем систематизировал и оцифровал архив Пап), ее семьи и Школы Виктора Марущенко.
Несколько тысяч негативов, сделанных с 1957 по 1971 год, стали важным документом эпохи. По работам Пап можно отследить тенденции шестидесятнического советского фоторепортажа с его тяготением к романтизму, однако еще сильной установкой «правдивого, исторически конкретного изображения действительности», закрепленной на первом съезде советских писателей в 1934 году и определившей стиль советской фотографии на десятилетия вперед.
Основной корпус работ Пап — съемки послевоенного строительства, социалистического производства, его передовиков, а также отдыха и быта советских граждан. Киевлянам наверняка особенно дороги одна из первых аэросъемок отстроенного Крещатика или иконическое фото, на котором кондитер демонстрирует свежеиспеченный торт «Киевский». По этим снимкам можно изучать тогдашнюю моду и разглядывать Киев, в котором еще так мало автомобилей и так много зелени.
Однако, увлекшись содержанием, не следует забывать, что снимки для газеты «Известия» были инструментом воспевания могущественного государства, а поэтому имели откровенно пропагандистский характер. Подразумевалось, что фотография, следующая принципам соцреализма, должна не столько документировать реальность, сколько эту реальность превосходить — быть изображением мечты, символом, коммунистическим образом, к которому необходимо стремиться.
Фотографии Пап имели откровенно пропагандистский характер.
Этот последний пункт возвращает нас в день сегодняшний, частично объясняя интерес австрийской Fotohof к работам Ирины Пап. Дело в том, что в этой галерее среди прочего находится довольно большой архив так называемой австрийской heimat-фотографии начала XX века.
Немецкое слово heimat не имеет точного аналога ни в русском, ни в английском языке и может быть условно переведено как «родина», «дом», «родная страна». Появившись в конце XIX столетия как концепция, утверждавшая уникальность австрийцев и их право на независимое государство — без разрыва связи с немецкой культурой, — heimat визуально оформилась благодаря целой плеяде фотографов и фотолюбителей. В фокусе их объектива оказались пасторальные сцены, в первую очередь альпийской части Австрии, где сохранился максимально традиционный уклад жизни, а горные пейзажи наглядно показывали разницу между Австрией и гораздо менее гористой Германией.
Начинавшаяся как полуэтнографическое, почти любительское движение, сильно подпитываемое фобией урбанизации и индустриализации, которые грозили уничтожить многовековой уклад жизни и нетронутые природные ландшафты, heimat-фотография быстро приобрела националистический окрас. Ее взяло на вооружение правое австрийское правительство 30-х годов, которое также часто называют австрофашизмом. В 1933-м компания, производившая фотопленку, объявила конкурс «Это — Австрия!», и дизайн его постера ясно подчеркивал основные ценности конкурса: традиция, история, религия.
Heimat-фотография фокусировалась на изображении альпийских лугов и гор, крестьян, горнолыжного спорта, традиционной архитектуры и народных традиций. Эти сцены должны были вызывать у австрийцев чувство гордости и обособленности от немцев, а также нежную любовь к родному уголку, к родине.
Можно сказать, что, несмотря на дистанцию во времени, heimat-снимки и работы Ирины Пап объединяет то, что они фиксировали окружающую реальность, при том что их главной целью было отнюдь не это. В обоих случаях речь шла о конструировании с помощью фотографии некой идеальной реальности. В случае Пап — реальности страны, где с лица уставшего рабочего-стахановца не сходит улыбка, а в случае heimat-фотографии — где австрийские крестьяне-католики чтят традиции и берегут вековой уклад, тем самым утверждая свою исключительность и подавая пример другим католическим странам.
И heimat-фотографии, и снимки Пап конструировали идеальную реальность.
Такое прочтение фотографии совсем не умаляет ее художественной ценности. Пропагандистская составляющая не делает эти снимки лучше или хуже других — наоборот, она позволяет вписать того или иного фотографа или даже целое движение в определенный социальный и исторический контекст, делая автора снимков важной политической фигурой.