Дом-сыр и Версаль для бедных: Жилые комплексы, которые не спасла их уникальность

Принято считать, что однообразная архитектура ухудшает качество жизни обитателей зданий — со временем там начинают процветать преступность и вандализм. Речь обычно про однотипные жилые комплексы, которые архитекторы-модернисты возводили в Западной и Восточной Европе и США в послевоенное время. Высокие многоквартирные постройки должны были решить проблему нехватки жилья и стать домом для переезжающих в город в результате индустриализации.

Точную дату смерти модернизма называет архитектор Чарльз Дженкс: это 1972 год, когда снесли целый район из однообразных и лишенных декора зданий Пруитт-Айгоу в Сент-Луисе, Миссури. Власти довели квартал, построенный в начале 1950-х, до такого состояния, что проще было разрушить, чем решать его проблемы. Сейчас уже известно, что на высокий уровень преступности в Пруитт-Айгоу повлияла не унылая архитектура, а системный расизм и отсутствие какого-либо обслуживания квартала. И все же стереотип про безликие районы, превращающиеся в депрессивные гетто, до сих пор жив.

На самом деле на уровень преступности в той или иной местности влияет множество факторов — от городской политики до социального состава жителей. Наибольший риск образования гетто существует в спальных районах с недостатком транспортных связей, развлечений, образовательных заведений и объектов коммерции.

Верно и обратное: интересная архитектура не может быть залогом благополучия. Рассказываем о примерах, когда стремления архитекторов сделать жилые комплексы процветающими благодаря необычной планировке и декору провалились.

Нарушение обмена веществ

Первое здание в подборке — это яркий пример японского течения архитектурного метаболизма. Капсульную башню «Накагин» построили в Токио в 1972 году по проекту архитектора Кисё Курокавы. Представители течения считали, что город и архитектура должны постоянно обновляться, потому что, по сути, тоже являются живым организмом. Свои представления об архитектуре Курокава выразил в здании, сложенном из модульных блоков со встроенной мебелью, которые производили на заводе и монтировали уже на стройплощадке. При необходимости и с течением времени модули можно было заменять новыми.

Строение состоит из двух взаимосвязанных бетонных башен, где поместилось 140 капсул площадью 10 квадратных метров. Каждый модуль был рассчитан на одного человека: там были кровать, рабочее место, телевизор, телефон, проигрыватель и туалет с ванной. Подразумевалось, что капсулы станут служить вторым жильем для офисных клерков, когда те не будут успевать доехать до дома на окраине города среди рабочей недели. В итоге мини-квартиры распродали всего за месяц.

Но впоследствии идея с заменой капсул не сработала. Это было очень дорого и проблематично, ведь через каждую капсулу проходили канализационные и водопроводные трубы. Часть модулей со временем превратили в офисы и в кладовки.

В 2007 году жильцы дома проголосовали за снос «Накагин» и постройку на месте башни нового здания, но из-за кризиса 2008-го девелопер отказался от проекта. К тому времени многие капсулы протекали, в здании с 2010 года отключили горячую воду. Кроме того, стало известно о вреде асбеста, которого было много в материалах высотки. В 2021-м башню все же начали разбирать, чтобы отреставрировать часть капсул и передать их в музеи по всему миру как образцы японского дизайна.

Утопия в Барселоне

Проект Walden 7 испанского архитектора Рикардо Бофилла и его бюро Taller de Arquitectura в 1975 году воплотили на западных окраинах Барселоны. Комплекс состоит из нескольких 16-этажных блоков, сгруппированных вокруг дворов и общественных зон. Квартиры связали между собой длинными переходами, террасами и лестницами.

Авторы здания считали, что создают не многоквартирный дом, а серию из 446 индивидуальных блоков. Каждый модуль имел площадь 30 квадратных метров и был рассчитан на одного человека. Соседние блоки можно было соединять в квартиры для семей из нескольких человек — как горизонтально, так и вертикально.

Название, да и само здание было навеяно научно-фантастической утопией Берреса Фредерика Скиннера Walden Two об экспериментальном самоуправляемом обществе, участники которого вели созидательный образ жизни. Также архитекторы студии Бофилла были последователями французского антикапиталистического движения «Красный май» — и Walden 7 должен был стать выражением их политических взглядов. Желающие купить квартиру в здании проходили собеседование с Бофиллом или его коллегами, которые отбирали только тех, с кем у них совпадали взгляды. В итоге в здании жили люди, общавшиеся между собой и ходившие друг к другу в гости, чтобы обсудить политику или заняться творчеством. В переходах между этажами и на террасах кипела жизнь, а магазины внизу обеспечивали жильцов самым необходимым. Цены на квадратные метры здесь были очень низкими.

