Хроника перемирия: Автостопом по Донбассу

Я не застал активной фазы боевых действий на Донбассе, а начал ездить туда уже после первых Минских соглашений (то есть после 5 сентября 2014 года. — Прим. ред.). Сначала совмещал поездки с основной работой, искал попутки через Фейсбук, связываясь с местными волонтёрами, часто «стопил» уже будучи там. В основном это были машины военных, реже — местных жителей. Не всегда мне было с ними по пути, но от этого поездка становилась более непредсказуемой и интересной.

Блокпост под названием «Багдад» при въезде в город Попасная. Моё знакомство с Донбассом началось именно с этой надписи: «Место высадки пассажиров». Я приехал туда вместе с волонтёрами в декабре 2014 года. Табличка стала первым кадром, который был связан с этим конфликтом. Тогда я ехал туда не в качестве журналиста, а к знакомому, добровольно сменившему работу в IT-компании на службу в Нацгвардии. Блокпост располагался на бывшей заправочной станции при въезде в город, за несколько дней до нашего прибытия в неё попала мина, полностью разрушив табло с ценами.

В Пески я приехал в июле 2015 года снимать историю про добровольцев. Как раз исполнялся год с момента, как эту территорию заняли бойцы добровольческих подразделений и украинские военные.

До этого я был неподалёку в посёлке Опытное и ошибочно считал Пески на него похожим. Первым замеченным отличием стало количество элитного жилья. Видимо, это были дома местных предпринимателей, но война не знает различий, и большие особняки, и крытые бассейны пострадали так же сильно, как и дома простых жителей. Даже спустя год после активных действий ситуация здесь продолжала быть напряжённой.

Даже в условиях войны люди стараются воссоздать себе привычные условия. Зеркало — своеобразный портал, сквозь который кроме повседневности здесь проходят и значительные события.

Зеркало, в котором видна основа недостроенного моста, снято на позиции «Республика Мост», её ещё иногда называют «Врата к Пескам». Как рассказал мне пресс-офицер полка «Днепр-1», она получила своё название после того, как украинские бойцы отбили её у сепаратистов. Они хотели закрасить надпись «Донецкая народная республика», но краски хватило только на первые два слова. Именно с этой позиции начинается путь к Пескам.

В тот день я хотел добраться до Песков, но пришлось остаться на блокпосту ждать попутку.

Ко всему прочему начала бить БМП сепаратистов, которая подъехала к крайней позиции: часть снарядов улетала в село Первомайское, часть попадала по мосту.

Бойцы долго переговаривались по рации, но почему-то не смогли понять друг друга (возможно, из-за проблем со связью). Вскоре прибежал боец с позывным «Конвой» с бумажкой в руках, где были написаны координаты для артиллерии. В итоге часть снарядов легла недалеко от соседней позиции, а БМП, отстреляв боекомплект, уехала невредимой.

В 35 километрах от Мариуполя, на берегу реки Кальмиус, в «серой зоне» (территории, неподконтрольной ни украинским властям, ни боевикам. — Прим. ред.), находится село Чермалык, где живёт много греков, сохранивших многие национально-культурные особенности. Село хоть и было под контролем полка МВС «Днепр-1», но формально не считалось подконтрольным Украине, так как находилось за основными укреплениями.

Ситуация в Чермалыке во многом была похожа на притчу: расстояние до другого берега, который контролируется сепаратистами, — 800 метров, поэтому, по сути, все боевые действия сводились к перестрелкам через реку из автоматов и гранатомётов. Из-за отсутствия коммуникаций со внешним миром многие местные жители даже не имели представления о том, кто стреляет с другого берега. Большинство свыклось с ситуацией и жило как раньше, насколько это возможно под периодическим огнём.

Юрий, волонтёр из Днепропетровска, для знакомых просто Сергович. В зеркале на фото ниже видно отражение его волонтёрской машины с различительными полосами и медицинским крестом. Машина Юрия часто ломается, не выдерживая безжалостных дорог. С подобной проблемой сталкиваются многие волонтёры:

у части машин отказывает ходовая — многим из них приходится преодолевать расстояние более тысячи километров по фактически бездорожью, другие «погибают» от обстрелов.

Мне как попутчику часто приходилось ездить больше суток в подобных машинах, полностью забитых посылками с провизией и всевозможной военной амуницией.

В начале войны, когда добровольческие батальоны только начали формироваться, Юрий, как и многие другие, стоял на блокпосту, позже начал помогать своим знакомым, пока это не стало регулярным занятием. Летом 2014 года познакомился с Юлией, с которой они уже больше года вместе занимаются волонтёрской деятельностью, совмещая поездки на фронт с основной работой.

Панорама на разрушенную инженерную технику на позиции «Зенит», расположенной на территории бывшего зенитно-ракетного дивизиона.

С «Зенита» видно село Спартак и разрушенный терминал Донецкого аэропорта, отсюда же открывается дорога к Авдеевке, Опытному и Пескам. Из-за своего стратегического значения позиция стала мишенью для сепаратистов. Своими масштабами разрушений она больше похожа на павильон киностудии, снимающей очередной апокалипсис.

На «Зените» меня больше всего поразила не жуткая панорама разрушений, а вещи на первый взгляд нейтральные. У военных в зоне боевых действий существует свой мир, с понятными только им правилами и закономерностями. На прицепе разбитого грузовика, полностью посечённого осколками, я увидел дембельскую форму, висящую в центре нарисованной мишени.

Форма принадлежала одному из погибших бойцов. В ней он когда-то шёл на дембель и взял её с собой, когда поехал на Донбасс.

Всё это дополняли импровизированные могилы из гильз и неразорвавшихся боеприпасов с именными табличками. За несколько дней до нашего приезда туда заехали те, кто занимается эксгумацией останков, и большинство вывезли на опознание.

Позиции 43-го батальона под Дзержинском — чуть ли не единственное место, где я наблюдал перемирие в полном объёме. Я приехал туда в сентябре, и хоть до позиций сепаратистов было всего около трёх километров, на тот день полная тишина на этом участке сохранялась около двух недель. Чтобы убедиться в этом, пришлось пожить одну ночь на передовой. До рассвета мы отправились на двух машинах с различительными знаками, чтобы буксировать сгоревший недалеко от линии соприкосновения МТ-ЛБ (многоцелевой транспортёр (тягач) лёгкий бронированный. — Прим. ред.) с помощью другого тягача. Несмотря на тишину, бойцы всё же решили на всякий случай установить плотную дымовую завесу.

До войны село Первомайское мало чем отличалось от других сёл Донецкой области, да и, наверное, от других сёл с аналогичным названием, которых только в Украине чуть больше двух десятков. Если жители других Первомайских задумываются о своем хозяйстве и, возможно, о пресловутом законе о декоммунизации, который так или иначе может их коснуться, заботы жителей этого Первомайского куда более прозаичны. По крайней мере, той, более разрушенной её части, которая находится ближе к «Республике Мост».

Между Нетайловым и Первомайским всё ещё стоит танк, подбитый в сентябре 2014 года, в большей части домов на окраине села отсутствуют коммуникации.

Мимо проезжают в основном машины военных, которые направляются в сторону Водяного, Опытного или Песков. Местное население критикует украинскую власть, но интересуется информацией с «материка» и всё больше связывает себя с Украиной.