Утопия перестала существовать к середине 80-х, когда идеи «Красного мая» были забыты и многие из первых обитателей здания съехали. Из коммунальных пространств востребованными оказались только террасы и бассейн на крыше, остальные заменили квартирами. При этом дворы комплекса были очень темными, а сложная система переходов и открытых галерей не столько связывала людей, сколько вынуждала проходить более длинные дистанции и создавала путаницу. Квартиры, расположенные в центре комплекса, стали называть «хорошо изолированными» — из них сложно добраться до выхода из здания. Кроме того, очистить все террасы и общие пространства от грязи и мусора всегда было непростой задачей.

Изначально комплекс был облицован терракотовой плиткой, но она быстро стала отваливаться и падать на жильцов — ее заменили краской в 1995 году. В стенах появились трещины, некоторые участки начали мокнуть. Большинство магазинов по экономическим причинами перестали работать или были переоборудованы в офисы, куда жильцы не имеют доступа. Сейчас многие квартиры сдаются в аренду и их снимают люди, чаще всего студенты, которые не чувствуют дом своим и не привносят ничего в коллективный дух. Здание, как и общество, стало более закрытым и индивидуалистским.

Большие ансамбли

Каждая страна решала послевоенную жилищную проблему по-разному. Франция сделала ставку на строительство многоэтажных микрорайонов в пригородах, в особенности Парижа.

В результате в 1950—1980-х годах вокруг столицы выросли «большие ансамбли», или микрорайоны. Сначала это были здания с простой модернистской архитектурой, вроде советских и немецких панелек, а с середины 70-х дома приобрели более выразительные черты — и появились бруталистские и постмодернистские комплексы.

Капустный квартал

Одним из первых микрорайонов с необычной архитектурой стал квартал «Кретейская капуста» по проекту Жерара Грандваля, построенный в 1974 году. Архитектор утверждал, что на самом деле вдохновлялся цветами, но название закрепилось — район стоял на месте завода по производству квашеной капусты.

Круглые башни украшены балконами сложной формы, на которых должно было появиться озеленение. Но этого так и не случилось: жители использовали балконы для хранения вещей, да и застройщик побоялся счетов за обслуживание.

Сами башни и здания по соседству не реставрировали и плохо поддерживали в надлежащем состоянии, там стал расти уровень преступности. Первый раз власти взялись за обновление квартала в 1998 году, отдав четверть квартир в аренду студентам, чтобы смешать разные группы населения. В 2008-м башни получили статус объекта архитектурного наследия как образец французского модернизма 1970-х. Но в районе до сих пор небезопасно из-за нападений и хулиганства.

Застывшая органная музыка

Еще один проект, ставший реакцией на монотонность послевоенной застройки, — жилой комплекс «Органы Фландрии» в 19-м округе Парижа. Он построен в 1974—1980 годах по проекту немецкого архитектора Мартина Шульца ван Трека.

Ван Трек изобрел архитектурную эндоскопию: одолжив эндоскоп у своего отца-врача, он сделал фотографии и видео изнутри макета жилого района, чтобы показать, как здания будут воспринимать пешеходы и автомобилисты. И сделал это задолго до появления архитектурной визуализации.

С помощью такой съемки ван Трек смог проработать пропорции высоток, нависающих над тротуаром, чтобы обеспечить квартиры озелененными лоджиями и защитить пешеходов от дождя. Правда, архитектор не смог предотвратить другой тип «осадков» — облицовочная плитка впоследствии начала отваливаться от многоэтажки прямо на голову прохожим.

Кроме зданий с наклонными фасадами и объектов социальной инфраструктуры в комплексе есть четыре башни: «Фуга», «Кантата», «Соната» и «Прелюдия», последняя — самая высокая жилая башня Парижа высотой 123 метра. Также в районе расположены подземные паркинги и множество подвальных помещений, и в итоге получается густонаселенный квартал с запутанной планировкой.

Продуманность объемов и отсылки архитектора к музыке и искусству не помогли — в 90-х «Органы Фландрии» стали убежищем для наркоторговцев. Им было очень просто скрыться от полиции в лабиринте дворов и зданий, которые они знали как свои пять пальцев. Кроме того, за кварталом плохо ухаживали: на улице и в подъездах часто не было света, подвалы превращались в сквоты. В последние годы здания все же ремонтируют и утепляют, а сам комплекс получил статус объекта культурного наследия.

Версаль дома

«Озерные аркады» — первый комплекс зданий, построенный по проекту Рикардо Бофилла во Франции в 1982 году. Район расположился в пригороде Парижа возле искусственного озера и состоит из малоэтажных симметричных кварталов с улицами без машин — под всей территорией комплекса проходит подземный паркинг. За основу планировки взяли французский регулярный парк с его симметрией и правильными геометрическими формами.

Здесь есть все, что одобряет современный урбанизм: малая этажность, открытые публичные пространства, водоем. Однако это не престижное, а социальное жилье. Проект оказался непригодным для коммерции, которую изначально не предусмотрели. В связи с этим комплекс выглядит пустующим, а высокая влажность и засилье комаров из-за озера донимают местных жителей, которые прозвали свой район «Версалем для бедных».

Парижский Алькатрас

Бофилл противопоставлял себя Корбюзье и его чистому модернизму, который считал лишенным стиля. В новом строящемся городе Марн-ла-Валле он решил спроектировать образцовый неоклассический дом, который показал бы, как должна выглядеть архитектура в будущем. Так в 1982 году появился жилой комплекс «Пространства Абраксаса», состоящий из трех домов — «Арки», «Театра» и «Дворца». Комплекс получился необычным и впечатляющим: здесь снимали Капитолий в одной из частей «Голодных игр» и фильм «Бразилия» Терри Гиллиама.

«Пространства» проектировали как обитаемый памятник — ансамбль монументальных зданий из монолитного бетона сформировал замкнутое пространство, отделенное от города и самодостаточное. Внутренний фасад сделали доступным только для жильцов, его украсили колоннами и карнизами, где изначально высадили много зелени. Большая открытая зеленая территория в центре, по словам Бофилла, должна была создать ощущение уединенности, а также представлялась ему идеальным местом для детских игр и общения соседей. На крышах домов росли деревья, но доступа к ним не было, они выполняли декоративную функцию.

Бофилл уделял основное внимание форме. Здание «Арка» — это попытка наделить функцией архитектурный элемент, который всегда был декоративным. В результате в 9-этажном доме всего 20 квартир. Интересно, что у «Арки» и «Театра» один застройщик, а у «Дворца» — другой. Сначала построили и продали 150 квартир в «Арке» и «Театре», зданиях поменьше и подороже, а потом возвели «Дворец» — на 440 единиц социального жилья. Жители дорогих зданий были недовольны появлением в их дворе более бедных слоев населения, они перестали проводить там время. В 90-х в районе стали процветать наркоторговля и вандализм.

Застройщики плохо обслуживали комплекс: сады на крышах погибли, освещение в общих зонах работало не всегда, магазины на первых этажах закрылись. Добраться куда-то пешком было сложно, от остановки к зданию приходилось идти через шоссе, гаражи и задворки. Жильцы даже прозвали свои дома «Алькатрасом» и «Готэм-Сити».
Впоследствии Бофилл признавал, что район пострадал от отсутствия общности между людьми, которую лишь усиливала закрытость территории. В 2006 году здания хотели снести, и это наконец подтолкнуло жителей объединиться. Они организовали общество защиты «Пространств» и начали проводить субботники.

Дом-камамбер

«Арены Пикассо» — следующее после модернистских комплексов 50—70-х поколение социального жилья в парижском пригороде Нуази-ле-Гран. Комплекс, построенный в 1985 году, находится недалеко от «Пространств Абраксаса». Создавали его с целью сделать доступное жилье более дружественным к людям. Для этого архитектор Мануэль Нуньес-Яновский решил спроектировать объект малоэтажным и «красивым», надеясь таким образом побудить жителей к хорошему поведению.

Здания комплекса на 500 квартир образуют восьмиугольник вокруг площади Пикассо и похожи на колесницу, которая перевернулась колесами вверх: на двух противоположных сторонах восьмиугольника — огромные цилиндрические объемы диаметром 50 метров. Жители района называют эти корпуса «сыром камамбер».

Нуньес-Яновский вдохновлялся работами Пикассо и Гауди и исторической архитектурой. Отсюда и карнизы, орнаменты и контрфорсы, похожие на те, что использовал Гауди. Здания недавно отреставрировали и внесли в список европейского архитектурного наследия, поэтому они привлекают любителей архитектуры.

Однако с позитивным поведением не задалось: гулять здесь рекомендуют только в светлое время суток. Местные жители говорят, что полиция в этом районе не появляется, а криминальная статистика в два раза выше, чем в Париже, — в основном из-за вооруженных ограблений и взломов, но были и случаи убийства.